– Целиком?… – Негоднов удивленно посмотрел на заместителя. Заместитель прикусил губу с досадой: бабушка совсем сбрендила, а немец теперь знает, где располагается штаб-квартира отдела. Жаль. Очень жаль.
– Моя дочь похоронена с головой и руками, и это даст ей возможность искать себя и с честью для воина пережить время поиска. Латов тоже похоронен с головой, хотя, по моему мнению, мужчине она совсем ни к чему. Его основной орган при нем, даже и не знаю, чтобы мы делали, если бы убийца оскопил зятя и прислал потом нам это… в посылке. Детям! Представляете?!
– Стоп! – стукнул ладонью по столу подполковник Негоднов. – Давайте сначала и по порядку. Вы что, хотите сказать, что кто-то прислал вам по почте голову вашей дочери?
– Ну да, я так и говорю, только не по почте, печатей не было, как это бывает, когда оправляешь посылку. И не мне, а детям прислали, понимаете, на два адреса.
Заместитель Негоднова налил в стакан из пластиковой бутылки и залпом выпил воду.
– То есть прислали в одной посылке одну голову, а в другой посылке – другую? – спросил он.
– Да. И на разные адреса. Одну посылку, с головой матери и кистями ее рук, дочери прислали, Лоре Латовой. Вторую прислали Антону на адрес бывшей жены Латова. Ему отправили голову отца и кисти его рук.
– И вы это… Положили в гробы?
– Конечно, – кивнула бабушка.
– Вы скрыли важные вещественные доказательства! – повысил голос заместитель.
– Я не скрыла. Я похоронила дочь целиком, подождала девять дней и сейчас говорю вам об этом. Конечно, положа руку на сердце, если бы вы не задержали по подозрению в убийстве внучку, я бы никогда не сказала о головах, но теперь мне приходится с вами договариваться, вот я и пришла.
– И что нам это дает? – задумался Негоднов. – Ну отроем мы эти головы, столько времени прошло, что нам это дает?!
– Не кричите, – поморщилась бабушка. – Если я объясню вам, кто отрезал головы, вам это поможет?
Немец, слушавший разговор с приоткрытым ртом, напрягся и затаил дыхание.
– Что это значит – объясню? – поморщился подполковник. – Что значит – поможет?
– Вы руководите всей нашей внешней разведкой? – прищурилась бабушка.
– Да. Всей, вашей. Я руковожу одним отделом, понимаете, одним из многих отделов внешней разведки, мой отдел ведет расследование по договору с немецкой GSG-9, потому что следы исчезнувших денег ФКА ведут сюда, в Москву. Достаточно этого или пригласить самого директора ФСБ?
– Именно вы мне и нужны, успокойтесь, директора не нужно. Это же вы разработали операцию по обслуживанию моей дочери ежедневными сексуальными партнерами?
– Послушайте, – наклонился через стол к бабушке Негоднов. – Я не знаю, откуда у вас имеется засекреченная информация, но в любом случае обсуждать мои методы работы сейчас не собираюсь.
– И не надо, – великодушно махнула рукой бабушка. – Если бы Ханна раньше знала о ваших засекреченных методах работы, это бы здорово облегчило ей поиски партнеров и решило бы многие проблемы. Скажите, а женщины у вас на такой секретной работе тоже работают?
– Вы пришли сюда насмехаться?
– Ну что вы, я жалею, что Ханну не взяли в военное училище, она хотела. Это решило бы многие проблемы.
– Давайте прекратим этот бессмысленный разговор. – Негоднов встал и прошелся по кабинету. – Вы похоронили своих близких с головами. Если не по почте, значит, головы были доставлены нарочным в посылочной коробке, я правильно понял?
– В картонных коробках, – кивает бабушка. – Получателя попросили расписаться. Обратного адреса не было.
– Вы хотите сказать, что был адрес получателя?
– Я это уже сказала. Они пришли на разные адреса. Причем, прошу заметить, это важно, посылка для дочери пришла на адрес соседки Латовых.
