— Лишний среди нас оказался? — рассматривая фото Юрки на паспорте, лениво спросил Мирон.
Виктор Степанович глухо пояснил:
— Любопытство — большой порок… Молодой человек проявил ненужную любознательность — поперся к покойному.
— Что?! — Мирон побледнел и привстал с кресла.
— Сиди! — приказал Рунин. — Чего вскинулся? Пока ничего страшного не произошло, но может! Поэтому принимаем меры. Кстати, поставь людей и к дому Икряного. Он его знает и может там появиться.
— Может, лучше этого парня сразу послать за покойным? — щелкнул пальцем по паспорту Мирон.
— Рано, — Виктор Степанович остановился напротив гостя и, глядя ему прямо в глаза, приказал: — Никакой самодеятельности! Зачем лишний раз милицию будоражить? И сам такой глупости не простит. С парнем сначала перетолковать надо, выпотрошить, а потом решать. Поэтому он должен быть на даче живой и здоровый! Повторять не буду.
Мирон вытер ладонью вспотевший лоб, прямо из горлышка допил остатки коньяка, небрежно поставив пустую посудину под стол. Рунин усмехнулся, до чего живучи в людях дурные привычки — вылакал марочный греческий коньяк, как дешевый портвейн, а бутылку под стол. Господи, с кем приходится работать?
— Звони мне три раза в день, сообщай, как дела. — Рунин повел гостя в прихожую. — Надо этого придурка найти как можно скорее. Ты уж постарайся, посуетись, милый, окупится все.
Заперев за гостем дверь, Виктор Степанович вернулся в комнату, присел к столику, задумался. Вроде все идет правильно. Мирон должен вырыть Фомина хоть из-под земли.
Надо же так случиться! Рунин даже зло пристукнул кулаком по ладони. Все сплелось в тугой, сложный узел: работа с Филатовым, проведенная по приказу Оракула, притягивание к делу нового получателя Фомина, найденного Сашкой-учителем, неожиданный конец Филатова и опасное любопытство Юрки к этой истории. Откуда сам узнал обо всем, кто ему настучал? Выкручивайся теперь, вертись, как уж на сковороде, — нет гарантий, что дурной Юрка не начнет болтать. Пусть и знает-то он всего ничего, но возили его к Леве, работал на Икряного, знаком с Сашкой-учителем. Да еще поездка на дачу, к одному из строительных боссов. Прижали тогда Ивана Мефодиевича, будет знать, как задерживать дань всесильному Оракулу. Если снял свой куш, так будь любезен, отстегни комиссионные!
Испугался тогда Ванька, залебезил, оставшись наедине с Руниным, понял: в случае отказа не будет пощады. Не зря ему Виктор Степанович про юг намекнул — лето, сезон отпусков, семейство Ивана Мефодиевича пупки грело на пляже. А если пара толковых ребят туда вылетит в срочном порядке, мало ли какие неприятности могут ждать драгоценных родных отказывающегося от выплат Ивана Мефодиевича? Тонут в море люди, ноги ломают в горах… и не только ноги!
Зазвонил телефон. Догадываясь, кто звонит, Рунин неохотно снял трубку.
— Виктор? — спросил бархатный баритон. — Какие дела?
— Все сделал. Остается ждать, — коротко доложил Рунин.
— Спасибо, — усмехнулся Оракул. — Но я буду плохо спать по ночам до тех пор, пока не узнаю, что именно накопал этот любопытный юноша…
Положив трубку, Виктор Степанович выругался и, полуприкрыв глаза, выцедил оставленную Мироном рюмку коньяка — шут с ними, с принципами, иногда нервы сдают.
VIII
Фомин перебежал дорогу и пошел к Таганке — через десять минут он войдет в подъезд дома, наконец-то окажется в полной безопасности. Хватит с него разных приключений. Надо заполучить обратно паспорт, написать сестре и обязательно уехать отсюда, где его подкарауливают в подворотнях, намереваясь прирезать. Знать бы еще, за что?!
