– Нет, про охранника! Я надеялась, что он хоть с виду похож на приличного человека.
– Ой, прости, пожалуйста, – сконфузился он. – Я не хотел тебя обидеть… просто… охранники – они всегда выглядят так, что хочется полезть в карман и достать пропуск. Или поднять руки, чтобы он провел металлоискателем.
– Знаешь, ты прав. И еще, Кирилл за просто так не подумает ни одной лишней мысли. Работаем отсюда и до обеда. А водить меня учил мой папа. Пока не бросил это дело со словами: тебя надо изолировать, езжай лучше на автобусе.
– Папа был прав, папа был прав… У тебя есть трос? Надо вытащить мою машину, пока в нее какая- нибудь фура не въехала. Много по ночам идиотов по дорогам ездит, – забеспокоился Шувалов.
Я открыла багажник. Конечно же, у меня был трос. Потому что я – женщина опытная, и со мной всякое случалось. И бензин у меня посреди дороги кончался. И колесо отваливалось. И из радиатора вытекала охлаждающая жидкость. У меня имелось все – и трос, и «крокодилы», и даже тюбик с машинным маслом. На всякий пожарный.
– Только не дергай, я тебя умоляю, – с нескрываемым недоверием попросил меня Шувалов.
Я с презрением отринула его сомнения, но внутренне ужасно боялась, что не справлюсь. Нога соскочит или рука рванет руль не в ту сторону.
– Ну, давай!
– Ага! – кивнула я и с высунутым языком отжала педаль сцепления. Медленно-медленно. Тихо- тихо.
Его «БМВ» чуть дрогнул и откатился от кювета. Я не подвела Шувалова, и это было чертовски приятно. Мы аккуратно вывели «БМВ» на дорогу, я перестроилась ему в хвост и медленно-медленно доехала до моего дома. Соблюдая все правила дорожного движения. Даже знак «Осторожно, скользкая дорога». Я специально притормозила и посигналила Шувалову фарами – мол, будь осторожен. И снизила скорость машины до показателей пожилого пешехода.
Когда мы доехали, Шувалов выскочил из «БМВ», долго ходил вокруг моей тачки и кивал.
– Да, теперь я вспомнил. Это точно была ты, – наконец засмеялся он.
И потом, сидя у меня на кухне, Стас долго не мог успокоиться и вспоминал, что именно и в каких извращенных формах он хотел сделать с тем варваром, который его облил на дороге. Сидя у меня на кухне, он совсем расслабился, расстегнул рубашку и позволил поить себя чаем. Так мы и сидели – целовались и пили чай. Или пили чай и целовались одновременно. Ника фыркала, пробегая мимо, называла нас голубками и говорила, что теперь, не дай бог, и она поверит в любовь. А когда Стас останавливался и его руки ослабляли хватку, я из-под ресниц смотрела на него, стараясь запомнить каждое мгновение, каждую секунду этого дня.
– Что ты так смотришь? – спросил Стас, заметив этот мой взгляд.
– Фотографирую на память, – усмехнулась я.
– А-а, понятно. Можно мне сделать экземплярчик?
– У нас все хранится только в цифровой форме. Высокие технологии в чистом виде! – задрала я нос.
Стас усмехнулся, щелкнул по нему пальцем и притянул меня к себе.
– Между прочим, ты правильно делала, что прятала машину.
– Да? – обрадовалась я. – А я чувствовала себя полной идиоткой. Это вообще-то была Аленкина идея. Меня, как только я поняла, кого окатила грязью, просто парализовало.
– А я с этим букетом – как дурак. Прихожу на работу, а мне секретарша глупо улыбается. Я спрашиваю: «В чем дело?» А она: «Что-то вы сегодня плохо выглядите! Не выспались?»
– Да ты что? – поразилась я. – Так и сказала?
– Мне это в то утро все сказали, а потом, когда я одного зама чуть по стенке не размазал, он признался, что они влезли в твой букет. – Шувалов вздохнул.
– А там… – продолжила я.
