– Не надо к ней идти! – Зойка вскочила и выставила перед его животом руки. – Не думай о ее шее! Никаких вопросов! Пусть спит!
– Спит?! Да она еще затемно полчаса стонала на балконе! Лучше отойди, а то…
– Ничего ты мне не сделаешь, ты – мой отец! – продолжала толкаться в его живот Зойка. – И всегда… им будешь. – Теперь она ткнулась ему в грудь лбом и затихла.
– Не пойду, – Лушко положил ей на голову ладонь. – Но пока она не скажет, откуда все знает, здесь не останется.
Крестная
– Это просто. Непутевый молодой человек, с которым жила Надежда до женитьбы с вами, мой племянник, – объяснила Ада после завтрака. – Сын моей сестры. Она умерла. Мальчик воспитывался в чужой семье.
К пижаме, носкам и обрезанным перчаткам добавилась войлочная банная шапка с полями – у Аделаиды мерзли все конечности, и голова в том числе. К завтраку она уже была в шапке и в халате Дездемоны, который волочился по полу. Изучив ее новый облик, хозяин презрительно хмыкнул и забрал свою еду в библиотеку – книг там было мало, стоял бильярдный стол, удобные кресла с журнальными столиками и небольшой бар. Туда и пришла Аделаида для разговора.
– Я одинока. Детей нет, муж умер. Я очень хотела, чтобы они поженились, – продолжила Аделаида, не дождавшись его реакции. – Мне нравилась Надежда. Но племянник попал в дурную компанию, ему пришлось бежать, скрываться. Когда Надежда сказала о своем замужестве, я сначала сомневалась, что ваш брак будет счастливым – вдовец с двумя детьми! И вдруг через год меня пригласили на крестины! Проведя весьма несложные подсчеты, я поняла, что ваш брак будет вполне счастливым – ребенок Надежды родился через семь месяцев после свадьбы, а поженились вы, если не ошибаюсь, через неделю после знакомства. Семь месяцев, а вы не похожи на идиота, значит, были в курсе ее беременности и все произошло по обоюдному согласию!
– Кто еще знает? – спросил Виктор Лушко.
– Никто.
– А этот… ваш племянник? – Виктор напряженно уставился на старуху.
– Модест? Нет, я не видела его очень давно, с того момента, как они расстались.
Итак, Аделаида сделала то, ради чего, собственно, Виктор и затеял этот разговор, – произнесла редкое имя, которое он когда-то слышал от жены.
– Вы могли ему писать, – заметил он.
– Это не в моих интересах и не мое дело. Это касается только Зои, если она сочтет нужным…
– Вы уже влезли в это дело ради собственных интересов! – не сдержался и перебил ее Виктор.
– И каких же? – насмешливо прищурилась Ада.
– Конечно, корыстных!
– А тут вы правы. Зоя на данный момент моя единственная родственница, которой я могу оставить все после смерти.
Виктор Лушко с трудом удержался, чтобы не спросить, уж не бегемота ли из зоопарка она имеет в виду.
– Подпишем договор! – объявил он и позвонил своему юристу.
– Да пожалуйста! – пожала плечами Аделаида.
Кроме строго регламентированного времени пребывания крестной Аделаиды в его доме, Виктор Лушко настоял на санкциях за разглашение всего здесь услышанного. За такое ограничение свободы Аделаида стала требовать оформить ее пребывание в доме в должности гувернантки несовершеннолетней Зои Лушко с соответствующей оплатой. Опешив от такой наглости, Виктор Филимонович разнервничался и наговорил много лишнего, тогда юрист Мара попробовала уладить спор, предложив следующее: Аделаида Львовна может рассчитывать на должность гувернантки всех трех девочек во время пребывания их в усадьбе на каникулах.
– Трех я не потяну, – созналась Аделаида. – Старшая уже изнывает от половой истомы, а красавица склонна к депрессионной агрессии. Давайте для начала проверим мои способности на крестнице – по крайней мере, две другие еще не делали попыток покончить с собой.