Вдруг он знает, только не может сразу догадаться? Стоит над этим подумать на досуге, но… только уехав на достаточно безопасное расстояние от Виктора Степановича и его приятелей. Ничего не скажешь — удружил Александр Михайлович, милый школьный Сакура, подсунул дельце, свел с хорошими людьми.
Остановившись, Юрка похлопал по карманам, нащупывая ключи. Ага, вот они. И тут же чуть было их не выронил — впереди, как раз напротив ворот его двора, стояли темные «жигули».
Напряженно вглядываясь, Фомин попытался определить — пуста машина или в ней кто-то есть? Из ворот вышел человек в светлом костюме и подошел к «жигулям».
«Вдруг Бежевый? — похолодел от страха Юрка, — а в машине Виктор Степанович? Значит, оставив двоих у дома Глеба, они переместились сюда?»
Боясь, что сидящим в «жигулях» может взбрести в голову проехаться по переулку и тогда спрятаться будет негде, Фомин бочком побежал к знакомому проходному двору. Нырнув, как в омут, в его спасительную темноту, немного отдышался и скорым шагом двинулся к набережной Яузы. Пройдя немного, замедлил шаг, а потом остановился — куда он собственно идет?
Присел на лавочку, стоявшую под раскидистым кустом сирени. Хорошо, нет дождя, можно немного перекантоваться, потом снова подойти к дому, поглядеть, уехали караульщики или нет. И тут же он понял — не уйдут, пока не дождутся! Раз так серьезно начало дело поворачиваться, что даже до ножа дошло, и думать нечего домой возвращаться, по крайней мере в ближайшие дни. Но куда деться? Конечно, номера телефонов некоторых друзей-приятелей он помнит наизусть, утром попробует позвонить, однако надо еще дотянуть до утра.
Фомин медленно поплелся через мост к парку физкультурного диспансера. Протянувшись в дырку между прутьями ограды, он пошел по темным аллеям, отыскивая подходящее место для ночлега. Облюбовав лавочку в кустах около ротонды, улегся на нее, натянув на голову куртку. Лежать на голых досках было жестко и неудобно — через несколько минут замерзли ноги, потом спина. Юрка встал, энергично сделал несколько приседаний, стараясь немного согреться и удивляясь — надо же, лето, ночи теплые, а попробуй полежи на лавке в парке: зубами застучишь от холода. И есть захотелось.
Промучившись еще минут пятнадцать, он окончательно понял, что не умеет быть бродягой. Не умеет и все! Всегда о нем заботились — мать, учителя в школе, тот же сержант Водин в армии, а вот остался совсем один и тут же наломал дров.
Поеживаясь и зевая, Юрка выбрался из парка и пошел мимо манекенов, выставленных в витринах магазина «Людмила», искоса разглядывая их, поражаясь безвкусице демонстрируемых нарядов и ценам: почти каждое платье стоило зарплаты среднего служащего.
Вышел на площадь, постоял раздумывая. Стало светло, пошли первые троллейбусы и автобусы. Дождавшись на остановке автобуса, он вошел в салон, опустился на сиденье и тут же задремал. Проснулся от сильного толчка в плечо:
— Эй, парень! Приехали!
Фомин открыл глаза.
— Я тебя уже два раза по маршруту провез, а ты все спишь. Тебе куда надо?
— А это что?
— Сокольники, — засмеялся водитель.
— Мне выходить… Спасибо.
Ба, как он мог забыть! Здесь, в Сокольниках, живет Володя Потресов — хороший парень, с которым Юрка работал до армии. Он точно не откажет, только бы оказался дома, не успел уйти на работу. Его домашний телефон Фомин помнил.
— Але…
— Володь, привет! — обрадовался Юрка. — Не разбудил?
— Фомин, ты? Чего в такую рань? — недовольно забурчал Потресов. Они уже несколько месяцев не виделись. После возвращения Юрки из армии встретились, поговорили. Вовка сообщил, что за время службы приятеля в армии женился, намечается пополнение семейства. Потом созванивались раз или
