В ответ Отто только досадливо дернул плечом — отдельно так отдельно, как будто этот офицер представляет собой какую-то ценность! Ценно только то, что он везет в портфеле, а не он сам, но подобострастие летчика все равно польстило самолюбию оберфюрера.
Убрали трап, захлопнулся люк, и винты завращались еще быстрее, превратившись в сияющие серебряные круги. Дрогнув, машина развернулась и вырулила на взлетную полосу, побежала по ней, все ускоряя и ускоряя разбег. Еще миг, и она оторвалась от земли, взревели моторы, самолет начал набирать высоту.
Проследив за ним взглядом — глупо, конечно, да и зачем провожать глазами улетающую машину, но все почему-то делают именно так, — оберфюрер выбросил окурок сигареты, заложил руки за спину и направился к ожидавшему автомобилю. Вспомнилась ранняя весна этого года и поездка на полигон, где проходили показательные испытания нового танка, разговор с фюрером, приглашение Этнера доехать вместе до Берлина. Как же давно это все происходило! Нет, не по прошедшему с того момента времени, а по событиям, наполнившим месяцы и дни, спрессовавшим их в тугой брикет.
Скоро начнется новое наступление — Этнер упоминал об этом. Окажется ли оно более удачным, чем многие предыдущие? А если нет? Тогда государственный корабль Третьего рейха даст еще больший крен и течь усилится. И надо вовремя перебраться на еще более нижние палубы, как можно дальше от мостика, от уже обреченных, но все еще не понимающих этого капитанов и их помощников.
— Мы возвращаемся? — догнав его, опросил Бютцов.
— Да, — буркнул Отто. — Я хочу дать хорошего пинка начальнику СС и полиции, хотя бы по телефону. Мне нужен второй русский. Нужен, как хлеб и воздух! Впрочем, он нужен нам обоим, и Лидену тоже.
От здания командного пункта торопливо бежал солдат. Что-то сказал командиру части, и тот поспешил догнать уже подошедшего к автомобилю оберфюрера.
— Вас к телефону.
— Кто? — Бергер постарался смягчить свой недовольный тон, но вопрос все равно прозвучал резко. — Что там еще?
— Звонит начальник СС и полиции безопасности Лиден, — обиженно поджав губы, ответил летчик.
Повернувшись, Бергер пошел за ним к зданию командного пункта. Следом направился Бютцов, прикидывая, что может означать столь неожиданный звонок. Неужели русские успели преподнести очередную пакость или их пытались взять, и теперь Густав решился сообщить о неудаче, как с той парикмахершей?
— Бергер, — взяв из рук телефониста трубку, представился оберфюрер. — Это вы, Лиден? В чем дело, не могли дождаться, пока я вернусь к себе? Выкладывайте, что там у вас?
Конрад буквально впился глазами в лицо Отто, но тот оставался бесстрастным, только потемнели глаза и побелели суставы пальцев, сжимавшие трубку. Гудел в наушнике голос начальника СС и полиции, но слов разобрать было невозможно.
«Бог мой, — подумал штурмбанфюрер, — что там еще произошло?»
— Немедленно взять русского! — процедил Бергер. — Найти и взять. Живым, только живым. Голову сниму, если не отыщете и второго.
— Они исчезли!.. — расслышал Конрад вопль Лидена и тут же представил себе, как лоснится от пота лошадиная физиономия длинного Густава. Да, разговаривать в случае неудачи с грозным Бергером — занятие не из приятных.
— Я буду у вас через сорок минут, — поглядев на часы, ровным голосом сообщил оберфюрер. — И вы мне доложите об их задержании. — И, четко отделяя друг от друга слова, не предвещавшим ничего хорошего тоном процедил: — О задержании обоих. Ясно?! Все, кончайте церемониться, тотальные облавы, прочесывайте город, делайте, что хотите…
Зло швырнув трубку на рычаги, он быстро вышел. Не оборачиваясь, бросил через плечо спешившему рядом Бютцову:
— Поймали кладбищенского сторожа.
— Русские? — не понял Конрад.
— Люди Лидена, — сплюнул Бергер. — Тот хотел бежать. У него обнаружены подробные планы захоронения всех казненных. Но не это главное. Неизвестные, одетые в нашу форму, недавно вскрывали ночью могилу переводчика Сушкова.
