– Слушай, – сказал ей Николаев в коридоре, – у тебя проблемы, и я готов тебе помочь. Немедленно, – добавил он, подумав.
– Каким образом?
– Пойдем ко мне, – он потащил ее за руку. Ева освободилась.
– В чем у меня проблемы?
– Прямо здесь показать? Пойдем ко мне в кабинет, здесь это неудобно.
– А почему ты решил, что у меня проблемы? – Ева говорила, словно задумавшись о чем-то своем.
– Да ты так оттрахала апельсин, что я решил немедленно тебе помочь!
– Ах, это! Слушай, Николаев, ты знаешь, как положить ценность в банк?
– Какую ценность?
– Портфель, например, футляр.
– Нет, не знаю. Лучше объясни, что это ты делала с апельсином?
– Николаев, включись, надо срочно узнать, выдают ли в банке такой маленький ключик, если ты у них арендуешь сейф, понял?
– У Кота был такой ключ! – обрадовался Николаев и тут же забыл про апельсин.
– У тебя есть отпечатки пальцев Слоника, а Кот проговорился про портфель. В портфеле должно быть оружие, на нем могут быть пальцы Слоника, это уже, считай, готовое дело.
– А если там нет пальцев?
– Тогда мы не слезем с Кота, пока он не подпишет, что это оружие Слоника. Тот самый портфель, с которым был Слоник, когда убивал Карпатого.
– И все-таки с тобой что-то не так, – сообщил Николаев, уже убегая.
– Да мне просто надо на природу, расслабиться.
На станции Капотня ни души. Только у закрытого магазина сидела еще не старая женщина на маленьком раскладном стульчике. Она читала толстую книгу и продавала астры. Астры, темно- фиолетовые и ослепительно белые, полыхали у ее ног удивительным пятном. Ева смотрела на цветы из машины и вдруг почувствовала, что это уже было. Она уже видела что-то похожее, хотя могла поклясться, что никогда не была здесь, никогда не покупала таких фиолетовых астр поздней осенью в дачном поселке.
Когда-то учительница рассказала Еве про вторую память, она боялась такого, она думала, что это воспоминание человека о его прошлой жизни, несколько смертей назад, когда он жил совсем по-другому, был другим, но однажды попал в беду в присутствии этих самых предметов, в такой же обстановке. Теперь они словно напоминают о чем-то. «А может быть, говорила учительница, это „дежа вю“ – предупреждение тебе, берегись и опасайся таких мест, где что-то покажется тебе уже случившимся».
Женщина посмотрела на Еву через площадь. Потом она встала и свернула свой стул, взяла ведро и тяжелой поступью, зажав книгу под мышкой, пошла мимо. Ева окликнула ее и купила все фиолетовые астры.
– Возьмите и белые, они так пахнут, – сказала женщина, – никакие цветы так не пахнут, как эти белые, видите, у них желтоватая серединка, только намек на цвет. Такой запах.
Ева понюхала белые астры.
– Нет, – сказала она, – не люблю белый цвет.
В доме номер пять по улице Березовой царило веселье. Довольно упитанный светловолосый мальчик лет шести визжал и прыгал, держась за спинку стула, Ангел Кумус играл на губной гармошке еврейские мотивы, а Далила аккомпанировала ему ударными – она вдохновенно лупила по дну перевернутого ведра.
Ева бросила куртку и цветы на пол и пошла, прихлопывая в ладоши, вокруг стула с мальчиком. Далила бросила ведро и, сдернув со стола скатерть, укуталась ею и изобразила страстные переживания в танце.
– Танцуют все! Танцуют все! – кричал мальчик и прыгал, взметая легкие желтые кудряшки.
– А я… люблю… белые астры, – сказала Далила, запыхавшись окончательно и упав на диван.
– А что это у вас такая странная музыка? Национальная?
Ангел промолчал и убрал гармошку.
Он быстро и умело накрыл на стол, а когда все поели, так же быстро все убрал.
– Ну, как наши успехи? – спросила Ева на кухне.
Далила мыла посуду, Ева стояла рядом и ощипывала листочки со стеблей астр.
– Полная расслабуха, – вздохнула Далила, – отдыхаем.
– И что, он все это время так и молчит? Ничего себе расслабуха.
– Нет, это он к тебе привыкает. Он и с нами сначала молчал, потом говорил без остановки. Я записала две кассеты. Он не знает, что я его пишу, но знает о моей профессии. Такое впечатление, что жил сначала с родителями, потом с психиатрами, потом с Покрышкиным. Все. Больше ничего и никого в его жизни не было. Все остальное – творчество.
– Интересная история, – Ева усмехнулась. – Пошли общаться?
– Пошли.
Сначала Ангел Кумус сказал, что у Евы есть все шансы играть у Стаса.
– Играть и выигрывать?
– У Стаса не выиграешь. Но он хороший, добрый и умный. Он плохо понимает жизнь, поэтому стал ее делать сам.
– Ангел, – Далила выключила свет, зажгла свечи и села с сыном на диване. Маленький Кеша засыпал, – разве можно самому делать жизнь?
– Только это и интересно! – оживился Ангел.
– Но ведь жизнь сопротивляется! Она делает что-то свое.
– Надо быть независимым, богатым и свободным. И все. Ничего жизнь с тобой не сделает.
– Ангел, но ты можешь заболеть, попасть в беду, под машину…
– Это не жизнь, это судьба, а я говорю про жизнь. Мне нравится жизнь, которую делает Стас, мне там хорошо.
– Тебе хорошо в его квартире? – спросила Ева.
– В какой квартире? А… Нет, ты не про то. ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ.
– Я тебя понимаю, Ангел, – Далила стала говорить совсем тихо, и Ева поняла, что Кеша заснул. – Но как ты определяешь, что настоящее, а что сделано?
– Где мне хорошо, там и настоящее.
– Так не бывает! – возразила Ева. – Я не понимаю, объясни. Предположим, я прихожу в кино, подхожу к экрану, шагаю в него и оказываюсь в фильме. Например, про ковбоев. Скачу, стреляю, я самая меткая, самая красивая, я лучше всех, но потом на экране напишут «конец», куда я денусь?
– Ты, наверное, хорошо стреляешь? – спросил Кумус.
– Есть такой грех, – смутилась Ева и засмеялась. – Ловко ты меня поймал!
– Почему ты хорошо стреляешь? Я никогда в жизни не стрелял. Почему ты стала стрелять?
– Черт его знает почему. А действительно, почему я на первом курсе стала ходить в тир? А потом на стрельбища и на соревнования? Далила, ты как думаешь?
– Сложно ответить сразу. Надо как следует покопаться в твоем детстве. Это может быть ужасная обида на кого-то или что-то или постоянное преклонение окружающих перед красотой маленькой девочки, вот она и решает быть не только красивой, но в чем-то особенно важном превосходить мужчин. Хотя, честно говоря, твой случай особый.
– Мне все равно, была она красивой или ее кто-то обидел. Она взяла оружие и научилась стрелять, то есть она придумала себе свой мир и стала в нем жить.
– Браво, Ангел, – сказала Ева. – Ты знаешь, что Стас считает тебя чокнутым, а я в жизни не видела более разумного мужчины.
– Я не мужчина, – усмехнулся Ангел. – Я – услуга. И я неразумен, потому что я – не личность. Ты мне понравилась, я готов жить с тобой, учиться стрелять, скакать на лошади. Если мне предложат что-то более интересное, я пойду туда. Я ничего никому не могу предложить сам. Я только умею защищаться, и то совсем немножко, если мне человек ну совсем не понравится. Вот Далила… она такая смелая, неотразимая, у нее
