собственность супруга, пусть даже сам Родриго де Сан-Антонио в ее личную собственность превратился.

Она размышляла два дня и две ночи — в это время глухой голос словно нашептывал ей, как следует поступить, — решила, что ей хочется заняться любовью с кузеном Роберто, который — она давно это знала — был глубоко в нее влюблен, но на которого она никогда не обращала ни малейшего внимания, отправилась к нему и легла с ним в постель.

Она осчастливила кузена Роберто пять или шесть раз за две недели, выждала месяц и рассказала обо всем Родриго.

Вначале бедный юноша ей не поверил. В конце концов подавленный ее настойчивостью и обилием подробностей, сдался, признав очевидное, и попытался, пораженный, выяснить причины.

— Мне захотелось, — услышал он в ответ.

— Но почему? — продолжал расспрашивать он удрученно. — Может, ты меня уже не любишь? Может, я не смог сделать тебя счастливой?

— Да нет же, — со всей искренностью сказала Кармен де Ибарра. — Я люблю тебя, как никого на свете, я по-прежнему в тебя влюблена, и ты делаешь меня совершенно счастливой. Но я хотела это сделать — и сделала.

— Вот так просто?

— Вот так просто, — согласилась она — Я чувствовала себя слишком к тебе привязанной, слишком плененной нашей любовью, и мне нужно было узнать, что значит быть свободной. — Она умолкла. И, помолчав, продолжила: — Я вдруг обнаружила, что принадлежу тебе в своих самых сокровенных мыслях и ты захватил мой внутренний мир, поселившись в нем как полновластный хозяин. — Она отодвинула занавески и посмотрела в огромное окно на вершину красавца вулкана, покрытую вечными снегами. Не глядя на мужа, она добавила: — И решила доказать самой себе, что могу выгнать тебя, когда захочу.

— Но я же сделал это не против твоей воли, — возразил Родриго де Сан-Антонио. — И взамен согласился, чтобы ты тоже безраздельно владела мною, моими секретами и моим внутренним миром.

— Знание того, что я в тебе, неравносильно знанию того, что ты во мне, — спокойно парировала Малышка Кармен. — Меня волнует моя свобода, а не твоя.

— Это не имеет смысла.

— А для меня имеет. Это уж мне решать. Мне только что исполнился двадцать один год, и я не хочу однажды, лет эдак в шестьдесят, задуматься над своей жизнью и слишком поздно обнаружить, что я была всего-навсего рабой мужчины и его чувств. Я родилась свободной и намерена и дальше чувствовать себя свободной, несмотря ни на что.

— Даже если из-за этого потеряешь все, что любила? — спросил он.

Она без колебаний подтвердила:

— Даже если так.

Это были последние слова, которыми они обменялись в своей жизни. Родриго де Сан-Антонио повернулся и покинул просторную гостиную, из окон которой он столько раз наблюдал, как солнце заходило за склоны Котопакси. Уже будучи на улице и стоя возле лошади, он обернулся, чтобы взглянуть на жену, в руке он крепко держал пистолет, крепко сжимая его рукоятку. Но, видимо, понял, что не в состоянии убить ту, которую слишком сильно любит, заплакал, вскочил в седло и навсегда покинул свой дом.

Два долгих года Родриго де Сан-Антонио бродил по Кито, словно пьяная тень себя самого; затем отправился в безумное плавание по Амазонке, на поиски баснословных сокровищ инкского генерала Руминьяуи, и умер, измученный москитами и малярией, на берегу реки Агуаруна, так и не поняв, что же он все-таки сделал неправильно.

А Кармен де Ибарра — для кого-то она все еще оставалась Малышкой Кармен — вернулась в родительский дом, категорически отказалась что-либо объяснять по поводу неудачи своего замужества даже своей сестре, вдове, с которой проводила долгие часы в одиночестве и молчании, и столь же решительно отказалась принимать своего изнывающего от любви кузена Роберто.

