– Вы ни на что не годитесь. Верховные магистры выцарапали бы себе глаза, если бы увидели вас сейчас. Если вы думаете, что ничего не стоите без брони, то вы действительно ничего не стоите. Придется мне самому показать дикарям, что странники кое на что способны.
После этих слов он спрятал пистолет в кобуру, развернулся и решительно зашагал в ту сторону, откуда приближались земляне. Какое-то время новобранцы стояли в замешательстве, потом один из них повесил на плечо винтовку и пошел догонять своего командира. Постепенно остальные потянулись следом. Я тоже попытался пойти за ними, но, к моему стыду, боль в ноге остановила меня. Я смог пройти всего сотню метров и совсем выбился из сил. К тому времени отряд уже скрылся из виду. Мне осталось только позорно упасть на землю и ждать, пока кто-то из медиков меня подберет.
Как бы невероятно это ни звучало, но в ту ночь странники выиграли сражение. Отряд понес огромные потери, но территорию мы все же отстояли.
К сожалению, мой брат не выжил в том бою. Но на протяжении всех этих лет, каждый раз, когда мне хочется опустить руки, я вспоминаю, как он один пошел сражаться против отряда дикарей, и понимаю, что какой бы тяжелой мне ни казалась жизнь, я не имею права сдаваться. Никогда не сдавайся – вот главное правило. Если ты сдаешься, тебя найдут уже окоченевшим. Висящим на столбе. Или лежащим в луже собственной крови.
Но это знание я получил слишком дорогой ценой. Я не смог простить правителям смерти моего брата и стольких боевых товарищей, ведь именно их политика привела к описанным событиям. Словом, теперь я здесь, среди вас.
– Какая интересная история, – задумчиво сказала Зали. – Сочувствую твоей потере.
– У каждого из нас есть история, подобная этой, – сказал Лоргаун. – Уверен, у тебя она тоже есть.
Глава 18
Во время следующей встречи Ное и Зали сидели за столом – на этот раз не напротив, а рядом, на соседних стульях. Комнату едва освещал тусклый свет ночника.
Ное накрыл руку Зали своей широкой ладонью – не робко, как во время разговора в аппаратной, а вполне уверенно и даже требовательно. В этом прикосновении смешалась пронзительная нежность, отеческое покровительство и даже властность. Будто все уже было решено, и Зали оставалось только покориться.
Ное сказал:
– Помнишь, Лоргаун говорил, что у каждого из нас есть своя история? Он поделился своим рассказом, мою историю ты тоже знаешь. И я бы очень хотел услышать, что привело тебя ко мне. Какие причины заставили тебя встать под наши флаги? Я думаю, будет справедливо, если ты расскажешь.
Зали колебалась. С одной стороны, она практически не знала этого камаштлианца – за те годы, что они не виделись, он мог очень измениться, и не в лучшую сторону. Она не знала, можно ли ему довериться. С другой стороны, тайны и сомнения, копившиеся день ото дня, стали для Зали слишком тяжелой ношей. Она устала скрывать правду от ученых, в чьих глазах копилось всё больше вопросов. Устала вздрагивать от каждого шороха, гадая, не за ней ли это пришли.
Ей нужно было выкричать, выплеснуть свои секреты как воду из переполненного сосуда. К тому же, глаза Ное в мерцающем свете ночника лучились такой теплотой и пониманием, а рука его была такой мягкой и в то же время сильной… Зали сдалась.
Уставившись прямо перед собой, будто находясь под гипнозом, она рассказала всё. Начиная с того момента, когда в пыточной камере появился загадочный пленник и заканчивая рассказом о том, на какой стадии сейчас находятся разработки генератора метаэнергии. Раньше, прокручивая эту историю в голове, гудящей от усталости, она думала, что, если ей доведется кому-то всё это рассказать, она не сможет сдержать эмоций и расплачется как девчонка, едва приступившая к занятиям в интернате.
Но, на удивление, сейчас её глаза остались сухи. Ни один мускул не дрогнул у нее на лице, а голос оставался ровным, практически бесстрастным. Теперь это были всего лишь слова, одна из тысячи историй, которые могли бы рассказать те, кто был вынужден оставить свою жизнь в свете фонарей Кинчена и перебраться в трущобы.
