– Но на физкультуре я ношу под них плавки.
– Но здесь же не физкультура, правда? Саша вышел в свою комнату и вернулся в
одних трусах.
– У тебя хорошая мускулатура, – одобрила Лена.
– Я каждый день занимаюсь физкультурой, – объяснил он.
Но плавок под трусами не было, и они стояли горизонтально. Лена подумала и решила делать вид, что этого не замечает. Иначе будет неловко общаться, подумала она.
Саша накрыл белой скатертью стол в столовой и достал тарелки из праздничного сервиза. Лена ему помогала. Как бы нечаянно он немного обнял ее за тонкую талию.
– Этого не надо, – тихо попросила она, и прислонилась к нему бедром. Сквозь тонкую ткань Саша почувствовал нежное тепло юного и свежего девичьего тела.
Это придало ему решимости, и он достал из серванта хрустальные рюмки и фужеры.
– Папа говорит, что перед обедом надо немного вылить для аппетита, – предложил он.
– Мой пала тоже так говорит, – подумав, согласилась Лена. – А когда он допивает бутылку, то падает на диван и храпит, а мама ругается. Ты не будешь храпеть?
– Я вообще не храплю, – успокоил Саша. – Я даже не падаю. А бутылку мы допивать не будем. Она вообще не полная.
– Тогда еще ладно.
Саша достал из серванта папин коньяк. Криво налитый незрелой мужской рукой алкоголь наполнил фужеры.
– За нашу первую встречу вдвоем! – поднял он тост.
– За наш квадратный двучлен! – с улыбкой пошутила Лена.
Они скромно выпили по двести граммов недорогого коньяка и с аппетитом закусили домашним обедом. Голод был утолен с удовольствием.
– Хочешь после обеда десерт? – предложил Саша.
– Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросила Лена. – Чур, ничего неприличного не предлагать!
– Как ты могла подумать про меня плохое? – укорил юноша. – Я имел в виду десертное вино «Конур»?
– А оно вкусное?
– Очень! Моя мама его очень любит.
– Моя мама тоже очень любит десертное вино. А когда допивает бутылку, то падает на диван и храпит. А пала ругается. Я не буду храпеть?
– Ты даже не упадешь, – уверил Саша. – А бутылку мы допивать не будем. Она вообще не полная.
– Тогда еще ладно.
Они выпили по два бокала сладкого ароматного вина, и Лена почувствовала:
– Что-то здесь у тебя очень жарко.
– Я открою окно, – встал с места Саша, но покачнулся и сел обратно.
– Не открывай, – попросила Лена. – Вдруг нас увидят.
– Ну и что?
– Завидовать будут. В дверь начнут звонить. Я лучше так разденусь.
И она сняла халатик.
Юноша широко распахнутыми глазами внимал, как цветет над бюстгалтером лилейная пышность девичьей груди.
– Что ты так смотришь? – лукаво спросила Лена.
– Так… – пересохшим ртом бездумно прошептал Саша.
– Нравится?
– Очень! – с чувством сказал он правду.
Лена от волнения и решительности порыва закусила коралловую губку.
– Хочешь увидеть мою грудь? – предложила она юноше.
– Конечно! – уверил он.
Бюстгалтер упал. Упругие стоячие груди застенчиво глянули на свет розовыми невинными сосками. Солнечные лучи круглились на полных белоснежных полушариях.
– Мамка меня убьет, если узнает, – сказал Саша.
– И меня убьет, – сказала Лена. – Сними тоже что-нибудь, пока нас обоих не убили.
Быстротечность жизни толкала юных влюбленных к любви.
– У тебя когда-нибудь с кем-нибудь было? – спросила Лена, потупившись.
– Нет.
– У меня тоже нет, – призналась она. – А ты бы хотел, чтоб это случилось?
– Да!
– Я тоже – да…
Но застенчивость перед последним шагом заставляла юную пару медлить.
«Неужели, сейчас, я – ее?…» – напряженно думал Саша.
«Неужели, сейчас, он – меня?…» – еще более напряженно тоже думала Лена.
Решительное мгновение растягивалось бесконечно, как выдернутая из старых трусов резинка на пальцах хулигана, который целится проволочной пулькой в глаз учительнице обществоведения.
Но обилие непривычного алкоголя давало себя знать. Постепенно наступила развязность слов и характеров и смешливость.
– А можно, я расскажу тебе неприличный анекдот? – сказала Лена, имея в виду приободрить Сашу, да и себя самое.
– Конечно! – готовно согласился он.
– Только ты будешь бог знает что обо мне тогда думать…
– Ни в коем случае!
– Мальчик рассказывает другу: «Всю ночь снятся мне фабрики, заводы, дым везде, производство. А просыпаюсь – ничего, одна труба торчит, так и та в руке зажата».
– Ха-ха-ха!… – весело засмеялся Саша.
– Труба! – хохотала Лена. – В кулаке! Ха-ха-ха!
– Тебе хорошо, – сказал Саша. – У тебя такой трубы нет. Всегда на уроке встать можно. А тут иногда знаешь как трудно…
– Бедненький, – она встала, обошла стол и обняла Сашу сзади. – Я так и знала, почему ты не встал на математике. Потому что… ну… он встал, да?
– Ты очень умная, – признал юноша. – И очень красивая.
– Откуда ты знаешь? Ведь ты еще не видел меня всю.
– А я увижу?
– А я тебя увижу?
Они встали и горячо обнялись.
– Пошли к кровати, – шепнула Лена, как более рационально соображающая будущая женщина.
Саша взял Лену руками за всю грудь и потерял от счастья дар речи.
– Глупенький, – сказала она ласково, – не здесь.
– А тебе сегодня можно? – вдруг обеспокоился он.
– Мне всегда можно, лишь бы человек был хороший. А хороших людей мне до сегодняшнего дня не встречалось.
– А я хороший?
– Пока да. А вообще мы сейчас проверим.
Вдруг она рассердилась и оттолкнула Сашу от себя.
– Почему мужчины всегда такие тупые? – спросила она. И стала словоохотливо рассказывать:
– Вот у нас в прошлой школе, где я училась, был физрук. Такой молодой и высокий, В него все девчонки были влюбленны! А он – ноль внимания. Уж я ему и глазки строила, и футболку на два размера меньше надевала, и лифчик однажды специально на физкультуре сняла – ну хоть бы что! Я все ночи ревела. А он