Узнав о кончине своего супруга, Кармен де Ибарра облачилась в траур. Она с бесстрастным видом присутствовала на погребении, а после этого несколько месяцев беззвучно проплакала в уединении своей спальни, и ее сестра, обнаружив это, не знала, что и думать.

Ее отец, гордый и суровый дон Альваро, с того времени превратился в растерянное и унылое существо, сгорбленное и понурое; казалось, он испытывал стыд перед людьми из-за преступления, содеянного дочерью, по поводу которого никто не мог дать ему вразумительного объяснения.

Спустя полтора года, когда закончился траур по Родриго, Малышка Кармен решила отправиться в длительное путешествие, которое помогло бы ей забыться, и села в Гуаякиле на корабль до Панамы, чтобы пересечь перешеек и затем отправиться в Испанию.

На придворном балу в Испании она познакомилась с Херманом де Арриага, авантюристом зрелого возраста с сомнительными моральными устоями и весьма бурным прошлым, в которого влюбилась и которому отдалась по прошествии недели.

Нежданно-негаданно, несмотря на весь свой признанный опыт в амурных делах и репутацию вертопраха, де Арриага тоже потерял голову из-за юной креолки, и оба очень скоро превратились в самую экстравагантную и в то же время счастливую пару в столице королевства.

Херман де Арриага был удачлив в делах, энергичен и располагал связями; он остепенился, начал забывать прежние сумасбродства, которые мешали ему проявить себя с лучшей стороны, и в конце концов произнес «Давай поженимся», хотя когда-то поклялся, что эти слова никогда не слетят с его губ.

— Мне необходимо подумать, — ответила Малышка Кармен.

— Что тут думать?! — бурно отреагировал он. — Нам хорошо друг с другом и в спальне, и за ее пределами, и я могу предложить тебе комфортную жизнь без забот. Что еще надо, если мы оба свободны?

— Именно это. Быть свободными.

Херман де Арриага, не поняв ответа, предположил, что это сказано ради красного словца или из своего рода женского кокетства, продиктованного желанием не сдаваться при первом же натиске, и решил выждать еще некоторое время, поскольку был уверен как в своих чувствах, так и в чувствах Кармен Ибарра.

Поэтому он несказанно удивился, когда она в день его возвращения из короткого делового путешествия сообщила ему совершенно непринужденным тоном:

— Граф де Риосеко пригласил меня в свое севильское поместье, и я приняла его приглашение. Мы едем завтра.

Несмотря на свой огромный опыт во взаимоотношениях с женщинами и признанную выдержку, однажды позволившую ему выиграть в карты целое состояние, де Арриага в растерянности был вынужден присесть, пару раз тряхнув головой, прежде чем с недоверием произнес.

— Что ты сказала?

— Что я еду в Севилью с графом де Риосеко.

— Ты это несерьезно!

— Абсолютно серьезно. Я приготовила вещи, а он за мной заедет на рассвете.

— Но почему?

— Потому что мне хочется.

— Что ты хочешь сказать этим хочется?

— Именно это. Мне хочется, и поскольку я вольна так поступить, я так поступаю.

— И тебе не важно, что я чувствую или что я думаю?

— Тебе незачем что-то думать или чувствовать. Граф — друг, и я еду, потому что он мне кажется приятным, интересным и занимательным. — Она взглянула на него с некоторым удивлением: — Что плохого в этой поездке?

— Я знаю графа Риосеко, — прозвучало в ответ. — Ему без разницы, лечь ли в постель с женой друга или с тем же другом, а его дом славится оргиями, которые он там устраивает.

— И я это знаю, — кивнула она. — Но от этого разговор с ним не перестает быть для меня занимательным. И я тебе гарантирую, что он не ляжет со мной в постель, пока я не захочу лечь с ним, что маловероятно. Как мужчина он меня не привлекает, поскольку я влюблена в тебя.

Вы читаете Игуана
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату