– А в Вене?
– В Вене у меня дядя и двоюродные братья и сестры.
Ганс был невысокого роста, смуглый, с аккуратно подстриженными волосами и карими глазами. Руки у него были достаточно мускулистыми.
Чувствуя недоверие Деборы, Ганс сказал:
– У меня хватит сил управиться с лошадьми. Я ведь работал и кузнецом.
– Да ты мастер на все руки!
– Я многое умею, госпожа.
– Может, ты и музыкант? – Дебора не могла удержаться от насмешки.
– Я немного играю на скрипке.
– А кто такой Моцарт, ты знаешь? – спросил Джэсон.
– Да, господин Отис.
– И тебе нравится его музыка?
– Как же, очень нравится!
Джэсон остался доволен, а Дебора была полна подозрений. Этот юноша чересчур восторженно отзывается о Моцарте и слишком старается угодить. Она спросила:
– А откуда ты узнал о Моцарте? От отца?
– Да, госпожа Отис. И еще я часто слышал его музыку в Мангейме.
– Вот так конюх!
– Что поделаешь, госпожа, приходится зарабатывать на жизнь.
– Сколько ты просишь? – спросил Джэсон.
– Ваша еда и жилье и еще четыре гульдена в день, чтобы меня впустили в Вену.
– Без денег туда не пускают?
– Нет, госпожа Отис. А может, я и в Вене вам пригожусь. Я хорошо говорю и по-немецки. Спросите у хозяина.
– Он будет служить вам переводчиком, – подхватил хозяин.
На следующее утро они пораньше тронулись в путь. Дебора не ошиблась: Ганс неуверенно правил лошадьми, но был, по крайней мере, достаточно силен, чтобы их удерживать, не давая карете съехать в канаву. Джэсон и Дебора наслаждались путешествием в одиночестве, без тесноты и неудобств дилижанса и нежелательных спутников. Еще две недели и они, наконец, прибудут в Вену.
В первые дни стояла прекрасная погода, и они благополучно проехали Гейдельберг, Брухзаль, Людвигсбург и Аугсбург, но после Мюнхена, на пути к Зальцбургу, небо нахмурилось, над горами нависли темные облака, а поблизости не было никаких признаков жилья. Карета уже поднялась до горного перевала, когда хлынул сильный дождь и в воздухе похолодало. Дождь перешел в снег, и карета еле двигалась по скользкой дороге.
В сумерках они наконец добрались до маленького городка Вассербург и остановились в жалком трактире, единственном в этом захудалом местечке, но Дебора была счастлива обрести хоть какую-нибудь крышу над головой.
На следующий день, когда они подъезжали к Зальцбургу, дождь хлынул с новой силой. Зальцбург, самый прекрасный из городов, оказался скрытым за водяной завесой. Дождь неистово барабанил по верху кареты, нечего было и думать о посещении дома, где родился Моцарт. Они укрылись в гостинице, но и там дрожали от холода и сырости, а когда и на следующий день небо не прояснилось, Джэсон решил поскорее тронуться в путь. Буря не стихала до вечера. Ветер и дождь нещадно хлестали по карете, и она угрожающе тряслась, но Ганс уверял, что все обойдется.
К вечеру четвертого дня они достигли Линца, и буря сменилась уныло моросящим дождем. На этот раз им посчастливилось найти хорошую гостиницу, и, сидя за ужином, Джэсон сказал Деборе:
– Еще несколько дней пути, и мы в Вене.
– Хозяин посоветовал ехать до Вены вниз по Дунаю на барже. По его словам, это более легкий путь.
– По воде? А что делать с каретой?
– Продадим. Она нам больше не нужна.
– А Ганс? Мы обещали, что он доедет с нами до Вены.
– Но ведь до Вены недалеко. Как-нибудь сам доберется.
– Нет, – решительно заявил Джэсон, – Карета нам потребуется и в Вене.
Утро выдалось солнечное и ясное, и Джэсон понял, что поступил правильно. Но через час снова подул холодный ветер и густая тьма окутала все вокруг.
Джэсон высунулся из окна кареты и тут же спрятался обратно.
– Сыплет град, да такой крупный, с кулак, что, пожалуй, может убить наповал.
Ганс изо всех сил гнал лошадей. Нужно во что бы то ни стало добраться до Вены. Ведь хозяин гостиницы в Мангейме заверил его, что стоит богатым американцам очутиться в Вене, и они уж не расстанутся с ним, а
