посмеялись.
Вокруг тонущих появлялись все новые и новые акулы, словно весть о предстоящем пиршестве докатилась до самых глубин океана. Самые нетерпеливые уже касались ног обреченных.
Оставалось только ждать.
Лодка Октара едва возвышалась над водой на несколько сантиметров, и мелкая волна свободно перекатывалась по палубе.
Один из воинов неожиданно закричал от дикой боли, и тут же акула-молот метнулась в сторону с оторванной ногой.
Красное кровавое пятно начало медленно расходиться по поверхности воды, и тут десятки акул, словно это стало для них сигналом, бросились в атаку, учинив до сих пор невиданную человеком кровавую бойню.
Казалось, океан содрогнулся – и его воды окрасились в красный цвет. Вода кипела от десятков набрасывающихся и отскакивающих веретенообразных тел, количество которых увеличивалось с каждой секундой. Они, словно карающие стрелы, устремлялись со всех четырех сторон на запах крови, льющейся фонтанами из сотен смертельных ран.
Дабы не слышать душераздирающих криков затягиваемых под воду пиратов и клацанья смыкающихся челюстей акул, Тапу Тетуануи заткнул уши.
Вдруг в безудержном броске огромная тигровая акула врезалась в борт «Марара». Лодка затряслась.
– Назад! Назад! – закричал Мити Матаи. – Убираемся отсюда, или они разнесут лодку в щепки!
Он не преувеличивал, так как в водовороте адской бойни акулы начали пожирать уже друг друга. Обилие крови одурманило их и сделало безумными. Они уже были неспособны отличать беззащитные человеческие тела ни от себе подобных, ни от корпуса огромного катамарана.
– О-к-т-а-а-а-р-р!
Октар с десятком своих людей все еще держался на танцующем посреди кровавого водоворота корабле. Длинным копьем он отбивался от наскоков самых нахальных акул, пытающихся достать его, или от тех, которые, яростно клацая челюстями и колотя хвостом по палубе, слепо устремлялись на все, что движется.
То уже были агония и безнадежная борьба за жизнь, хотя всем было понятно, что спастись дикарям не удастся.
Вот огромная акула, перевернувшись кверху брюхом, навалилась на полузатонувший катамаран. Тот резко накренился, и последние, пытающиеся удержаться на нем люди начали соскальзывать в воду. Октар, как бы прощаясь, вытянул руки в сторону принцессы и прокричал:
– Ануануа! Ануануа!
Серая тварь потянула его в глубину. Поднятая рука медленно ушла под воду.
Вскоре ни одного Те-Оно не осталось в живых. То тут, то там на поверхности воды плавали окровавленные части тел, на которые набрасывались опоздавшие к началу кровавого пира акулы, да еще те, что в покрасневшей на глубину до четырех-пяти метров воде, продолжали рвать на куски друг друга.
Тапу Тетуануи будет до конца своей жизни вспоминать этот леденящий душу спектакль, но более всего он будет вспоминать то, что произошло следом.
Когда, кажется, все начали приходить в себя, а океанские воды успокаиваться, принцесса Ануануа, руки которой все еще были связаны, неожиданно прыгнула вперед, схватила острый, кем-то забытый на палубе нож и вонзила его в живот Мити Матаи. Из ее груди вырвался демонический вой – вой существа, которым владели все духи ада:
– Будь проклят! Будь проклят! Будь проклят!
Роонуи-Роонуи и Чиме из Фарепити бросились вперед, чтобы остановить удары, наносимые главному навигатору, но Ануануа отпрыгнула от истекающего кровью капитана и кинулась головою в морскую пучину, неистово закричав:
– О-к-т-а-а-а-р-р!
Огромная стая акул тут же устремилась к ней.
Главный навигатор Бора-Бора, тот, кто достиг конца вселенной, дойдя туда, где вода превращается в белые горы, тот, кто открыл Бесконечную землю, и тот, кто дошел до самого центра Бескрайнего моря с Бесчисленными островами, два дня спустя умер в мире с самим собой и со своими богами.
– Не вини Ануануа, – были его последние слова. – Она лишь сделала то, что приказал ей сделать Тане. – Он грустно улыбнулся своему любимому ученику. – И ты не плачь, – попросил он. – Мы все знали, что никто не возвращается дважды из Пятого Круга. Таков закон…
Он затих, устремив невидящий взгляд в небо, где все путеводные
Не было ни слез, которые заглушили бы глубокую боль, не находилось и слов, которые могли бы утешить человека, осознававшего, что потеря его неизмерима, а потому единственное, что он мог сделать, так это забиться в самый дальний уголок катамарана, чтобы там
Никто его не утешал, ибо все нуждались в утешении.
Никто, кажется, и не понял, что теперь он чувствовал себя сиротой.
Никто не слышал его исповеди, потому что все молились.
Мити Матаи умер!
С ним умерли легенда и мечта, которые довели их до далекого острова Те-Оно, помогли уничтожить дикарей и помочь кораблю вырваться из Пятого Круга.
Жизнь, так как они принимали ее до этого момента, кажется, потеряла смысл.
Сладкая победа вдруг превратилась в горькое поражение.
Мити Матаи умер!
На следующий день из остатков вражеских катамаранов, плавающих вокруг, плотник сделал маленькую лодочку.
В нее поместили тело любимого капитана, надели на него желтый королевский пояс, заслуженный им по праву, и с наступлением вечера спустили на воду. Лодочка медленно поплыла в сторону заходящего солнца. Это был ритуал, которого удостаивались только самые лучшие мореплаватели.
Бог морей Тане сопровождал лодочку прямо к своему отцу, к великому Таароа, создателю всего прекрасного на земле, где его второй сын – бог войны Оро – будет слагать легенды о том, кто был самым мужественным из мужественных и самым находчивым из находчивых.
Таароа же станет молча случать и довольно улыбаться. Он обнимет нового полубога, прибывшего в его чертоги, и вручит ему самый прекрасный корабль, который когда-либо строился на звездных стапелях.
Его будут тянуть сто черепах.
Его будут сопровождать тысяча дельфинов.
Один миллион
Мити Матаи будет вечно плыть по спокойному океану, и каждый раз с наступлением вечера он станет навещать остров, на котором родился и на котором стал самым легендарным из всех героев.
Когда лодочка с телом самого великого из всех великих мореплавателей исчезла в сумерках, а небо усеяли миллионы звезд, Тапу Тетуануи отыскал новую яркую звезду, которая отныне и навеки будет называться Мити Матаи. Он сверился с
– Возвращаемся домой! Курс юго-юго-запад! Курс на Бора-Бора.
Примечания
