сказала:
– Да, верно. Говорил. Это я, дура, не верила. А ведь я тебя, Саш, тоже не люблю. Я, знаешь, просто домой не хотела возвращаться. Что у меня есть, кроме тебя? Зарплата, которой хватает только на пару юбок и пару походов в кино? Родительская квартира, где у меня даже нет своей комнаты?
– Так оставайся! – развел руками Саша, уже второй раз за этот день. Что это, все женщины разом сошли с ума? – Разве я тебя гоню!
– Да, ты не гонишь. А скажи, что, если я сюда мужика приведу? Это как, тоже будет нормально? Или ребенка от него рожу? Или захочу тут вообще нотариальную контору открыть. Ты и это переживешь? Нет, это твой дом, и ты держишь меня тут из жалости. Ты же думаешь, что я без тебя пропаду. Ты вообще думаешь, что без тебя все сразу пропадут. Я, Жанна эта твоя, Лида. Братец твой. Ты у нас просто супермен.
– Марин, не надо.
– Нет, ты скорее человек-паук. Как будто паутиной меня оплел – не вырваться.
– Ты не права.
– Может быть, – вздохнула Марина. – Только это уже неважно. Слушай, я освобождаю тебя. От ответственности за мою жизнь. От обязательств передо мной. От всего.
– Но… с тобой все будет в порядке? – испугался Саша. Ему вдруг на секунду померещилось, как Марина после его ухода возьмет и спрыгнет из окна. Он ужасно боялся, что из-за него может что-то подобное произойти. Уж лучше…
– Ты о чем думаешь? – внимательно вгляделась в его лицо Марина. – О господи, Дундук, ты что? Я давно уже о тебе даже не думаю, я просто хочу начать жить своей жизнью. Нет, не волнуйся, ты вообще тут ни при чем. Я просто уезжаю домой. Мне надо побыть подальше от этого всего. И главным образом от тебя. Я вообще-то собираюсь стать счастливой. Уверена, что на тебе свет клином не сошелся. Найдется и на моей улице сказочный принц на белом коне. Или хоть на своих двоих.
– Марина, я так тебе этого желаю, – искренне и даже с чуть большим энтузиазмом, чем этого требовала ситуация, произнес он. Марина посмотрела на него, усмехнулась и встала.
– Ладно, Саша. Вот ключи. Я пошла.
– Но…
– О, я тебя прошу. Не надо меня провожать. И подвозить. И я не позвоню тебе, чтобы сказать, как я добралась. Все, Саша. Все. Ты свободен, понимаешь?
– Если честно, не очень.
– Ничего, привыкнешь, – ухмыльнулась Марина и направилась к двери. Вещи из квартиры она вывезла еще накануне. Ей помог ее бывший одноклассник, она с ним списалась случайно через Интернет. Квартира была пустая, а Марина действительно выглядела прекрасно, чувствовала себя еще лучше, и ей хотелось бежать вперед – не оглядываясь и не думая ни о чем. В конце концов, какие ее годы!
Саша долго смотрел ей вслед, поймав себя на легком сожалении, которое откуда-то все-таки взялось. Однако он стряхнул его, как остаток уже и так почти развеявшегося сна, и срочно набрал Жаннин номер.
– Чего тебе надо? – холодно спросила она. – Твоя жена звонила, просила тебя сегодня не опаздывать. Ты ведь там, как я понимаю?
– Жан, могу я тебя кое о чем спросить? – сказал Саша, проигнорировав ее ледяной тон.
– О чем? Хотя я догадываюсь, твоя жена попросила тебя переночевать с ней, потому что она боится спать одна. Да? Просто рядом полежать, по старой дружбе.
– Жан, слушай, пока ты снова не начала орать на меня и пытаться меня бросить, скажи, ты выйдешь за меня замуж?
– Что? – открыла рот Жанна.
– Замуж! Тебе плохо меня слышно? ЗА-А-МУЖ! ТЫ! ЗА МЕНЯ! А? Эх, что за паршивые эти телефоны. Я сейчас приеду, только ты никуда не убегай! – И Саша нажал отбой, расправил плечи и побежал к машине. Нет, все-таки, что ни говори, а чудеса иногда случаются. Им с Жанной теперь есть где жить! Ура!
