свинца. Она приехала сюда, в Айову, чтобы избавиться от камня на душе, но вместо этого камень стал еще больше. Этот груз оказался настолько велик, просто невыносимо велик. Он едва не переломил ей хребет.
Она вдруг споткнулась и упала.
— Я слышал, вы сказали миссис Би, что спали со мной, — послышался сзади голос Натана.
— Да, но… — Слова застряли у нее в горле комом.
Она сглотнула и вновь обрела возможность говорить.
— Небольшое преувеличение с моей стороны, — сказала она.
Преувеличение или, может быть, принятие желаемого за действительное.
— Еще я слышал, что вас выбросили из “Прибрежного Дуба”?
Ей вдруг захотелось плакать, но только здесь, перед ним, она не могла себе этого позволить. Где угодно, только не здесь, не сейчас и не перед ним.
Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Это помогло — ее голос уже почти не дрожал.
— Вот тут вам сказали абсолютную правду.
— Вы, конечно, знаете, что представляет из себя эта миссис Би?
— Догадываюсь.
— Не нахожу для нее другого слова, кроме слова “тварь”.
Но, пытаясь подбодрить ее, он только еще больше растравил ее душу. Все поплыло у нее перед глазами, горло перехватило, и, чтобы не разрыдаться у него на глазах, она вскочила и побежала прочь по направлению к своей машине.
Лихорадочно дергая ручку дверцы, она вдруг почувствовала на своих плечах его руки. Она отвернулась, скрывая текущие слезы.
— Оставьте меня в покое, — прошептала она, всхлипывая.
— Ладно, ладно, успокойтесь, — сказал он и притянул ее к себе.
Ларк обернулась и уткнулась лицом в его грудь, зная, что когда-нибудь наверняка пожалеет об этом, но сейчас ей было с ним так хорошо, так покойно. Он слегка покачал ее в своих объятиях. — Да вы просто устали, — сказал он. То, что он так прекрасно ее понимает, было ей еще более приятно и еще больше согрело ее. Ее всхлипывания стали реже, и вдруг ее словно прорвало — она начала быстро, скороговоркой, рассказывать ему все — и о том, как кто-то намеренно испортил ее машину, и что Трент решил выставить ее прочь из города, и о том, что ее фотосъемка перелетных птиц ни насколько не продвинулась.
— Я сумела сделать только один снимок, — пожаловалась она. — Да и тот — обыкновенного воробья, в городе. Ни тебе техасского пересмешника, ни мексиканской мухоловки!
— Если вам так нужны птицы, я покажу их вам, — пообещал он.
— Правда? — обрадовалась она.
Ее истерика как-то незаметно прошла, так и не успев разыграться в полную силу.
— Пару дней назад я, например, своими глазами видел пестрого тетерева.
— Не может быть! — восхитилась она.
— Истинная правда, — улыбнулся он.
Взяв ее под руку, Натан повел ее к дому. Она шла, чуть пошатываясь. То, что случилось наверху, она уже плохо помнила — она как-то очутилась в его теплой постели, а то, что он поцеловал ее в лоб, она совсем не почувствовала, потому что уже спала.
Глава 15
Проснувшись, Ларк почувствовала вкусный запах. Пахло не то яичницей, не то оладьями. Здесь, в Елизавете, она с первого дня жила на строгой диете из йогурта, каши и холодных сандвичей и поэтому теперь умирала от голода. Натянув джинсовые шорты и белую футболку, она босиком прошла в ванную, где поплескала себе на лицо холодной воды и потерла зубы салфеткой из махровой бумаги. Потом она попыталась расчесать свои спутанные волосы маленьким черным гребнем, который нашла на полке над раковиной.
Не преуспев в приведении волос в порядок, Ларк спустилась по деревянным ступеням на первый этаж, бесстрашно ступая босыми ногами по накопившейся здесь пыли и грязи.
На кухне стол был уже накрыт. На нем стояли какие-то фантастические, страшно старомодного фасона блюда, словно это был бабушкин сервиз. Имелись и столовые приборы, каждый из которых состоял из вилки, ножа и набора салфеток, апельсиновый сок в бокалах и горка французских тостов, которые она так любила.
Натан, одетый в джинсы и футболку, с лопаткой в руке колдовал над своей древней плитой. Он слегка повернул голову, поприветствовал Ларк и снова сосредоточился на своем занятии.
— Сейчас будет еще один, — сказал он таким будничным тоном, словно они с ним каждый день просыпались под одной крышей.
Все это было так прекрасно — и постель, и этот завтрак, — слишком прекрасно, чтобы быть реальностью.
— В чем дело, Натан? К чему все это? — удивилась Ларк, опершись обеими руками на верхнюю перекладину спинки стула
— Это все — к заправке, то есть к еде, — ответил он, не отвлекаясь от своего занятия.
Он разбил яйцо о край сковородки и разломил его пополам так, словно открывал устрицу. Содержимое шлепнулось на сковороду и зашипело в масле. Вслед за первым яйцом туда же отправились и три других.
— Я не ахти какой повар, но, думаю, есть это будет можно, — бодро произнес он.
Ларк присела к столу.
Рядом с дверью в металлической коробке гудел вентилятор, втягивая внутрь помещения влагу утра и свежий аромат росы. Запахи с улицы обещали очередной жаркий день, но в этот ранний послерассветный час тепло было вполне переносимым, даже приятным.
Натан положил ей на тарелку два поджаренных яйца, а вернее сказать, то, во что они превратились после его кулинарных манипуляций, — нечто среднее между омлетом и глазуньей. Но в его фирменном способе приготовления яичницы, как и в такой манере сервировки стола, было своеобразное очарование.
Натан сел за стол напротив нее. Косой луч солнца, падающий через окошко над раковиной, выгодно подчеркивал рельеф его лица. В косом солнечном свете его глаза казались еще голубее, а его темные волосы — черными как уголь. После хорошего сна его взгляд был мягким и зовущим и в то же время невинным.
— Спасибо вам, — сказала она и развернула салфетку на столе перед собой, — за то, что приютили меня на ночь.
— Можете жить у меня сколько хотите, — ответил он.
Он приглашает ее поселиться у себя? Интересно, но уже, к сожалению, не актуально.
— Я решила, что сегодня уеду домой.
Он пожал плечами, словно говоря “поступай, как знаешь”. Потом он взял в руку вилку, попробовал свою стряпню и снял с языка кусочек яичной скорлупы.
— Не думал, что вы из тех, кто легко сдается. “Все, — подумала она, — перемирие кончилось”.
— И вы сильно ошибались — я именно из тех, кто пасует с пеленок. В детстве, например, я очень хотела стать герлскаутом, но двух недель в этой безобразной коричневой униформе мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Пару лет спустя я начала заниматься верховой ездой, но через месяц постоянных падений на землю я поняла, что с меня хватит. В последнем классе школы я захотела научиться играть на пианино, но смогла одолеть только первую часть самоучителя.
Она неестественно засмеялась: то, что она сейчас рассказала ему в качестве шутки, забавной истории, вдруг убедило ее саму, что она действительно слабак, неспособный ничего довести до конца.
Когда они поели и он покончил со своими ежедневными утренними заботами, он повел ее смотреть диких птиц.
Они пошли к другому пастбищу, расположенному на том конце его владений, где Ларк до сих пор не бывала. Только сейчас она начала замечать, насколько сильно его земля отличается от владений его соседей. Главное отличие было в том, что его пастбища не были выровнены так, как это делали его соседи.
