– Нет, все это вполне интересно. Слушай.
– Я бы и не переключил. Надо быть социально ответственной. Как можно жить в стране и не знать, что в ней происходит? Ты вот ходила на выборы в муниципалитет?
– Это когда президента выбирали? Ой, я не могла. У меня огурцы могли переспеть, надо было ехать снимать теплицу, – заволновалась я. – Но его же и без меня выбрали.
– Да не президента, хотя теперь я буду знать, что ты променяла выборы на огурцы. В муниципалитет? В управу ты ходила?
– А это где? – невинно спросила я и ласково посмотрела на него. Даже заискивающе. В конце концов, что он хочет от маленькой женщины? Тем более такой худенькой, как я.
– Не важно, – встряхнулся он. Да, какие же мы все-таки разные. И все равно мы вместе. Ну вот, доигралась. Скоро и я стану думать о политике. И почему, как только со мной начинает происходить что-то необычное, я улетаю в какие-то дебри диких фантазий. Вот и сейчас… мы стояли в его прихожей, и он настойчиво стягивал с меня свитерок.
– Але, Надюша. Ты здесь?
– Конечно же, я здесь. Так, какие-то идиотские мысли в голову лезут.
– Какие?
– Про политику. Не важно. Забудь. На чем мы остановились?
– Вот на этом, – он расстегнул пуговицу своей рубашки.
– А-а! Продолжай, – улыбнулась я. Теперь я точно знала, что каждая женщина имеет право на счастье, пусть даже это счастье руководит предприятием, увлекается политикой и ездит по дорогам, соблюдая все мыслимые и немыслимые ПДД. Мы – женщины – сильные. Мы стерпим всю эту ерунду. Потому что счастье – оно того стоит.
Эпилог
После всех этих событий жизнь устаканилась и вошла в новое, но вскоре тоже привычное русло. Кое-что, конечно, поменялось, и довольно сильно. Я работала в новой должности, и уже никто не посягал на мое право болтать с подружками по телефону, сидеть с ними в своем отдельном кабинете и переписываться с целым светом по «аське». И только мама еще долго ждала, что меня с позором выгонят из управляющих. Устав от ее бесконечных придирок, я напомнила ей, что меня не увольняют только потому, что я – любовница босса. Услышав это, как вы понимаете, она была счастлива. Не тому, что я наконец-то заполучила нормального мужика. Она обрадовалась, что я по-прежнему все та же маленькая идиотка, нуждающаяся в ее бесконечном воспитании. Теперь она звонила мне по вечерам и отчитывала:
– Имей в виду, если ты залетишь, он тебя обязательно бросит. Все мужики одинаковы! Не забудь про контрацепцию! Не хватало, чтобы ты снова залетела не пойми от кого! Хватит нам того раза!
– Мама, но ведь Леонид, по которому ты так сохнешь до сих пор, бросил меня только после твоих же настоятельных требований, – пыталась отбиваться я.
Мама не желала слушать мои доводы. Поэтому я не торопилась знакомить ее с Шуваловым.
Алену Епифанцеву, конечно же, уволили. По ее собственному желанию, которое совпало с нашим. Когда она написала заявление, то в нем указала, что ей предложили более выгодное место, соответствующее ее таланту. В общем, надо отдать ей должное, уходила она с высоко поднятой головой. Мало кто в офисе до конца понял, что произошло, а я не стала распространяться. Какая разница? Пусть она уйдет, крича, что ей предложили место в «Майкрософте». Главное, пусть уйдет. Потому что натыкаться на нее – все равно что вляпываться в собачьи какашки: не страшно, конечно, но очень противно.
Хрюниной вскоре снова вернули должность менеджера, и она льстиво улыбалась мне, если мы сталкивались с ней в лифте. Она думала, что это моя заслуга, но я тут была ни при чем. Хороших менеджеров мало, а она на самом деле хороший работник. После того как закончилась история с компьютерами и клиент получил все причитающиеся компенсации в обмен на обещание не подавать в суд, ко мне многие стали относиться с уважением. Это было очень приятно, конечно, но я все равно чувствовала неловкость. Потому что совсем к этому не привыкла. Не привыкла, что меня называют по имени-отчеству. Что передо мной заискивают.
И конечно, слух о том, что я – любовница босса, все равно упорно ходил по компании. Что ж, оставалось только признать, что это не совсем неправда. Да.