— Невероятно, — едва смог вымолвить потрясенный Бютцов. — Только проклятый Тараканов мог до этого додуматься!
— До этого раньше следовало додуматься в первую очередь вам, — отрезал оберфюрер. — На дороге к Желудовичам обнаружена разбитая и сгоревшая грузовая машина. Не на самой дороге, а на обочине, почти в лесу. Остался только остов, ее случайно заметили, а тушить, как оказалось, уже нечего. Чья это машина, откуда? Скоро узнаем, но не поздно ли? Я не знаю, Конрад, как нам поступить, если не найдут этих русских. Думайте, думайте, черт вас возьми, вы же лучше меня знаете Тараканова, вы же работали с ним в абвере, даже ухаживали за одной девкой! Где он сейчас?
— Боюсь, уже у своих, — садясь в машину, потерянно прошептал Бютцов.
— В город! — захлопнув дверцу, приказал Бергер и замолчал, откинувшись на спинку сиденья и снова прикрыв глаза.
Сосущее холодное чувство близкой неприятности сегодня опять, к сожалению, не обмануло…
Приезд «черных» немцев на большой легковой машине Ярослав видел из окна мастерских — он с нетерпением поглядывал в него, боясь, что вдруг произойдут изменения и полет отложат. Или случится нечто непредвиденное и начнут вновь проверять всю машину. Тогда немцы обнаружат магнитную мину и…
Плоскую коробку он пронес на аэродром свободно. Никто не останавливал, не обыскивал, и страхи оказались напрасными, но вот поставить ее оказалось много сложнее — никак не удавалось улучить момент, а рядом все время находились немецкие механики, дотошно проверявшие каждый узел. Коробка с миной лежала у Томашевича на груди, под комбинезоном и, согретая теплом его тела, тяжело давила на ребра, когда он подавал инструменты и помогал в работе с мотором. У второго крыла, невидимые за фюзеляжем, возились другие механики, а чуть поодаль прохаживалась охрана.
Bce время на чужих глазах, никак не вынуть из-за пазухи заветную коробку и дать ей незаметно присосаться магнитом к машине, сделав самолет безнадежно больным и обреченным погибнуть в воздухе. Машину словаку было жалко, а тех, кто должен лететь в ней, — нет.
Подъехал заправщик, и показалось, что вот сейчас как раз появится удачный момент, но опять не удалось, и Ярослав занервничал: скоро уходить от самолета, а еще ничего не сделано. Неужели он не сможет? Зачем тогда брался, зачем обещал, зачем на него надеются?!
Перекачали в баки машины горючее, и заправщик ушел к ангарам, а немец-механик все возился с мотором, стоя на лесенке и требуя подать то один, то другой инструмент. Наконец он опустился и, вытирая руки чистой ветошью, приказал словаку закрыть крышку — работа закончена. Буквально вспорхнув на ступеньки, Ярослав с замиранием сердца поглядел вниз — немец аккуратно укладывал инструмент в специальный ящичек. Мгновение — и заветная плоская коробка в руке, еще мгновение — рука с ней просунулась под кожух и разжала пальцы. Легонько чмокнуло — металл словно сросся с металлом, самолет принял свою будущую неминуемую смерть.
И тут Томашевич вспомнил, что забыл включить механизм. Пришлось нашаривать коробку и включать, хорошо еще немецкий механик, занятый своими делами, не обратил внимания на непонятный звук.
— Чего ты возишься? — выпрямляясь, недовольно буркнул он, поднимая ящичек с инструментом. — Решил до ночи тут торчать?
— Все уже, всe, — чужим голосом ответил словак, затягивая потуже винты защелок кожуха мотора. Удалось!
— Бери лестницу, пошли, — скомандовал немец и первым направился к мастерским.
Сейчас, глядя в окно мастерской, Ярослав понял: пора уходить! Машина вращала винтами, прогревая моторы, важные немцы сами приехали проводить улетающих и ничего не отменят. Он вышел из мастерской и направился к заранее приготовленной тачке с мусором. Ухватив за ручки, легко покатил ее к второй
