рубашке с бабочкой и черной жилетке. Зойка пошла в ванную. Елисей передал Филимону по рации, что младшая дома, и уже протянул руку, чтобы выдернуть из уха наушник, но тут услышал в голубятне постороннее присутствие – легким шорохом. Он встал, рука сама достала из кармана пистолет, как при охоте на ворону. Тихонько выйдя из дома, Елисей остановился и еще раз прислушался. Ему показалось, что он слышит дыхание и как кто-то шепотом разговаривает с голубями:
– Надеюсь, у меня нет на вас аллергии…
И звук сдерживаемого чиха потом.
Елисей убрал оружие и вернулся в гостиную. Нужно было хорошенько обдумать варианты: в голубятне могла прятаться Горгона или сбежавший во время захвата гость. На девяносто процентов он был уверен, что там – Горгона. Но совершенно не понимал мотивацию ее действий. Зачем она сидит в голубятне? Почему не идет в дом? Допустим, эта женщина собирается с рассветом незаметно выехать. Значит, она пойдет в гараж. Хотя непонятно – почему ей сейчас не убраться? Неужели это кто-то из гостей Абакара? Тогда – опять же – почему он не идет в дом?
Совсем замучившись перебирать все эти версии, Елисей уже собрался пойти к хозяину и скинуть на него решение проблемы, как позвонили военные. Спустившись, Филимон сказал, что к ним едет «Скорая помощь».
Елисей сообщил, что Зойка пришла, все в порядке. О ее странном наряде он говорить не стал.
– Может быть, «Скорую» вызвали федералы после перестрелки, а она запоздала?
Выждали десять минут и получили сообщение – фургон повернул к ним. В кабине видны два человека. Отделение для перевозки больных, естественно, не просмотреть, поэтому и дерево на повороте подкидывать не стали.
Елисей с хозяином приготовили оружие, выключили весь свет в доме, оставив только фонарь над крыльцом. Филимон пошел за дом, а Елисей стал в прихожей наготове.
Когда появилась «Скорая помощь», Елисей сразу доложил Филимону по рации – это тот же фургон, что отвозил крестную Аделаиду с сердечным приступом.
– Это ничего не значит, – сказал Филимон. – Не расслабляйся.
Елисей не расслаблялся. Машина остановилась недалеко от крыльца. Постояла с полминуты и посигналила. Елисей не двигался с места, надеясь, что Дездемона спит крепко и не пойдет выяснять, кто сигналит. В «Скорой» выключили двигатель и еще раз нажали на клаксон. Прошло пять, шесть, семь минут – тишина, и никакого движения. По правилам обороны Елисей не должен проявляться, пока кто-нибудь не выйдет из машины. Но он увидел вдруг, как к «Скорой» подошел кто-то с затемненной стороны, не разобрать – мужчина или женщина. Дверца кабины открылась, и на газон была выставлена… клетчатая сумка на колесиках!
– Не поверишь, они привезли Аделаиду! – простонал Елисей в рацию.
Филимон и не верил, пока не подошел к «Скорой» и не обнаружил крестную – почему-то уже в длинном махровом халате, утаскивающей свою сумку к крыльцу.
Он был так взвинчен, что позволил себе несколько неприличных выражений в адрес Аделаида Львовны, разъезжающей в машине «Скорой помощи» по ночам.
– Когда я выехала, было светло, – огрызнулась та.
Виктор Филимонович заметил на ее лице медицинскую повязку. Такие же болтались на шее у двух медиков, сидящих в кабине.
– Сколько с меня на этот раз? – разъяренно спросил у них Филимон через открытое окно. И получил ответ:
– За все уплачено. Дороговато, конечно, за доставку сумки, но у всех свои причуды, – пожал плечами медик.
Филимон подозвал Елисея. Доложил сердито:
– Представляешь, они за доставку сумок берут отдельно!