В ту ночь Стас не давал мне заснуть ни на минуту. И не только из-за страстного секса, хотя чего там, не без этого, не без этого… Но где-то к утру, когда я тихо дремала, уткнувшись носом в его грудь, он вдруг решил рассказать мне всю свою жизнь. Я вспомнила, что действительно он мне почти ничего не рассказывал о себе – только слушал мои бесконечные откровения. А тут словно из него выдернули пробку. Интересно, а все мужчины такие молчуны? Я бы с ума сошла вот так хранить все в себе. Ведь ему тоже, оказывается, было что рассказать, но он всегда молчал и никому не доверял. Бедный! То ли дело мы, бабы, – наберем телефонный номер, всхлипнем и скажем: «Представляешь, каков подлец!» Начальник, муж, любовник, ребенок, учитель географии, контролер в автобусе… Да мало ли в жизни стрессов, нельзя же держать все в себе!
И чем дальше я слушала, тем больше поражалась, какие же мы, в сущности, одинаковые. Он тоже любил, тоже страдал – тоже решил, что любви нет, и женился только ради статуса. Надо было с кем-то появляться на вечеринках. Его жена была красива, глупа и помешана на своей персоне.
– Знаешь, она ужасно похожа на Алену. Когда она пришла ко мне и в тех же самых выражениях, что и моя жена, стала требовать у меня отпуск – я озверел. Мне потом было жутко неудобно! Надо было дать ей этот отпуск, в конце концов.
– Да уж, – кивнула я. – Кстати, с этого все и началось. С того отпуска.
– Что началось? – удивился он.
– Аленка тебе этого не забыла. Ладно, проехали. Это другая история, – отмахнулась я.
А Стас рассказал, что после того, как жена родила ему сына, его жизнь превратилась в ад. Он привез их с Алексеем из роддома и тут же превратился в раба лампы. Супруга терла по ней, а он моментально мчался исполнять ее желания. Либо от ее визга вылетали стекла, а сын забивался под стол. Ад длился шестнадцать лет, пока вдруг в один прекрасный день его женой не увлекся его коллега – учредитель одной фирмы, в которой он больше теперь не работает.
Жена решила, что этот джинн помощнее будет, и ушла к нему. Шувалов стер холодный пот со лба – он очень боялся, что их брак продлится вечно. Он бы не бросил ее сам. Воспитание бы не позволило. Он всегда следовал всем правилам (в этом месте я еле сдержала глупое хихиканье). В общем, ему обязательно нужен был какой-то повод. И вот жена ушла и под это дело дала ему развод. С условиями, конечно, и с алиментами. Он согласился на все. Она забрала себе их загородный дом и тщательно следила за тем, чтобы он достойно содержал сына. И все же – Стас остался один. Как же ему это нравилось! Что никто не жужжит над ухом, не требует путевок в Европу и программ омоложения. Работа – работа – работа – работа – свободные пустые выходные в холодном доме, дизайн которого делала жена. И так – по кругу.
Он общался с сыном, давал жене деньги и сидел в пустой квартире, потирая руки. Он всех обскакал! И все его устраивало в этой жизни. Такая комфортная ледяная пустыня, просто покой и тишина. Он часто просиживал ночи без сна, прислушиваясь к этой тишине своего дома. Но однажды совершенно случайно оказался в доме одной странной особы. Там на кухне вкусно пахло, а под потолком висели грибы. Там не делали омоложения, не обращали внимания на одежду, разбрасывали в коридоре ботинки, много смеялись и пили вкусный чай с зефиром. Там было так хорошо, что Шувалову вдруг захотелось… чего-то, чего он раньше совсем не хотел.
Сначала он вообще подумал, что надо завести бультерьера. Он бы сидел напротив него по вечерам и смотрел ему в глаза. Пес бы встречал его по вечерам, они бы вместе гуляли. Ходили бы в лес за грибами. Ему очень захотелось за грибами. И много чего другого, чего он не делал сто лет. Например, поговорить по душам. Этого он, кажется, не делал вообще никогда. Вот он и думал, что мог бы с ним разговаривать, а угрозы того, что бультерьер уйдет к его коллеге, практически нет. И омоложение ему не потребуется. Возможно, он бы даже его купил. Но однажды, когда он никак не мог заснуть из-за сигнализации, которая орала под его окнами, в его квартире раздался телефонный звонок. Было два часа ночи. Да. Хорошо, что люди придумали телефон!
Примечания
1