– Хорошо. На разные. И вы знаете, кто их прислал? Вы только что сказали…
– Я спросила, поможет ли вам имя человека, отрезавшего головы моей дочери и зятю.
– Ну да, отрезавшего. Вы знаете этого человека?
– Нет. Я его не знаю, но мы с вами сейчас выясним его имя. Это просто. Вот тут у меня записка… А, она в пальто, во внутреннем кармане, будьте добры, мой блокнот.
Заместитель Негоднова и немец бросились к пальто бабушки.
– Благодарю. Вот записка… у Кенти ужасный почерк… Да. Вот здесь написано, что понедельник и вторник делили криминальный красавец – тип афериста, живущего за счет женщин, и заурядной внешности научный сотрудник, по-собачьи преданный – тип примерного семьянина, впервые изменяющего жене.
– Где у тебя разработка по восьмому отделу? – повернулся к заместителю Негоднов.
– Все при мне. Вот, пожалуйста.
– Эти?
– Эти двое.
– Ну и что? – Негоднов смотрит на бабушку и стучит по папке с делом восьмого отдела пальцем. – Нашел я этих агентов. Что теперь?
– Мы должны узнать имя человека, отрезавшего головы. В моей записке сказано, что Ханне и соседке они известны как Эдуард и Владик. Тот из них, который приходил всегда по понедельникам, и есть искомое лицо.
– А по каким признакам вы это определили? – шепотом спросил заместитель.
– Он выдал себя адресом. Он на коробке с головой Ханны, той, что предназначалась для дочери Лоры, написал квартиру двадцать четыре. Понимаете?
Мужчины переглянулись.
– Не понимаете. Ладно. Объясню подробно. Соседка Ханны помогала ей в любовных развлечениях. Ну? Все равно ничего? Хорошо. Мне неприятно об этом говорить, но раз вы так плохо соображаете… По понедельникам Латов приходил домой с работы раньше, у него в понедельник ненормированный день. А соседка приезжала с дачи только к вечеру. И ваш агент, который обслуживал Ханну по понедельникам, скорей всего делал это в квартире соседки. Вот и все. Он запомнил номер квартиры соседки. Конечно, Ханна могла пригласить его пару раз и в свою квартиру, а при звуке ключа в замке заставить перелезть, голого, с одеждой в зубах, по балкону в квартиру рядом. Но я думаю, что этот мужчина чаще выполнял секретную работу именно в квартире двадцать четыре. Просмотрите его отчеты. Если не ошибаюсь, агенты должны писать подробные отчеты, там будет указан номер квартиры. Да, – бабушка подняла указательный палец вверх, – еще я думаю, что у него был напарник в этом деле.
– А почему вы думать, что его имеет напарник? – Пока начальник и заместитель переглядывались, решил кое-что разъяснить для себя и Зебельхер.
– Тела найдены в машине за городом. Я подумала, что вряд ли агент понедельника выполнял индивидуальную работу с Ханной и следил потом за ее передвижениями. Это должен быть другой человек, которого она не знала в лицо, так ведь?
Бабушка устала. Она не протестует, когда заместитель Негоднова берет ее блокнот и просматривает его, страницу за страницей, вчитываясь в заметки бабушки по хозяйству.
– Кто это – «Роза-16»? – интересуется он. – Здесь написано: «во вторник убила Розу-16»!
– Желтая «баккара», редкий сорт. Я это записала, чтобы потом сравнить с данными гороскопа на этот день. Все сошлось. Окучивала розу и нечаянно подсекла ей корни. А по гороскопу как раз было «потеря близкого друга». Сначала я думала, что роза шестнадцать – это Римма Кнохель, моя подруга, она умерла три месяца назад, я помогала с похоронами. Мы с друзьями устраиваем себе похороны в одном похоронном бюро, «Костик и Харон», но теперь мне кажется, что это была…
– Есть какие-то доказательства, что отделенные в ходе убийства головы появились у вас из посылок? – перебил бабушку Негоднов.
– Конечно. Когда я ходила на прием к начальнику другой правоохранной структуры, в милицию, я принесла с собой вырезанную картонку, на ней адрес написан от руки, что очень удачно для определения
