извелась в ожидании открытия этого приюта голодающих всего мира. Вообще какого черта они закрылись? На их дверях было черным по белому написано, что работают они круглосуточно. Мало того что оказалось, у них там какой-то санитарный час, так и вообще они с двенадцати ночи до семи утра работали только как «Макавто», через окошечко. А мне-то нужен был туалет.
Ладно, дотянули. Опять, правда, на работе в черт знает каком виде. Карина бегает с утра, орет на всех, а на меня даже не смотрит. Интернет не работает, как и моя голова. И мне это все – до лампочки. А что? Мир вокруг рушится, а я наблюдаю за этим из первого ряда. Спина, кстати, еще болит. Посидите в машине восемь часов подряд – все задубеет.
– Маришка, ты бы хоть вид сделала, что работаешь! – шепнула мне соседка Танечка и передала с соседнего стола пачку бумаг.
– Не хочу.
– С ума сошла? Ты Карину видела?
– Плевать. – Я махнула рукой, потом потянулась, уронила голову на клавиатуру и закрыла глаза. Мне даже хотелось, чтобы случилось что-нибудь грандиозное. Пусть уж все взорвется и разлетится на мелкие кусочки, все полностью, а не только мой брак. А то как-то странно: трамваи ходят по расписанию, погода не меняется, ветер – северный, а у людей все то же унылое, покорное выражение лица. Все ждут зарплату, ждут майских праздников, чтобы наконец отлететь к югам из наших морозильников. И только я сижу, как выловленная из озера рыба, и не могу найти сил, чтобы дышать. Алексей меня бросил. Я знала это, хотя он еще не успел мне этого сообщить. Я сбежала из нашей квартиры, пока он расплачивался в своем кабаке. Я заводила мотор и сматывалась, пока он собирал с залитого пивом дощатого пола рассыпавшуюся мелочь. Я отключила телефон, не оставила никакой записки, вырубила компьютер, с трудом подавив в себе желание его разбить чем-нибудь тяжелым. Я ненавидела все, что создала, – все аккаунты, чаты, форумы, это глупое имя SistemError. Я ненавидела себя. Что-то было со мной не так, причем до такой степени, что Алексей расхотел со мной жить. Что со мной не так? Почему я не спросила об этом прямо из «аськи» у моего мужа? Но я закусила губу до крови, отрубила компьютер, нацепила старый пуховик и, глотая слезы, бросилась прочь со двора. Только в машине я закричала, стуча кулаками по рулю:
– Почему? За что? Почему?! – Ответа не было.
Я улетела по пустым ночным дорогам куда-то в центр, пока не поняла, что еду в общем-то неизвестно куда. И неизвестно зачем. Остановилась, попыталась уснуть. Замерзла страшно, несмотря на то что работала печка. И потом испугалась, что могу угореть от выхлопных газов – машина-то работает. Черт его знает, в фильмах народ кончает с собой, включая машину в герметичном гараже. Но кто знает, мы же в России. Вдруг тут можно угореть просто так, в работающей машине посреди ночи. Я испугалась и не смогла уснуть. Пошла, купила чай в «Макдоналдсе» – через окошко. Потом в каком-то супермаркете попыталась купить коньяк – не вышло. Продажа крепких алкогольных напитков даже для свихнувшихся молодых женщин у нас теперь почему-то запрещена. До десяти утра, между прочим. Можно сказать, закон удержал меня в рамках приличий, даже смешно. Нельзя пить до десяти! А в девять я уже на работе. В общем, ночь удалась. И жизнь – тоже. А теперь у нас в офисе не работал Интернет.
– Мария, вы подготовили пакеты для штамповки? Я вам их еще вчера отдавала. О, вот же они – две коробки! – подлетела наконец ко мне Карина Эдуардовна.
Ну конечно, какая ж беда меня минует? Я же просто магнит для проблем.
– Я их не подготовила, – ответила я, желая, чтобы все кончилось поскорее.
Что именно будет потом – я понятия не имела. Честно признаюсь, после того, как Алексей в частной виртуальной беседе признался мне, что жить со мной больше не желает (без определенных на то причин, просто потому, что устал и вообще), я рассматривала разные варианты развития своей жизни. Можно было уехать спасать кого-нибудь от голода. Куда-нибудь в Нигерию или на Бали, главное, чтобы подальше. Также можно было стать донором органов. Нет, это – не для меня. И потом, ну, отдам я почку, а ее продадут за бешеные деньги какому-нибудь козлу-миллионеру. Нет уж, лучше пойти работать в детский дом, помогать детям. Или уйти в монастырь. В общем, у меня было много планов и вариантов. И к увольнению я была вполне готова. Лучше, конечно, было бы быть уволенной в мае – было бы тепло и зелено. Но и конец марта – нормальное время, чтобы начать совершенно новую жизнь.