– Не сметь так отзываться о моих девочках! – гаркнул Виктор, приведя своим мощным голосом в содрогание люстру с хрустальными подвесками.
На это крестная Аделаида спросила у Мары, можно ли с юридической точки зрения считать столь мощный крик выраженной конкретно в ее адрес агрессией?
Мара схватилась за голову.
– Я не позволю разлучать девочек, – не уступал Виктор, – они с малолетства вместе! Раз уж вы пролезли в мой дом и хотите получать за это деньги – берите всех трех дочек! По крайней мере, эта особа всегда будет под присмотром, – объяснил он Маре.
Тут Мара решила, что переговоры зашли в тупик. Крестная тоже это поняла и разрулила ситуацию за пару минут. Правда, потом Виктору Филимоновичу потребовалась изрядная порция валерьянки. Аделаида сказала буквально следующее:
– Виктор Филимонович, почему бы старшим девочкам не заняться воспитанием вашего сына. Ему скоро будет пять – вполне подходящий возраст, чтобы начать привыкать к семье отца.
После достаточно длительной паузы, во время которой Виктор подозрительно аккуратно расставлял на столе в шахматном порядке дюжину фигурок из моржовой кости, он посмотрел на Мару и спросил:
– Она сказала – сын?..
Мара закрыла глаза и стукнулась головой о стол.
– Где ты взял это чудовище?! – простонала она. – Кто ее пустил в дом?
– Значит, ты знала о неизвестном мне сыне? – Виктор Лушко начал вставать, наливаясь изнутри криком, так что лицо и уши побагровели. – Мара! Посмотри мне в глаза!
– Не могу!.. – Она не поднимала головы.
– Ты посмела родить ребенка и ничего мне не сказала? – Хозяин перешел на шепот. Нереализованный крик выходил из него потом, стекая по спине и лицу.
Мара удивленно подняла голову и посмотрела на него с интересом.
– Ну что вы, Виктор Филимонович… – начала Аделаида.
– Молчать! – перебил он ее криком.
– Ну-ка, ну-ка, поподробней с этого места, – попросила Мара. – Ты думаешь, что я могла забеременеть пять лет назад, родить ребенка, выкормить его, и все – тайком?! Так, что никто ничего не заметил?! И это при том, что в любое время дня и ночи я выезжаю по твоим вызовам, вылетаю в другие страны, по полгода болею какой-то чумой в Мозамбике и лихорадкой в Индонезии!
– Мара, я…
– Ты даже не помнишь, когда именно была наша близость! – Она встала и запустила в него бумаги со стола. – А когда последний раз я была в отпуске? Так, чтоб хотя бы месяц не слышать твоих криков?!
– Мара!..
– А то, что ты по десять раз в месяц напоминаешь о моем прошлом, это хотя бы помнишь?! Как минимум десять раз в месяц при посторонних ты выдаешь свою коронную фразу о сексе и наркотиках!
– Виктор Филимо-о-онович! – протянула Аделаида. – Позовите же Дездемону.
– Что, проголодались?! Или чаю хотите? – зловеще поинтересовался Виктор.
– Да нет же, позовите Дездемону, она все объяснит.
– Как – Дездемона?.. Почему – Дездемона? – не верил хозяин.
– Она единственная из вашего штата сотрудников брала длительный отпуск – пять месяцев, а потом еще выторговала себе раз в месяц три выходных, – добивала его фактами Аделаида.
– Да… пять месяцев, но она сказала, что мать умирает!
– Ее мать жива и здорова, зовите же!
Позвали Дездемону. Потом Виктору Филимоновичу стало плохо, ему принесли валерьянки. За это время Иринка, подслушивающая под дверью, поделилась новостью с сестрами, и они бросились к отцу с радостными воплями и требованием немедленно привезти маленького братика, чем существенно ухудшили сильно пошатнувшееся здоровье в большом потном теле Виктора Лушко.
