как
бы между прочим:
— Жене моей понравилось ваше панно. А я ей говорю — не надо было восхищаться. Ведь по восточному обычаю хозяин дарит ту вещь, которая понравилась гостю…
— Но хозяева тут не мы, а вы, Тихон Кузьмич, — хитровато улыбнувшись, промолвила Мария Петровна.
— Конечно, конечно, и я так думаю, — проговорил Дротянко.
Выйдя в коридор, он сказал Ладильщикову с лукавой усмешкой:
— Ох и востра у тебя, Николай Павлович, жинка! Палец в рот не клади.
— Со зверями работает, — промолвил Николай Павлович. И тут же спохватился: «Неудобно сказал… двусмысленно». Но Дротянко не понял обидного намека.
— Ну, так мы ждем. Приходите, — сказал он. Супруги Ладильщиковы пошли в гости к Дротянко,
Николай Павлович преподнес имениннице букет цветов, а Мария Петровна — сборник цыганских романсов. С Ладильщиковыми хозяйка была особенно любезна, а подвыпивший Дротянко расхваливал Ладильщикова как артиста-укротителя и, обнимая его, говорил:
— Мы с Николаем Павловичем — старые приятели. На ковре встречались в недоброе старое время… Что мы тогда были? Ничто. Он — николашкин солдат, а я — пешка в чемпионате хозяина. А теперь? О, теперь мы оба на гребне волны морской… Как это в песне поется: «Судьба играет человеком…» Хорошо бы вам, Николай Павлович, вступить со своим паем в наш цирковой коллектив… Мы бы еще шире развернули наше дельце…
— Тихоня, прикуси язык! — негромко, но повелительно одернула его жена.
Дротянко умолк.
После этого вечера первая неприятность произошла из-за мяса. Мясо для зверей закупал администратор цирка Левицкий, тоненький, юркий человек с лысиной, ловкий и преданный своим хозяевам делец. Получив негодное мясо, Мария Петровна решительно зашагала к кабинету директора. Не постучавшись в дверь, она шумно ворвалась в кабинет и сразу же перешла в атаку.
— Товарищ директор, по правилам физиологии и по советским законам животных положено кормить доброкачественным мясом, а вы нам даете какую-то падаль. — И, тыча ему под нос кусочек вонючего мяса, продолжала: — Вы только понюхайте, чем это пахнет! От такого мяса наши львы подохнут, и вы отвечать будете! Я в РКИ буду жаловаться!
Дротянко встал с кресла.
— Мария Петровна, успокойтесь. Я сам посмотрю. Я вызову администратора.
Дротянко боялся РКИ. Рабоче-крестьянская инспекция однажды его уже «учила». Лучше не связываться с ней. Придут по поводу мяса, а докопаются и до других дел… Им только дай зацепку.
Дротянко вызвал в кабинет Левицкого и так стал распекать его, что голос директора был слышен за кулисами. Пусть все знают, что директор не терпит безобразий.
— Лев Маркович! Что вы там смотрите? Какое там мясо привезли?! Сколько раз я вас предупреждал!..
Левицкий, согнувшись, наклонился над столом и тихо Проговорил:
— Тихон Кузьмич, Берта Карловна приказала мне подешевле покупать мясо, из отбросов.
Дротянко понизил голос.
— Эта дешёвка может нам дорого обойтись… И затем громко сказал:
— Идите и замените мясо. Да льду привезите. — И тихо добавил: — А с Бертой Карловной я сам поговорю.
Мясо заменили, и лёд привезли. А на другой день опять возник конфликт. Дротянко пригласил Ладильщикова в кабинет и сказал:
— Николай Павлович, номер с обезьянами мы решили снять.
— Почему?
— Во-первых, он ничего интересного не дает публике, а во-вторых, я не в состоянии его оплачивать.
— Но мы же договаривались с вами, Тихон Кузьмич, насчёт этого номера. И публике нравится.
