поляну. Пули засекли по веткам, выбивали щепки из стволов деревьев, глухо стучали, впиваясь в землю.
— Отходим! — Зверев перекатился в сторону, вскочил и метнулся за толстый высокий пень. Тут же землю, где он только что лежал, взрыла автоматная очередь.
«Ловкие, гады, — подумал Николай, меняя диск в автомате. Передернув затвор, осторожно выглянул, ища глазами Крылова. — Где он?»
Радист, пригибаясь и волоча по земле прихваченный за лямки мешок Егорова, подбежал к младшему сержанту.
— Давай к валунам, — приказал тот. — Оттуда прикроешь меня. В случае чего… в общем, не тяни, уходи!
Костя кивнул и пополз. Немцы заметили, захлопали выстрелы карабинов, затрещали шмайссеры. Зверев в ответ застрочил из автомата, веером выпуская очередь за очередью. Услышав, как сзади застучал ППШ радиста, пополз к нему.
Сбоку полоснули очередью. Николай вдруг почувствовал, что плохо слушается левая рука — ее словно перебили палкой. Сначала возникло недоумение — неужели ранили? — потом появилась тупая боль, и вот она уже взрывалась пульсирующими толчками, и левая рука повисла плетью, стала тяжелой, неуклюжей, страшно неповоротливой. А по рукаву маскхалата потекла кровь, набухая на ткани темными маслянистыми потеками. И жгло, жгло в руке! Словно каленым железом приложили.
«Не уйдем, — понял младший сержант. — Зажмут нас немцы. Они просто обошли Егорова, оставили группу для его захвата или уничтожения, а остальные пошли дальше. Грамотные, сволочи, умеют воевать… Теперь они постепенно окружат нас, чтобы не дать вырваться».
Из-за валунов зло огрызался в ответ на выстрелы немцев автомат радиста. Дотянув наконец до надежного укрытия, Зверев зубами разорвал индивидуальный пакет, стянул руку.
— Ранен? — повернулся к нему Костя и побледнел, увидев левую руку младшего сержанта.
— Стреляй! — заметив в его глазах испуг, сердито прикрикнул Николай. — Не то обойдут они нас и обложат, как медведя в берлоге.
Перевернувшись на живот, он тоже дал несколько очередей. Потом, устроившись поудобнее, слегка толкнул Костю ногой:
— Уходи! Надо спасти рацию. Выйдешь на связь, все передашь. Это приказ. Уходи! В болотах отсидись! И носа пока не высовывай.
— Я не пойду один, только вместе.
— Рядовой Серый! — зло прошипел Зверев. — Я приказываю уходить! Слышишь? — он немного сбавил тон. — Стреляют справа и слева… Это они патронов не жалеют, дают своим знать, где находятся. Скоро замкнут кольцо, и уже не вырвешься… А я не добегу, — криво улыбнувшись, Николай с трудом пошевелил раненой рукой, морщась от боли. — Куда мне теперь… Выполняй приказ! И… если будешь дома, напиши моим, тебе дадут адрес. Как людям напиши, а не казенную бумажку… Ну, чего ждешь? Давай, пока они не навалились всем кагалом!
Расширенными глазами глядя на него, Костя попятился, отползая назад.
— Быстрее! — сердито поторопил младший сержант, дав очередь по немцам. — Давай, уходи!
— Рус! Сдавайся! — послышалось со стороны поляны.
— Мешки брось! — крикнул Зверев, отвечая на предложение сдаться очередью из автомата.
Послушно выпустив из рук лямки вещмешков, радист, согнувшись, побежал в лес, задыхаясь и глотая слезы злости, обиды и яростного бессилия. Что он может? Только бежать от врагов.
За его спиной грохнул взрыв гранаты, снова застрочил автомат Зверева. Откуда-то сбоку вдруг вывернулся немец, но Костя успел выстрелить первым. Врага согнуло пополам, и он ткнулся в траву.
