– В таком виде? Да вы в своем уме? Наоэ подвел Маюми к плите.
– Давай. Ставь воду.
– Погодите, я хоть оденусь.
– Нет!
– Что за глупости!
– Делай… что говорю.
Опять огонек сверкнул во взгляде Наоэ. Маюми сердито взяла спички, подошла к плите. Зажгла газ: вспыхнул красный кружок.
– Чашки… на полке…
Маюми вдруг почувствовала дикую злобу.
– Вы что, со всеми женщинами так?.. И с Микико тоже?
Что-то зажглось и тут же погасло в пустых глазах Наоэ.
– Она ведь была здесь вчера! Не отпирайтесь! – Маюми вдруг вспомнила о своей наготе. – С меня достаточно. Я ухожу! Знала бы, какой вы…
– Не уходи… – идя за ней следом, попросил Наоэ. Не обращая на него внимания, Маюми надела платье.
Наоэ вдруг опустился на колени, обхватил ее ноги.
– Прошу тебя.
«Какое-то безумие!» – подумала Маюми.
– Доктор, вы в своем рассудке? Или это лекарство так на вас подействовало? – Она оттолкнула его.
– Побудь со мной… еще… немного…
Глядя на уткнувшегося в ее колени Наоэ, Маюми поняла: ей открылось тайное лицо этого непонятного человека.
Глава XII
Наступил декабрь.
Как обычно в конце года, пациентов в больницах было мало. Все в предновогодних заботах, всем не до болезней. В такое время мало кто ходит по врачам.
В «Ориентал» тоже наступило затишье. Амбулаторные больные, правда, еще приходили, но палаты опустели – а ведь до Нового года еще две недели.
Выписались и пациенты из роскошных люксов. На всем этаже осталась одна Дзюнко Ханадзё.
Теперь, после операции, она по два раза на дню принимала процедуры: сидела в тазу с теплой водой. Процедура приятная, снимает боль – хотя зрелище, конечно, не слишком эстетичное. Но за время пребывания в клинике Дзюнко привыкла ко многому.
Не меньше Дзюнко Наоэ тревожил Ёсидзо Исикура. В последние дни старик снова стал жаловаться на боли и тяжесть в желудке.
– Знаете, доктор, просто есть не могу, – чуть не плакал он. Лицо его побледнело, щеки ввалились. – А вчера опять был жар. Простыл, что ли?
– По ночам выключают отопление, одевайтесь теплее, – ответил Наоэ, изучая температурный лист.
Всю последнюю неделю температура у Исикуры ежедневно подскакивала до 38°, а иногда и выше. Жаропонижающее почти не действовало, ртутный столбик снова начинал неумолимо ползти вверх. Это был верный признак близкого конца. Последняя стадия болезни. Лечение бесполезно…
– Может, новая язвочка появилась? – вздохнул Исикура.
– Не думаю, – хмуро сказал Наоэ.
– А к Новому году вы меня выпишете?
Наоэ передал Норико температурный лист и отвернулся к окну, за которым ярко светило утреннее зимнее солнце.
– Хочу встретить праздник дома, – дрожащим голосом закончил старик, и у Норико болезненно сжалось сердце.
– Поясница болит?
– Спасибо, получше стало. Только сил моих больше нет, доктор… Изболелся я.
– Вам вредно волноваться. Лежите, отдыхайте.
– Знаете, лезут в голову всякие мысли. – Исикура бросил взгляд на невестку. – Наверно, помру скоро…
– А вы думайте о рыбалке.
– Эх! – Старик охотно подхватил любимую тему. – Уже больше года не рыбачил! Вот поправлюсь – буду каждый день ходить. Наверстаю упущенное.
– Ну что ж, выздоравливайте… – Наоэ попрощался и вышел из палаты. Исикура молча смотрел ему вслед.