Он закончил:
– «Спасибо за прекрасную ночь». Господи, как я тебя не закопал в тот день? Даже странно. Убить был готов. Думаю: «Зачем мне это? Такая женщина – искренняя и какая-то трогательная до слез. И врет. Опять врет». А это оказалась… эта… как ее?
– Аленка, – грустно вздохнула я.
– Да… Аленка. Странно все это. Зачем она так? – хмыкнул он.
Я погладила его по щеке. Щека была теплой и чуть колючей.
– Я не знаю.
– Я никогда еще не чувствовал себя таким дураком.
– Мне кажется, быть дураком – самое сложное в нашем мире. Все здесь такие умные, такие опытные и все знают. Все женщины – стервы. Все мужики – сволочи. Любви нет. Такие вот новые прописные истины. А жизнь – всего лишь бессмысленная погоня за удовольствиями и властью. А мы – дураки.
– Я – нет, – замотал головой Шувалов.
Я усмехнулась.
– Ну и зря. Потому что только мы, дураки, еще можем открыть глаза и посмотреть на небо. Дураки могут мечтать о счастье. Дуракам ведь не объяснишь, что его нет!
– Иди ко мне! – требовательно прошептал Стас.
– Здесь? Сейчас?
– Поехали ко мне, – хитро улыбнулся он и подмигнул.
А я в сто тридцать пятый раз прильнула к нему. И выкинула все из головы. В ней остался один только Шувалов. Ну, то есть, конечно, не только. В ней осталась Ника. Все-таки она там была раньше его. И ее место было незыблемым, как то, что день сменяет ночь. И еще было немножко места для мамы. Ведь она меня родила. И еще немного подружек. Килограмм на триста – триста пятьдесят общего веса. Это мы однажды, еще на Таганке, тесной компанией молодых матерей с детьми ходили в сауну. Не то чтобы мы очень сильно дружили – так, скорее из экономии средств на сауну. В нее пускали до восьми человек, и мы обязательно шли туда именно в этом количестве. А однажды, напарившись до состояния полного опьянения, решили взвеситься, так сказать, оптом. Чтобы понять, сколько мы весим вместе. Весы сломались, а мы, глупо хихикая, вытряхнулись из сауны, пока нас не загребли. Еще у меня в голове осталась моя работа. Карьерный рост – такое сладкое и столь незнакомое слово. И вся моя жизнь.
– Поехали, – не стала я долго ломаться. То есть я ни минуты не ломалась. Мы заговорщицки перемигнулись, сообщили Нике, что у нас образовались некоторые неожиданные, но очень срочные дела.
– Знаем-знаем. Имейте в виду, мне нужен братик. Сестричка меня не устроит! – выпалила Ника, заставив меня покраснеть.
– Как ты можешь! Это неприлично, – тихо шикнула я ей.
– Неприлично голой по Красной площади ходить, а это – нормально. Мам, только не забудь, что надо купить порошок. Ладно? Хоть завтра. А то стирать скоро придется мылом.
– Я прослежу за порошком, – усмехнулся Шувалов. – И вообще за ней. Прослежу, чтобы не простудилась, не промочила ноги. Чтобы она не приставала к людям, не читала допоздна, не смотрела много телевизор, не ела ничего жирного или слишком соленого…
– Я прямо успокоилась, – подняла бровь Ника.
Я снова поймала себя на мысли, что наши отношения не совсем типичны для матери и дочери. А теперь еще у нас, кажется, начинаются отношения, не совсем типичные для мужчины и женщины. Ну и что. Главное, Шувалов стоит на коврике в моей прихожей и ждет, когда я выйду к нему. Конечно, в жизни так не бывает. Ничто не длится вечно. Разве что некоторые из современных сериалов.
Всю дорогу к дому Станислава мы чинно сидели в его машине и слушали новости. Политическая обстановка в стране была напряженной, плавно перетекающей в огнедышащую. Если этого всего не знать – еще можно было как-то протянуть. Но я не представляла, как Шувалов живет, зная, что нас пытаются турнуть из «Большой восьмерки», а нефть куда-то то падает, то вытекает.
– Хочешь, я переключу? – из вежливости спросил он.
Я подумала и отказалась.
