себя, и они начинали бессвязно орать, брызжа слюной, но вот Юнгман, главный корабельный старшина, железной рукой управлявшая гаванью и учебной флотилией, к одаренной курсантке по пустякам не цеплялась. Сама она родилась на Грифоне, но отпуск частенько проводила на Сфинксе, наслаждаясь тем, что называла «настоящим мореплаванием». Проверив навыки Хонор лично, она даже сделала ее помощником инструктора.
Правда, в летных классах дело обстояло несколько иначе. Когда Хонор заявила, что может вообще обходиться без приборов, ее дерзкая и самоуверенная выходка была воспринята с ужасом, а за игнорирование метеопредупреждений и показаний приборов во время ночного полета на планере гардемарина еще в первом семестре отстранили от полетов на целый месяц. Это разозлило Хонор, но отнюдь не положило конец ее выходкам. Таким, как шуточный воздушный бой с Мишель, когда (она признавала это скрепя сердце) ситуация действительно едва не вышла из-под контроля… и уж конечно не предусмотренная программой той достопамятной регаты демонстрация фигур высшего пилотажа. Конечно, тогда, пролетая над верхушкой мачты головного судна, она понятия не имела о том, что на борту находится начальник Академии, но и сейчас, в ретроспективе, находила тогдашнюю реакцию командования… излишне эмоциональной. В конце концов, это было ошибкой диспетчеров Крескин-филд не обозначить зону проведения регаты запретной для полетов, да и она пронеслась в добрых сорока метрах над мачтой, а если капитан, пытаясь с перепугу изменить курс, завалил судно на борт, так ее ли в этом вина?
Вспомнив тот давний инцидент, Хонор хихикнула, но тут же сосредоточилась. Индикатор шлема издал предостерегающий писк: Пол еще не вышел на дистанцию условного поражения, но догонял ее довольно быстро. Проследив за тем, как его «дротик» набрал высоту, чтобы рвануть ей наперехват с максимальной скоростью, она улыбнулась, пробежала пальцами по рукояти и потянулась к воздушным тормозам. Славный он малый, спору нет, однако с ней в таких делах ему не тягаться. Она тертый калач… а уж такого сюрприза Пол никак не ожидает.
Она перевела двигатели на реверс, и резкое торможение едва не вышвырнуло ее из кресла. Скорость упала, как будто она бросила якорь, крылья автоматически изменили конфигурацию, и в этот миг Хонор рванула ручку на себя, ставя машину на хвост. «Дротик» летел брюхом вперед, стремительно теряя скорость, потом завис на месте; взвыли сирены предупреждения. Хонор резко добавила тягу, и невероятная мощь двигателей бросила «дротик» вертикально вверх. В следующий миг она пронеслась под аппаратом Пола и пристроилась к нему в хвост. Пол забрал круто вверх, и Хонор, по-волчьи оскалившись, последовала за ним. Их летательные аппараты были фактически идентичны, однако технические возможности «дротика» значительно превышали физические возможности человека, а значит, каждый пилот мог использовать ресурсы машины лишь настолько, насколько был подготовленным его организм. В этом отношении Хонор имела бесспорное преимущество над Полом, каковым и не преминула воспользоваться без зазрения совести. Тэнкерсли пытался уйти с самым высоким ускорением, какое только мог выдержать, однако она могла выдержать больше.
Полетный шлем пискнул, предупреждая, что аппарат противника пойман прицелом. Хонор нажала спуск, и засветившийся индикатор засвидетельствовал виртуальное поражение мишени.
С торжествующим смехом Харрингтон завалила машину на левый борт и, обогнув Пола на кончике крыла, унеслась прочь.
– Тоже мне, нашелся мастер воздушного боя! Научись сначала летать, а уж потом затевай игры с настоящими пилотами!
Великолепное помещение для свидетелей было погружено в молчание. Разлившийся по комнате солнечный свет собирался на натертом паркете пола блестящими лужицами, но Хонор этого не видела. Радость и воодушевление, охватывавшие ее во время полетов с Полом, превратились в полузабытое воспоминание. Напряженно застыв, она изо всех сил старалась выглядеть совершенно спокойной, но провести таким манером можно было лишь тех, кто ничего не слышал о повадках древесных котов. Нимиц, которому передавалась ее нервозность, не мог усидеть рядом с ней в кресле спокойно: то встанет, то выгнет спину, то опять свернется клубочком…
Наверное, возможность поговорить с кем-нибудь из примерно дюжины находившихся в комнате офицеров позволила бы несколько разрядить напряжение, ведь почти все они были ее знакомыми, а многие и друзьями, однако пристав Адмиралтейства находился здесь не только для того, чтобы заботиться об их удобстве. Процессуальные нормы, принятые в Королевском трибунале КФМ, запрещали свидетелям обсуждать показания до того, как они выступят перед судом. По традиции это означало, что до вызова в зал им вообще не рекомендовалось вести каких-либо разговоров, и присутствие пристава постоянно напоминало об этом предписании.
