Когда они уже выходили из квартиры, Влад повернулся и спросил:
— Скажите, Анна Николаевна, а вы никогда не думали о втором ребенке?
Димка с силой дернул Влада за рукав, но тот отмахнулся. Помедлив, она тихо сказала:
— Вы знаете, я думала об этом, но Петр, — она вздохнула, — не хочет.
Они вышли на лестничную площадку и Влад закурил.
— Ты знаешь, Дим, — сказал он, — хоть я и злой на этого парня, он капитально меня подвел, но мне его жаль. У него дома, по сути, не было и, самое главное, он, наверное, потерял мать, а отчим просто- напросто хотел купить его любовь за шмотки, за видик, а не получилось.
— Есть такое слово: «вещизм». У этого отчима шмотки и всякая мебель, аппаратура, важнее, чем этот пацан. У него для Алехи места не нашлось или он его ставил на последнее место. А пацан это понял, и ему этот сытный и уютный домик встал поперек горла.
— Да, ты прав, отцом он так для него и не стал, а Алеха помнил своего отца, хотя тот и был пьяницей. Вот одного не пойму, одни пацаны из-за нищеты на кражи идут, а этот от сытости киоски грабит.
— Дурак ты, Влад. Этот пацан был нищим. Ладно, поехали в школу, — сказал Димка, открывая дверцу «Мустанга». — Я уверен, что учился он в образцовой школе. Посмотрим, каким твой беглец был там.
...Школа встретила их тишиной. Шли уроки. Они поднялись на второй этаж и постучали в кабинет директора. Не дожидаясь приглашения, вошли внутрь.
Посредине кабинета стоял ученик 8-го класса.
— Вот как раз и милиция пришла. Мы с тобой, Линяк, не шутим. Проходите, товарищи, — кивнула директор вошедшим. — Ты думаешь, что можно оскорблять учительницу, что все сойдет с рук?
— А что я сделал? Я просто сказал, что, если она учительница, то должна меня учить, а не выгонять из класса...
— Что? Как ты смеешь? Ты что, министр, указывать здесь? Твое дело прийти в школу, тихо и спокойно, как полагается советскому школьнику, прослушать уроки...
— Но за опоздание двойки не ставят.
— А за хулиганство сажают в колонию, а оскорбление — это и есть хулиганство. Правильно я говорю, товарищ милиционер? — обратилась она к Владу.
— Это ваши дела, вы сами и разбирайтесь, — отмахнулся Влад
Она обиженно поджала губы и, не получив поддержки, продолжила:
— Еще раз, и ты из школы уйдешь не домой, а в милицию. Понял, Линяк?
— Понял. Можно идти? — спросил он.
— Да. Можешь идти.
Когда дверь за учеником захлопнулась, директор обратилась к Владу с Димкой:
— Вот видите, вырастут такие обалдуи с усами, и уже учитель им должен. Вы себе представить не можете, как стало сейчас трудно школе. Чуть что, они грозятся забастовку устроить.
— Школа — это то же самое, что и наша Россия, — ответил Влад. — Мы, Евгения Алексеевна, пришли к вам по другому поводу.
— Я вас слушаю, — сказала директор, усевшись за широкий стол.
— Нас интересует ваш ученик — Шорох Алексей.
— А что Шорох? С ним все предельно ясно. Нам позвонили из милиции: его отправляют в спецучилище. Он совершил какие-то там кражи, хулиганства, и мы вынесли свое решение...
— Какое решение? — спросил Димка.
— Как какое? Решение педсовета.
— Я понимаю, что решение педсовета. О чем?
— Ну о чем? — замялась директор, — о поведении, конечно. Им-то Шорох как раз и не блистал в школе.
— То есть, вы хотите сказать, что он был хулиганом? — поинтересовался Влад.
— Ну, в хулиганах он, конечно, не числился, хотя и были выпады против учителей. Им сейчас палец в рот не клади, они руку по локоть откусят. И потом, — директор улыбнулась, — милиция и школа должны идти рука об руку, воспитывая подрастающее поколение.
— Скажите, Евгения Алексеевна, к вам в школу приходили из милиции или звонили? — спросил Дима.
— По-моему, был звонок, а за решением приходила инспектор, такая милая женщина.
— Еще вот какой вопрос, товарищ директор, а этот звонок, он был для вас неожиданным?
— Признаться, он меня озадачил. У нас в школе наберется несколько кандидатов в училище для трудновоспитуемых, но Шорох в этих списках не значился. И, хочу заметить, семья у него приличная, отец — начальник цеха.
— И все-таки вы вынесли свое решение.
— Простите, а что я должна была сделать? Я думаю, что милиция — это серьезная организация, — и она взглянула на Влада.
— Серьезная, серьезная, — подтвердил Дима.
— Вы знаете, Евгения Алексеевна, нас интересуют друзья Шороха. У него были друзья в школе? — спросил Влад.
— Друзья? Ну, я думаю, что они были. Ведь ребята полдня проводят в школе. К сожалению, классного руководителя сейчас нет, но мы можем пройти в класс и поговорить с ребятами.
Класс встретил появление Влада с Димкой и директором весело и удивленно. Когда Влад спросил о Шорохе, кто-то с задней парты выкрикнул:
— Шороха разыскивают как алиментщика? Это не ты, Мурашова, заявление написала?
— Дурак ты, Хухриков, и дети твои дураками будут, если дождешься, — огрызнулась девчонка со среднего ряда. Класс грохнул. Обиженный Хухриков насупился.
С первого ряда поднялся крепко сложенный, высокий парень.
— Я друг Шороха, мы с Алехой вместе ходили в секцию. Только он ведь теперь в милиции.
— Милокостый, выйди из класса, с тобой побеседуют представители милиции, — сказала директор школы, — а вы, Лидия Валерьевна, продолжайте урок, — обратилась она к учителю.
— Милокостого за групповуху взяли, по сто семнадчику! Мурашова, они не тебя случайно трахнули?
В сторону хохмача полетел учебник.
— Хухриков, выйди из класса!
Хухриков поднялся:
— Считайте меня коммунистом, пошел сдаваться.
Проходя мимо парты Мурашовой, он скривил гримасу. Она поставила ему подножку и хохмач растянулся на полу. Класс разразился хохотом. Хухриков, не вставая с колен, пополз к дверям.
— Ты выйдешь наконец из класса? — крикнула Лидия Валерьевна.
— Уже выползаю! — ответил он. У двери он поднялся с пола и, отряхнувшись, вышел из класса.
Из коридора донеслось:
— Дяденька, не арестовывайте меня, я правду скажу!
Его реплика вызвала очередной приступ смеха.
— Прекратите! — крикнула учительница и хлопнула указкой по столу, — всем встать!
— Ну вот, — донеслось с задних рядов, — Хухриков там горбатого лепит, а вставать нам...
Увидев у окна милиционера с Милокостым, Хухриков шутовски поднял руки кверху.
— Простите меня, дяденька, век свободы не видать, не хотел я на мокруху идти...
— Иди со своей повинной к унитазу, — осадил его Милокостый.
— Уже иду, — вытаскивая из кармана пачку «Родопи», сказал Хухриков и, заведя руки за спину и опустив голову, направился в туалет.
— Подружились мы в секции, — продолжил прерванный рассказ Сергей, — вместе занимались кунг- фу. Только я занимался для общего развития, а Алеха — он же фанат! Не знаю, парень он нормальный, и, когда нам сказали, что он попался за кражи, я не поверил. Да и не пойдет Алеха на кражи. Только вот в последнее время, ну, где-то с год, он слишком замкнутым стал, да и дома у него нелады с отчимом, он даже