– Ты думаешь, я буду это терпеть? Вот это ваше безделье и неуважение? Ты эти чертовы коробки даже не трогала! Торчишь в Интернете, форумы читаешь. Из-за таких, как ты, мы не выполняем план, имеем нарекания. Визы вовремя не даем. Я не потерплю халатности. И штрафом ты не отделаешься. Уволю! Что молчишь?
– Так вы же… это… говорите все время, – вставила я и с удовольствием наблюдала целую гамму эмоций, мыслей и чувств, промелькнувших на ухоженном лице Карины.
– Ты… как ты смеешь? Я… да я тебя… я этого так не оставлю.
– Хорошо, – кивнула я.
– Что хорошо? – остолбенела она.
– Не оставите. Вы этого так не оставите. Думаете, мне есть до этого дело? Что вы меня отсюда уволите? Да от меня муж уходит! Я не знаю, как буду дальше жить, где буду жить и вообще – зачем мне жить. Увольняйте меня – тоже мне проблема. Я сейчас этого даже не замечу. – Я вскочила и вылетела из комнаты.
То, что Интернет не работал, было плохо, плохо. Мне нужно было подумать. Алексей уже несколько раз звонил мне, я не ответила. Каково это – жить, зная, что любимый муж, с которым вы прожили пять лет и хотели бы прожить еще пятьдесят пять, хочет от вас уйти и что любой ваш с ним разговор может стать последним. Я не была готова к этим словам – «Нам надо расстаться». Я не хотела их услышать. Или увидеть на экране компьютера. Телефон стоял на беззвучном режиме. Вокруг и без телефона хватало шума.
– Ты забываешься. Ты… ты… – Карина развернулась и вылетела из нашего отсека.
Я вернулась в комнату, плюхнулась на свой стул и схватилась за голову руками.
– Ты чего творишь? – прошипела Танечка, вытаращившись. – С ума сошла? ПМС? Ты что, хочешь реально вылететь?
– Реально? А почему нет? – Я покачала головой и снова попробовала загрузить страницу. Интернет не работал. Куда мне идти вечером? Что будет дальше? От Алексея пришла СМС.
– Она теперь тебя точно уволит. Может, тебе взять больничный?
– У тебя Интернет работает?
– Нет.
– А почему? Почему вообще ничего не работает? И почему на меня орут, я не понимаю? Почему я должна перебирать эту кучу бессмысленных бумажек? Только потому, что мне за это перечисляют деньги на хлеб насущный? Неужели в жизни не может быть чего-то более интересного, чем вводить эти кейсы в компьютер?
– Да какая муха тебя укусила?! – Таня смотрела на меня, ничего не понимая.
– У меня, знаешь, есть свое мнение.
– Да?
– Да! ИМХО[9]. И я с ним не согласна.
– С чем? – хмыкнула Татьяна. – С мнением своим?
– Что? – Я запуталась. – А, да нет. Не знаю. Ты понимаешь, ему нужно со мной говорить. Срочно. Какая, к черту, срочность? Не терпится, что ли, меня бросить?
– Да с чего ты взяла, что он хочет тебя бросить? Может, он хочет тебя попросить хлеба купить. Ты странная какая. Ты что, можешь читать его мысли?
– Да, могу, представь себе. Вот увидишь, все так и будет. И знаю совершенно точно, что именно он собирается делать. И что мне с этим знанием делать? Продать на биржу, как инсайдерскую информацию? Интересно, от такой информации может обрушиться токийская биржа?
– Ох, Маша, Маша. Пошла бы ты извинилась перед Кариной. И выпей персену, тебе надо успокоиться.
– Ну уж нет. А знаешь, Танюш, чего я сделаю? Пойду сейчас и скажу Алексею, что ненавижу его. И чтобы он убирался к черту. Брошу его первой. Говорят, это же имеет значение, кто кого первым бросает. Пусть убирается к свой любовнице. А я снова активирую свой аккаунт. Выйду замуж за миллионера. Мне нет
