Да, попадаться патрулям нельзя – полоснут из автомата и доложат офицеру об уничтожении разыскиваемого террориста, бежавшего из заключения. Поэтому стоит понаблюдать, прежде чем вылезать на улицу из музейного сада.
Вскоре Ривс определил, что ближайший пост находится справа от него, на перекрестке с той улицей, которую ему надо пересечь, направляясь к зданию Верховного суда. Что он там будет делать до утра и где спрячется, Ривс старался пока не думать – на месте будет видно, чего сейчас гадать, сначала надо добраться туда живым и невредимым.
Он осторожно перелез через ограду и, стараясь держаться ближе к домам, направился к посту, надеясь отыскать возможность обойти его, но вскоре понял, что избрал не самый лучший путь – на первых этажах домов располагались магазины и лавки, закрытые по случаю произошедших событий, многие витрины ярко освещены, двери заперты и некуда спрятаться. Свернув в подворотню, Ривс пошел дворами, петляя среди припаркованных автомашин, и вскоре уперся в тупик – квартал был застроен доходными домами, а дальше начинались частные владения и пройти не представлялось возможным: дворы особняков окружали высокие глухие стены массивных изгородей, сложенных из дикого камня. Пришлось вернуться на улицу.
Взбежав по ступеням подъезда высокого здания, занятого каким-то учреждением или офисом, – Ривс даже не поглядел на прикрепленную к стене медную табличку – он прижался спиной к запертым дверям и осмотрелся. Здесь относительно безопасно – в нише подъезда царит полумрак, сюда не достает свет фонарей, но надо идти дальше, а это невозможно – стоит только сделать по тротуару десяток шагов, как окажешься прямо перед патрулем. К счастью, солдаты, расположившиеся около бронетранспортера, не успели увидеть, как он тенью скользнул в нишу подъезда. Что делать дальше? Возвращаться и искать другой путь или ждать случая и попытаться проскочить незамеченным мимо патрульных? Но сколько ждать – не будешь же торчать тут до утра?
Один из солдат вышел на середину мостовой и замигал фонарем. «Идет машина и он приказывает ей остановиться», – понял Ривс.
Действительно, перед постом притормозила машина и из нее, повинуясь приказу солдата, вышел мужчина средних лет.
– Я советник Греди, – донеслись до Ривса его слова.
Мужчина подал подошедшему капралу документы и тот начал придирчиво изучать их, недовольно морщась и топорща жесткие усы.
В этот момент подъехала еще одна машина, хлопнули дверцы и из нее выскочили несколько человек. Один из них показал капралу полицейский жетон, выхватил из его рук документы Греди и разорвал их:
– Они больше не действительны!
– Вы ответите за это, – рука американца метнулась к поясу, но разорвавший документы мужчина ловкой подножкой сбил Эдвина с ног.
Пнув упавшего ботинком под ребра, он наклонился и выдернул у него из-за пояса револьвер:
– Это террорист!
Подбежали еще двое в штатском, подхватили Эдвина под руки, подняли его и, резко развернув, ударили лицом об машину.
– Фашисты! – закричал Эдвин, пытаясь закрыть руками окровавленное лицо. – Что вы делаете?!
Ривс застыл, нервно тиская в потной ладони рубчатую рукоять пистолета. Чем он может помочь избиваемому на его глазах человеку, чем?
Один из штатских врезал Греди ногой в пах. Тот согнулся от жуткой боли и рухнул на асфальт. Стукнул выстрел, и Рийс вздрогнул – первый из штатских, показавший капралу жетон, убрал пистолет в подмышечную кобуру и, не глядя на убитого, распорядился:
– Уберите эту падаль и осмотрите прилегающие улицы. Не исключено, что рядом его сообщники.
Ривс сжался – сейчас они начнут прочесывать квартал! Нечего делать с пистолетом против автоматов, а бежать некуда. Остается только дорого продать свою жизнь. Достав оружие, он шагнул в угол и вдруг заметил, что в глазке двери виден свет. Приблизив к нему лицо, он попытался заглянуть внутрь, но ничего не увидел – только мелькнула какая-то тень и глазок потух.
