почти под потолком небольшие окна с решетками, но света было достаточно. У запертой двери стояли металлические решетчатые контейнеры с бельем. Белье было засунуто в сетки. Сетки завязаны узлом.
Ева открыла дверцу одного из контейнеров, достала сетку и развязала ее. Она выпотрошила оттуда серое белье. Расстелила на полу простыню. Все это время она старалась не смотреть на Слоника, боялась, что он заметит что-то в ее взгляде, что насторожит его.
Ева выдохнула, сжала и разжала пару раз правую ладонь, резко выдохнула и с выдохом нанесла быстрый и сильный удар ребром по шее – чуть пониже уха и наискосок.
Слоник медленно опустился на колени, потом упал лицом вниз на простыню. Ева осторожно подошла сзади, достала веревку и тщательно намотала ее концы на обе руки, потом закинула веревку Слонику на горло, упершись коленом ему в спину.
– Встречай гостя, Николаев! – Ева закусила губу до крови, в голове у нее словно помутилось. Она вспомнила, что собиралась произнести прощальную речь. – Попрощайся со своей системой! – сказала она вместо этого Слонику, сев ему на спину и сдерживая судорожное подергивание тела. Когда Слоник обмяк, еще перестраховалась с минуту, прислушиваясь и задерживая дыхание.
Пошатываясь, Ева подошла к автоматам для стирки, отсчитала пятый с одной стороны, открыла его круглый люк. Там ничего не было. Подошла к другому. В полиэтиленовом пакете лежал аккуратный маленький радиотелефон и противогаз. Еве надо было удивиться противогазу, но все у нее словно застыло внутри.
Она замотала Слоника в простыню вместе с телефоном и противогазом, не обращая внимания на его промокшие штаны и резкий запах экскрементов. Потом упаковала еще в тряпки, засунула этот тюк в сетку, сетку подтащила к контейнеру. Здесь она заметила, что у нее дрожат руки. Сцепила их с силой и закрыла глаза на несколько секунд. Рывками забросила сетку в контейнер, завалила другими сетками. Оказавшееся лишним грязное белье рассовала в другие сетки. Закрыла контейнер. И только тогда посмотрела на часы и обнаружила, что Волков должен был приехать пять минут назад.
– Ну что, приступим? – спросил сам себя Федя и сказал секретарю: – Начали!
В тюрьме один из надзирателей посмотрел на часы и пошел к прогулочному двору. Он постоял немного, оглядывая гуляющих, но никто не подошел к решетке. Он посмотрел на вышку, она была пуста. Он пожал плечами, подождал еще на всякий случай пять минут, еще раз посмотрел на часы и ушел. Ему заплатили за десять минут, которые один из заключенных – он должен был подойти к решетке в назначенное время – хотел провести с женщиной в прачечной. «Если этот болван передумал, тем лучше, деньги-то заплачены…» – подумал надзиратель и решил, что он не заметил пустой вышки.
Волков подъехал к пропускному пункту тюрьмы на «мигалке», выбежал оттуда и спросил заинтересовавшегося его шумным появлением охранника, не приезжал ли фургон в прачечную. Фургон еще не приезжал. Волков чуть отогнал «мигалку» и стал смотреть то на часы, то на дорогу.
У него очень болела голова, и эта боль не позволила ему паниковать и испугаться до потери рассудка. Он ничего не понимал, но имел некоторую информацию, которой раньше не было.
«Все будет хорошо, – уговаривал он сам себя, – два охранника садятся в машину уже на выезде из тюрьмы. Не будут же они просматривать все белье! Его уже просмотрели в прачечной, его уже просмотрели, они закатят контейнеры и уедут, мое присутствие и не нужно… Что же это творится в самом деле?…»
На дороге показался фургон.
Подсадной Мохнатый поднялся на крышу, пробежал по ней согнувшись и спустился в другой люк, оказавшись в административном отсеке тюрьмы.
Ему показалось, что он услышал легкое стрекотание вертолета вверху, над крышей.