С тяжелым вздохом Хонор откинула голову, прижавшись затылком к стене за креслом.
Скорее бы все это кончилось!
Сопровождаемый конвоем, капитан лорд Павел Юнг, глядя прямо перед собой, твердым шагом ступал по алому ковру огромного, погруженного в молчание зала, где его поджидал назначенный адвокат в звании капитана Корпуса юстиции. Одна стена представляла собой сплошное, от пола до потолка, окно, деревянные панели других сияли отраженным светом. Свет слепил, но Юнг старался не моргать, ибо это могло быть истолковано неправильно. Напряжение слегка отпустило его, лишь когда он подошел к своему стулу, однако, отвернувшись от солнечного света, Юнг натолкнулся взглядом на длинный стол с шестью книгами записей и графинами с ледяной водой. За спиной Павел чувствовал напряженную, выжидающую тишину. Он знал, что в зале находятся его отец и братья, однако не мог оторвать взгляда от лежавшего на столе, в центре, поблескивающего меча. Его меч, представлявший собой символ чести и достоинства королевского офицера, был доставлен в суд для вынесения приговора.
Дверь отворилась, и он встал, застыв по стойке смирно, в то время как в зал в порядке, обратном старшинству, входили члены коллегии. Младшие судьи останавливались возле своих стульев, но не садились, дожидаясь, пока подойдет к своему месту председательствующий. Затем все шестеро сели одновременно.
Подавшись вперед, адмирал, граф Белой Гавани Хэмиш Александер быстро оглядел коллег, поднял маленький серебряный молоток и дважды резко ударил в гонг. Звук повис над напоенным солнцем залом, который спустя мгновение откликнулся на звон шарканьем ног и скрипом стульев. Присутствующие расселись. Отложив молоток в сторону, Белая Гавань открыл перед собой старомодную папку, прижимая края руками, словно хотел помешать ей закрыться, и обвел взглядом зал.
– Суд в сборе и приступает к заседанию, – нарушил тишину его баритон. Взгляд председательствующего упал на лежащие перед ним документы. – Настоящий трибунал созван в соответствии с правилами и предписаниями, установленными Военным Кодексом и Уложением о военных судах, по приказу леди Франсины Морье, баронессы Морнкрик, действующей от имени, по указанию и властью, данной ей Ее Величеством Королевой, дабы рассмотреть обвинения, выдвинутые против командира корабля Ее Величества «Колдун» капитана лорда Павла Юнга в связи с действиями означенного капитана во время боя с силами неприятеля, имевшего место в системе Ханкока.
Сделав паузу, он осторожно перевернул верхнюю страницу и поднял на Юнга холодные, как лед, голубые глаза. Лицо его не выражало никаких чувств, однако Юнг знал истинную цену кажущейся бесстрастности. Белая Гавань слыл одним из покровителей этой суки, считавшим ее просто не способной на дурной поступок, поэтому ответный взгляд подсудимого был исполнен желчной ненависти.
– Подсудимый, встаньте, – невозмутимо сказал Белая Гавань.
Юнг, выполняя приказ, с легким шарканьем отодвинул стул и встал позади стола защиты лицом к судьям.
– Капитан лорд Юнг, – продолжил председательствующий, – данный состав суда рассмотрит обвинения, предъявляемые вам по следующим пунктам. Пункт первый состоит в том, что в среду, на двадцать третий день шестого месяца двести восемьдесят второго года после Приземления вы, приняв вследствие гибели в бою коммодора Ван Слайка командование Семнадцатой эскадрой крейсеров в системе Ханкока, нарушили статью Двадцать третью Боевого устава Флота, покинув строй оперативной группы «Ханкок-ноль-ноль-один» и тем самым выйдя из боя с неприятелем без соответствующего приказа.
Пункт второй: впоследствии вы нарушили также Двадцать шестую статью поименованного выше Устава, не подчинившись прямому приказу с флагманского корабля оперативной группы «Ханкок-ноль-