Шаги патрульных раздавались все ближе, и Ривс передернул затвор, загоняя патрон в ствол, – первым стрелять он не станет, но уж если не останется другой возможности избежать кровопролития...
Внезапно он почувствовал, что дверь, в которую он упирался плечом, распахнулась внутрь, и Ривс, не удержав равновесия, упал в вестибюль, зацепившись ногой за порог. Кто-то, невидимый в темноте, отпихнул его ногу и захлопнул дверь, щелкнув замком...
Вспыхнул свет, и успевший вскочить на ноги Ривс увидел перед собой хрупкую темноволосую женщину.
– Спрячь оружие, Даниэль, – ее губы мелко дрожали, – здесь никого нет, кроме меня.
– Анна? – Ривс не мог поверить своим глазам. Неужели перед ним та самая Анна, за которой он ухаживал еще в военном колледже? Постаревшая на полтора десятка лет, но все еще сохранившая привлекательность Анна?
Взяв его за руку, она погасила свет и повела бывшего офицера к лифту:
– Уйдем отсюда.
Они поднялись на последний этаж и, пройдя длинным коридором, оказались в кабинете, освещенном только неоновым светом реклам, горевших на крышах соседнего здания. Все еще не веривший в свое чудесное спасение, Ривс опустился на стул и дрожащей от нервного напряжения рукой вытащил из кармана мятую пачку сигарет:
– Как ты здесь очутилась?
– Я тут работаю, – Анна отошла к окну и выглянула. Потом обернулась, и он увидел на фоне стекла ее четко очерченный силуэт. – Стало страшно возвращаться домой после случившегося, и я осталась в конторе. Здесь одно из зданий туристической фирмы.
Ривс щелкнул зажигалкой и в неверном свете маленького язычка пламени увидел ее лицо, с глубокими тенями под глазами. Казавшиеся давно забытыми чувства шевельнулись в его душе и теплой волной подкатили к горлу. Неужели эти чувства, которые он испытывал к ней, все еще живы и их не сумели одолеть ни годы разлуки, ни годы, проведенные им в заключении? Как глупо они расстались, повздорив из-за сущей мелочи, суть которой теперь трудно толком припомнить, – оба были молоды, никто не хотел ни в чем уступить, и казалось, что он сможет забыть ее, выбросить из сердца, тем более, получив назначение в часть, он вскоре женился, родилась дочь, а вот теперь, по прошествии стольких лет, неожиданная встреча.
Неужели не зря она приходила к нему в сновидениях, когда он, покрываясь липким потом, ворочался на тощем тюремном матрасе? Неужели судьбе угодно послать ему еще и это испытание в первые же сутки неожиданно обретенной свободы?
– Дома, наверное, волнуются? – осевшим голосом спросил Ривс, часто затягиваясь сигаретой, чтобы ее огонек хоть ненадолго вырвал из полумрака лицо Анны, и жалея, что сигарета сухая и табак быстро прогорит, а свет зажигать нельзя, чтобы не насторожить рыщущих внизу солдат и полицейских.
– Некому, – глухо ответила Анна. – Я не вышла замуж.
– Почему ты открыла дверь?
– Я тебя сразу узнала, капитан Ривс, когда по телевизору показали твою фотографию, среди портретов других, бежавших из тюрьмы. И подумала: неужели Даниэль Ривс, потомок пуритан, выходец из семьи священника, мог совершить такие злодеяния?
– На мне нет крови, – опустил голову Даниэль. – Обстоятельства сложились так, что я оказался среди бежавших. Но я благодарен судьбе за это.
– Подожди ее благодарить, – она боком присела на узкий подоконник, – услышав шум, я набралась смелости и спустилась вниз посмотреть в глазок, что делается на улице, и вдруг увидела твое лицо. Это было как удар молнии!
Докурив, Ривс поднялся и подошел к окну. Внизу раскинулся город, убегали вдаль почти пустые улицы с редкими автомобилями на них, качались под ветром кроны деревьев и как на ладони была видна площадь Верховного суда и его здание, окруженное пикетами автоматчиков.
Смяв в пальцах окурок, он долго смотрел поверх крыш на здание суда. Анна тихо вытирала ладонью катившиеся по щекам слезы.