Ное слушал внимательно, ни разу не перебив собеседницу и ничем не выказав своего волнения. Когда Зали закончила свой рассказ, все еще глядя в пространство прямо перед собой, будто там, на противоположной стене показывали фильм о её жизни, он нежно взял её лицо в ладони и повернул к себе. Ное внимательно посмотрел Зали в глаза и произнес:
– Очень хорошо, что ты мне всё рассказала. Нельзя было носить это в себе. Я чувствую, что теперь мы стали ближе друг к другу.
Только сейчас, когда пропасть недосказанного схлопнулась между ними, растворилась в ночной тишине, из глаз Зали вытекла слезинка – всего одна. Ное легким касанием стер её со щеки и тихо сказал:
– Не нужно. Ты ведь сильная девочка.
У Зали перехватило дыхание. Она долгие годы не слышала, чтобы кто-то с такой нежностью называл её девочкой, смирилась со своим одиночеством и давно ничего не ждала. А то, что происходило сейчас, было настоящим чудом, опасным и увлекательным путешествием в мир забытой мечты о единении.
Ное поднялся из-за стола и протянул руку Зали. Та безропотно повиновалась и проследовала за ним к разложенному дивану. И что с того, что, вместо медленного церемониального раздевания, одежды были грубо сорваны? Что с того, что все движения Ное были наполнены не трепетом, а сосредоточенной и даже обыденной уверенностью, с которой ребенок богатых родителей раскрывает свой очередной подарок? Главное, что теперь они были вместе, вдвоем против целого мира.
Зали была удивлена тому, как быстро она смогла открыться Ное – не на уровне слов, но на уровне ощущений. Она всегда думала, что это в юности всё происходит просто и стремительно, а жизненный опыт и годы одиночества всё замедляют. Но волны близости смогли так быстро подточить броню, которой Зали закрывалась от мира и окружающих, что она и опомниться не успела.
Каждая встреча была желанной, а каждое расставание – мучительным. Вначале Зали и вовсе не желала оставлять Ное даже на время, но тот, как несмышленому ребенку, напомнил ей, что ни в коем случае нельзя вызывать подозрений. Всё, на что они могут рассчитывать – это редкие тайные встречи, и речи быть не может о том, чтобы кто-то посторонний узнал об их отношениях.
– Даже Ольт? – спросила Зали.
– Даже Ольт, – кивнул Ное.
– Но ведь он на твоей стороне. И к тому же, он был моим другом всё это время.
– Я не могу себе позволить полностью доверять кому бы то ни было.
– А мне?
– Разумеется, ты – исключение, – улыбнулся Ное и по-детски чмокнул Зали в щеку.
Вначале необходимость таиться очень тяготила Зали, ведь, едва сбросив груз старых секретов, она вынуждена была собирать новые. Но позже она нашла в этом обстоятельстве особую романтичную притягательность и остроту. Сейчас, приближаясь к пятому десятку, она впервые по-настоящему переживала глубинный процесс слияния с кем-то. Постепенно даже увечья Ное стали казаться Зали особой красотой – понятной не многим, но очевидной для неё.
Однажды сладостную негу предрассветного часа, который Зали коротала в объятиях любимого мужчины, разорвал в клочья резкий звонок коммуникатора. Ное подхватился с постели и, прорычав в микрофон «Хола!», поспешно удалился на кухню.
Беседа была долгой и, судя по интонациям, весьма напряженной. Беспокойство с каждой секундой все больше наполняло Зали. Просто удивительно, как всего один звук может вызвать шторм во внутреннем океане спокойствия.
Она так и не смогла расслышать, о чем говорил Ное, но сам факт столь раннего звонка не сулил ничего хорошего. К тому же, было очевидно, что он не желает, чтобы Зали стала свидетелем этого диалога.
Наконец, в квартире повисла тишина – разговор был окончен. Однако Ное не торопился вернуться в комнату. Прождав несколько минут, Зали встала с постели и выбралась на кухню. Ное курил у окна, наблюдая за тем, как белесые лучи постепенно просачивались в квартиру, предвещая рассвет.
Она подошла к любимому и легко тронула его за плечо. Тот резко обернулся. Он выглядел нервным и раздраженным.
– Что случилось? – с тревогой в голосе спросила она.