И потребовал открыть отделение для перевозки больных. Тот, что сидел за рулем, покачал головой, завел двигатель, и начал закрывать окно. Но после демонстрации Елисеем его средства борьбы с воронами, все понял, вышел из кабинки и открыл задние двери.
– А в чем дело? – спросил он. – Что вы ищете? Я же говорю – одна сумка была.
Когда отсек для перевозки больных был тщательно осмотрен, медиков отпустили. Потом досмотрщики стояли и смотрели, как пропадают вдали огоньки уехавшей машины. Дождавшись первобытной темноты в той стороне, они посмотрели друг на друга.
– Что-то мне не по себе, – сказал Елисей.
– И мне, – кивнул Филимон.
Для полного успокоения Елисей предложил взять фонари и осмотреть голубятню. Сходили осмотрели. Ничего подозрительного. Только пахнет то ли собачьим дерьмом, то ли дохлым хорьком. Елисей не стал в темноте проверять мышеловки. Убрали оружие, сели снаружи голубятни на скамью.
– Я вот чего не понимаю, – сказал Елисей, – откуда она вышла?
– Кто?
– Крестная наша. Сказали – два человека в кабине. Откуда она вышла?
– Не иначе, прилетела на помеле, – зевнул Виктор Филимонович.
– Филимон… Не пойми меня неправильно, но я хочу ее осмотреть.
– Кого?
– Крестную.
– Завтра осмотришь, когда она на балконе в половине седьмого утра будет делать зарядку и изображать при этом оргазм.
– Ты как хочешь, а я должен на нее посмотреть.
Смотреть Аделаиду пошли вдвоем. Обнаружив, что в ее комнате уже темно, достали фонари.
Крестная спала, укрывшись до подбородка. Пальцы в обрезках перчаток цепко держали одеяло у лица. В стакане на тумбочке плавали вставные челюсти. Елисей приподнял одеяло со стороны ног. Увидел знакомые белые носки из козьего пуха.
– Хватит! – шепотом сказал Филимон, когда садовник стал поднимать одеяло выше. – Хочешь судиться с этой выдающейся личностью за попытку группового изнасилования?
Золушка
Филимон не смог заснуть. Побродив по дому, пошел к Зойке. Сел рядом с девочкой на кровать, посмотрел на нее сквозь зеленый сумрак – светился ночник в углу, и сказал:
– Ты меня ослушалась. Я приказал – из дома ни ногой. Получается, ты меня подвела.
– Я не могла иначе, пойми! – выдохнула Зойка с облегчением и села, схватив отца за руку.
– Ты меня ослушалась, – грустно повторил Виктор Лушко.
– Пап, мне пришлось это сделать. Я спасала свою бабушку.
Филимон уставился на дочь.
– Кого ты спасала?
– А вдруг она моя бабушка? – с отчаянием прошептала Зойка.
– Подожди, ты сказала, что должна была помочь Марго. Какая еще бабушка?
– Эта самая Марго может быть моей родной бабушкой. Подожди, не ругайся, я объясню. Один полковник на станции Бологое сказал, что знает Марго и что Аделаида – ее сестра. Вникни, пожалуйста, и не думай о пустяках – что я делала на этой станции, и все такое, – попросила Зойка.
– Что ты делала на станции Бологое? – не смог удержаться Филимон.
– Пап, это неважно, честное слово! Ты только не анализируй!
– Что! Ты!..
– Ладно, я продавала пирожки. С крестной. Мы встретили полковника, он сказал, что Аделаида – сестра Маргариты Тиглер. Получается, что Горгона – моя бабушка!
– Я ничего не понимаю, – схватился за голову Филимон. – Откуда это получается?!
– Ну, пап, вникни. Аделаида сказала, что мой отец был ей племянником. Вспомни, она сама тебе это говорила.
– Допустим, – кивнул Виктор Филимонович.
– Мой отец – племянник Ады. У нее есть сестра – Маргарита Тиглер. Значит, мой отец – сын Марго, а