Утверждение 20
Правила оправданы лишь до тех пор, пока они полезны
(____баллов)
Ника бродила из угла в угол своего большого, красивого, чересчур пафосного дома и молилась, чтобы Митя где-нибудь задержался или даже не пришел совсем. Ну почему, скажем, он не может застрять после смены на работе, чтобы выпить с кем-то? Ведь такое случалось, и довольно часто. Или бы поехал к себе в Гольяново, навестить мамку, отвезти ей денег. Хотя это вряд ли, получка у Мити была, кажется, числа пятнадцатого, так что до нее было еще больше недели. Ну, взял бы у нее, Ники, или пошел бы на футбол – играл бы где-нибудь какой-нибудь «Зенит». В каких-нибудь Химках. А она бы тут сама поговорила с Лемешевым, сама бы решила все вопросы. Да и какие вообще могут быть к ней вопросы. И к Мите тем более – этого Ника не понимала. Ее жизнь текла так спокойно, так приятно – она почти могла сказать, что она счастлива. Они с Митей действительно собирались поехать в Рогожкино, как только ему дадут отпуск. С ним было просто, уютно, как-то по-семейному. Просто хороший парень. Просто живет с ней – что может быть тут интересного для Лемешева, век бы его не видеть.
– Здравствуй, Ника. Как жизнь? Давно не виделись, – приторно улыбнулся он, появившись, как черт из табакерки, на ее пороге.
– И тебе не болеть, – буркнула Ника, радуясь, что, по крайней мере, Митьки еще нет. Хоть бы он запил.
– Ну а где твой сожитель?
– Он на работе, – еще угрюмее ответила она. То, что их с Митей чудесные отношения окрестили таким, прямо скажем, нелицеприятным словом, резануло ее и еще больше ополчило против Лемешева.
– Это хорошо, что он на работе. Очень хорошо, – задумчиво бормотал себе под нос Лемешев. Он прошел в кухню, прямо так, не снимая ботинок, с интересом осмотрелся. – А тут все поменялось.
– А почему бы и нет? – хмыкнула Ника. – Что, все должно всегда оставаться одинаковым?
– Да почему же. Просто… что-то как-то не прибрано. Надо тебе уволить домработницу.
– У меня нет домработницы, – с вызовом посмотрела на него Ника. Наверняка этот проходимец и без нее это знал, но сделал вид, что удивлен.
– Тогда ее следует нанять. Ты не из тех женщин, которые способны мыть пол.
– Да? С чего ты взял, что ты знаешь, из каких я женщин?
– А ты думаешь, что ты – тайна за семью печатями, – внезапно сменил тон Лемешев. Елейность исчезла, и он смотрел на Нику сквозь прищур. Против воли по спине ее пробежал холодок, но она посмотрела ему в глаза прямо.
– Зачем пожаловал?
– А где твой хахаль?
– Чего тебе от него надо?
– Да ты понимаешь, как-то не входило в наши планы содержать твоего молодого любовника.
– Да какое ты имеешь право! – возмутилась Ника. – Не смей лезть в мою личную жизнь.
– Ни в коем разе. Только вот незадачка – твоя личная жизнь происходит на наши деньги. Согласись – это странно. Нет, я все понимаю, это очень даже удобно. И мы тоже как-то думали, что это временно, что это пройдет. В конце концов, ты молодая женщина, и никто не собирался требовать от тебя верности памяти погибшего мужа. Но в этом случае какое отношение мы-то будем к тебе иметь.
– Что ты имеешь в виду? – сощурилась Ника.
Лемешев помолчал, устроился поудобнее на ее диване, что покоробило ее. Но она промолчала. Потом он закурил, стряхивая пепел прямо на пол, и продолжил, чеканя слова:
– Я имею в виду, что содержать тебя по нашим понятиям мы будем, только если ты будешь достойным образом чтить память нашего товарища. И не станешь таскать в построенный им дом каких-то молодых козлов.
– И как мне это понимать? Что мне теперь, всю жизнь провести в черном платье? И сидеть у могилы, скорбя?
– Ну а почему бы и нет. Ведь не можешь же ты всерьез считать за мужчину этого твоего водителя