— Хорошо, я не возражаю, но пусть номер вашей жены идет в счет вашей оплаты.
Николай Павлович вынужден был согласиться и скрыл от жены решение Дротянко.
Прошёл месяц. Сборы стали падать — все любители цирка посмотрели программу. Дротянко организовал чемпионат французской борьбы, и опять хлынула публика в цирк. Русский народ издавна любит борьбу. В составе чемпионата был Сема-великан, Крылов, Петров и Дубов, турок Нурла и финн Туамисто, француз Морис Дориац, японец Саракики и «чёрная маска». Под «чёрной маской» боролся сам Дротянко, и его никто не мог положить на лопатки. Зрителям казалось, что борьба в цирке идет начистоту, а на самом деле это была демонстрация силы, ловкости и гибкости человеческого тела. Борцы создавали на ковре острые положения, но никто не клал друг друга раньше намеченного срока. Конечно, весь «сценарий» хранился в строжайшей тайне. Арбитром этой борьбы на «шике» был престарелый борец Никитин, пузатый толстяк с бычьей шеей. Дротянко держал его на особом окладе, и судья судил так, как надо было директору цирка.
Три недели тянулся чемпионат, и опять сборы стали падать. Дротянко обратился к Ладильщикову:
— Николай Павлович, включайтесь в наш чемпионат. Вас никто здесь, как борца, не знает. Выступите под «красной маской». Сенсация! Взвинтим публику.
— У меня и так работы хватает.
— Управитесь и с тем и с другим. Борьбу отдельно оплатим.
— Но я ведь, Тихон Кузьмич, буду бороться только на «бур», начистоту.
— Ну что вы, Николай Павлович, у нас ведь не спортивное состязание, а цирк, представление.
— Добровольно я все равно не лягу на лопатки.
— И не надо, но и своего противника пока не кладите. Нам надо затянуть программу, подогреть публику.
— Да я уж давно не боролся,
— Вы в хорошей форме, Николай Павлович, я же видел, как вы тренируетесь ежедневно.
— Ладно, я подумаю.
Николай Павлович действительно уже давно не боролся, но тренировался постоянно. Это вошло у него в привычку. Ежедневно он упражнялся с гирями и возился с тяжёлым «чучелом» в виде большой куклы, повторяя разные приемы классической борьбы, опасные броски. Учил он борьбе и Ваню, который стал для него надёжным партнером.
— Учись, Ваня, борьбе, — говорил Николай Павлович, — она развивает в человеке не только силу и ловкость, но и самообладание, чуткий глаз и мгновенную ответную реакцию на опасное движение противника. А эти качества особенно важны для укротителя.
По утрам и вечерам Николай Павлович совершал прогулки, бегал, прыгал, работал на кольцах и турнике, а потом обмывался холодной водой и до красноты растирался грубым полотенцем.
Приглашение выступить в чемпионате взволновало Ладильщикова. Он вспомнил, как он боролся когда-то, и ему опять захотелось испытать себя в схватке на ковре, ощущать горячее, напряженное дыхание сильного противника и увидеть тысячи горящих глаз зрителей, взволнованных и благодарных. Но Мария Петровна стала возражать:
— Коля, у нас и своего дела по горло, а ты за деньгами погнался,
— Не за деньгами, Маша. Ну как ты не поймешь, мне хочется бороться.
— Это же, Коля, не борьба, а «спектакль», и тебе в нем тоже отводится незавидная роль.
— Я никаких ролей играть не буду.
— Дротянко по виду хоть и простак, а обыграет тебя. Только нервы трепать будешь.
— Посмотрим, кто кого обыграет, — многозначительно промолвил Николай Павлович,
Мария Петровна постоянно берегла покой мужа. Приняв на себя все хозяйственные заботы о зверях, она не беспокоила его разными мелочами. Она даже не сказала ему о своем конфликте с Дротянко из-за мяса. «Зачем? Я сама всё сделаю, — думала она. — Коля со зверями работает, и нервы у него должны быть