«А если краля не позвонила? – Он остановился на секунду. – Ладно, это не моя забота, – уговаривал он себя, чувствуя, что начинает нервничать. Это именно он должен был привести бегуна в прачечную. – Но ведь она сказала, что Федя…» – Здесь Мохнатый остановился еще раз, словно споткнувшись. Он вспомнил, что первый назвал ей имя Феди.
Мохнатый решил успокоить себя тем, что никогда не видел эту женщину в тюрьме, иначе бы запомнил. Значит, она пришла специально на побег, и что ей еще здесь делать, как не побег? И дергаться тогда нечего, а надо быстрее сматываться, в аэропорту в камере хранения его ждут вещи и билет.
Фургон проехал ворота тюрьмы и подъехал к хозяйственному двору. Он остановился, вышел раздосадованный шофер – у него пропали накладные – и стукнул как следует по покрышке ногой. Подошли двое охранников, открыли дверь прачечной. Шофер распахнул двери фургона и спустил трап. Он каждый раз с интересом наблюдал, как контейнеры с бельем затаскивают снизу по трапу в машину. Он этот чертов трап таскал только из-за тюремной прачечной.
Погрузка закончилась.
За воротами тюрьмы Волков, не находящий себе места, нервно вышагивал у поста. Он видел, как фургон, не доезжая до ворот, вдруг свернул к большому металлическому ангару, въехал туда. Через минуту из ангара вышел шофер, закурил и присел на корточки. Шоферу уже давно объяснили, что в ангаре груз проходит спецосмотр. Охранники, которые должны были с ним ехать, стояли неподалеку. Шофер в который раз представил, как тюки с бельем протыкают острыми и длинными лезвиями или дают обнюхать страшной собаке.
Охранник у пропускника подошел к решетке и заинтересованно рассматривал разбитое лицо Волкова.
– Фургон приехал, – объяснил Волков свою нервозность, кивнув на ангар.
– Да ты так не переживай, если кого ловишь, расслабься. Никого живого в этом фургоне остаться не может. Газ! – Охранник, довольный, усмехнулся. – И быстро, и эффективно! Так что можешь ехать без проблем!
– Нет, – проговорил Волков одеревеневшими губами, – я провожу.
Шофер с охранниками прошел в ангар, фургон выехал за ворота.
– Это вертолет, – сказали Феде в ухо с хрипами и сильными помехами. – Сколько мне еще тут болтаться? Чего не звоните?
Федя, застыв, еще раз посмотрел на часы.
– Крутись еще немного. А что там происходит внизу?
– Да все нормально, тихо, никакой возни. Фургон выезжает из ворот, милицейская мигалка стоит неподалеку. Одна прогулочная вышка пустая. Все нормально, непонятно только, что я тут делаю до сих пор?
– Еще пять минут, ну, четыре, – сказал Федя, уже остро чувствуя неприятности, и отложил телефон. – Фургон уехал, на крыше его тоже нет… – сказал он секретарю.
– Подожди, Федя, не суетись. Что тут может быть? Если он пошел в прачечную, должен был позвонить наш подсадной.
– Он не позвонил.
– А если не пришел надзиратель?
– Тогда подсадной не должен был спускаться с вышки! – заорал Федя, окончательно теряя спокойствие. – Либо их взяли в коридорах, либо нашли телефон и противогаз, что опять-таки обозначает, что их взяли!
– Федя, – спросил секретарь, – почему ты оставил ребят смотреть за подставной машиной и никого не послал перехватить настоящую? – секретарь говорил тихо и медленно.
– Почему, почему! Потому! Очень умный, да?
– Нет, это я только что придумал.
– Если контора знала про машину из прачечной, что тут поделаешь? У меня голова пухнет, я ничего не понимаю!
Пискнул телефон.
– Я сворачиваюсь! – сообщил вертолет. – Все спокойно, прогулка закончена.
Федя сидел в оцепенении еще минут десять. Не двигаясь, рядом сидел его секретарь. Он первый не выдержал:
– Федя, чего мы ждем?
– Мы ждем, когда начнутся неприятности. Когда что-нибудь прояснится, сразу станет легче.
В кресле дремал, посапывая, курьер.