Сзади опять грохнуло, и Крылов припустил быстрее, почти не скрываясь. В стороне, за деревьями, вновь мелькнули чужие мышастые мундиры. Костя дал по ним очередь из автомата, почувствовал, как сильно ударило в спину, там, где в мешке висела упакованная рация. Споткнулся от этого удара, еле удержался на ногах, побежал дальше, напряженно прислушиваясь к звукам боя за спиной и надеясь, что Зверев все-таки выкарабкается, сумеет отбиться, догонит.
Неожиданно земля ушла из-под ног, и Костя, даже не успев вскрикнуть, полетел в темную пустоту, больно ударившись обо что-то твердое головой и плечом…
Когда он пришел в себя, наверху, где между ветвей низкорослых кустов виднелось серое небо, раздавались чужие голоса. Шума боя больше не слышно, немцы прочесывали лес, возбужденно перекликаясь.
С трудом поворачивая болевшую от ушиба голову, Костя обнаружил, что лежит в глубокой яме, по краям заросшей кустарником и высокой травой. Сбоку вылезли толстые корни старой сосны, а под ними воды вымыли некое подобие ниши — узкой и грязной.
Чужие голоса приближались. Протиснувшись между корней, Костя весь сжался, вдавливая спину с горбом вещмешка в земляную нишу. Выставил в сторону голосов ствол автомата и затаился, положив палец на спусковой крючок.
Неужели он остался один из всей группы? Больше не стреляли, а это значило, что и Николая Зверева уже нет. Они все надеялись на него, на Костю Крылова, надеялись, что он передаст в центр радиограмму, чтобы там, в Москве, знали о постигшей группу неудаче и могли вовремя принять нужные решения. Наверное, командир — их суровый капитан — не зря постоянно напоминал, что время не ждет. Поэтому Костя обязан выжить и отправить радиограмму, выполняя последний приказ погибшего капитана. И он его обязательно выполнит и все передаст в центр…
Наверху зашуршала трава, голоса немцев стали громче, на краю ямы, заслоняя свет, мелькнула чья- то тень. Костя пожалел, что сразу не достал оставшуюся у него гранату, не догадался положить ее за пазуху, как это сделал Егоров, но теперь уже поздно. Если бы еще как следует понимать, что там говорят немцы!
— Здесь его нет, — заглянув в яму, заметил унтер-офицер и сплюнул. — Готов держать пари на десять марок.
— Почему вы так уверены? — вглядываясь в сумрак внизу, спросил один из стоявших рядом солдат.
— Цветы… и грязь! — усмехнулся унтер, показывая пальцем на колокольчик, росший на дне ямы. — Если бы он сюда спрыгнул, то непременно сломал бы цветок и оставил следы в грязи. А их нет! Пошли дальше, не мог же он взлететь на небо…
Слово «цветы» Костя понял и поглядел на колокольчик — каким чудом он умудрился не сломать его? Это так и останется тайной, но простенький лесной цветок, нежно-лиловый, с хрупкой резной головкой, доверчиво поднятой к свету, спас ему жизнь…
Глава 6
Во что бы то ни стало немцы стремились продолжать наступление — жестко удерживая в своих руках инициативу, имея численное превосходство, не считаясь с огромными потерями, вражеские войска продвигались вперед. Ослабленные непрерывными боями, обескровленные части Красной Армии вынуждено отступали…
К исходу дня 28 июня 1941 года большая часть войск 13?й армии отходила в район восточнее Минска. С северо-запада и юго-запада к столице советской Белоруссии рвались немецкие танки.
В 17 часов 28 июня 1941 года 12?я танковая дивизия 3?й танковой группы немцев после упорного боя ворвалась на улицы Минска. На следующий день 39?й и 47?й моторизованный корпуса из группы Гота и Гудериана соединились, замкнув кольцо окружения советских войск.
Однако наша 13?я армия успела отойти на восток и к 30 июня развернулась на рубеже Борисов — Смолевичи — река Птичь. Соединения других армий, отходившие из Гродно и Белостока на Новогудок и Минск, оказались в окружении западнее Минска.
К утру 27 июня части нашей 4?й армии под натиском 24?го моторизованного корпуса немцев,
