Может, просто прейскурант составить? Или опубликовать архив Госплана?
М-да. Прав был Чехов — жить нельзя без одних только денег. Взаимодействие с окружающей средой посредством денежных знаков — чем не создание новой науки «монетарная семиотика»? И вполне в духе времени. Мы живем, и жизнь стоит денег, черт возьми!
Даже пустая стеклотара. Это была статья дохода! Приемщики пунктов стеклотары были небедными людьми со своим неофициальным бизнесом. Без очереди, с заднего хода и оптом принимали дешевле; зато сразу, а то толпы сдающих стояли в часовых очередях к окошечку.
Поллитровая бутылка — двенадцать копеек. Ноль семь винная или шампанская — семнадцать. Поллитровая молочная — 15. Литровая молочная — 20. Литровая банка 10, поллитровая 5, двухсотграммовая сметанно-майонезная — 3.
То есть. Найденная в сквере бутылка — это пачка сигарет или батон хлеба, если жестко на мели. Бомжи разделили город на зоны и злобно воевали за свои кормящие участки, проверяя кусты, парадные и урны. Десяток подобранных бутылок в день могли прокормить бедного человека, пьющего одеколон.
На этой двусмысленной продукции бинарного назначения мы плавно переходим к промтоварам.
Цветочные одеколоны стоили семьдесят копеек за флакончик в семьдесят пять граммов. При крепости семьдесят спиртовых градусов это заменяет сто тридцать грамм водки или триста — портвейна. А лосьон «Огуречный» — за восемьдесят копеек сто пятьдесят грамм!
Одеколон «Шипр» стоил рубль тридцать. И все они стоили порядка двух рублей. Духи «Пиковая дама», русише шанель номер пять, стоили шесть рублей за флакончик в коробочке — миллилитров тридцать. «Красная Москва» — пять рублей за пятьдесят миллилитров.
К восьмидесятым в народ стал проникать французский парфюм, и там уже цены были любые. Двадцатка за флакон мужской туалетной воды, до восьмидесяти за женские духи. Это уже явственное расслоение общества вышло за пределы партноменклатуры.
Мужской костюм: позорный за шестьдесят, нормальный за девяносто — сто, достойно-приличный за сто пятьдесят, очень дорогой за двести, шикарная тройка за двести сорок.
Нормальное пальто за сто. Тулупо-дубленка за двести. Сорочка за шесть, галстук за три, трусы и носки по семьдесят копеек.
Знаковый товар — женские сапоги. Дефицит. Очереди. Спекулянты. Семьдесят. Сто. Двести. Ужас.
Супер-дупер-навороченные мужские «платформы» могли стоить 60 — для фарцы и мясников. 37 — это предел нормальных туфель. 30 — это отлично, 24 — нормально, 16 — недорого, 6.50 — это уже туфли дешевые, бедные, простые. Но носить можно.
Да. Шестидесятые — это белые нейлоновые сорочки. Как униформа. 20 рэ. 30 — это уже супер.
Почем были женское белье, одежда, косметика, украшения? — понятия не имею. Сексорасист. А ведь основная читательская аудитория сегодня — это «женщины пятьдесят плюс». Помню только, что «достал» однажды девушке визг моды — белые ажурные чулки. Пять рублей. Но с меня взяли по знакомству «свою цену».
Когда колготки только появились, это было жутко продвинуто, модно и дорого, не достать нигде, и стоить могли до десяти рублей.
Джинсы!!! Сто. А потом двести.
Часы! Плоский круглый золоченый «Вымпел» — 40 рублей. Остальные — 25–30.
Мебель! Гарнитур чешский, гэдээровский и особенно финский — мог стоить четыреста, а мог тысячу четыреста. Книжная полка под стеклом — десять, письменный стол полированный — сто тридцать, шкаф платяной хороший — двести, стул — шесть рублей вполне ничего, диван-кровать хороший — сто шестьдесят. Ковров не имел. Стол в комиссионке купил за двенадцать, шкаф за двадцать, тахту за сорок, стул подарили.
Радиоприемник транзисторный многодиапазоновый «ВЭФ», до этого он же «Спидола» рижского радиозавода — 100 руб. По нему ловили вражеские голоса и музыку.
Телевизор — черно-белый, разумеется, — 140–260. Когда появились цветные, экраны уже стали огромными, а деньги помельчали, — они стоили аж 700! Цветной телевизор — это было круто!
Магнитофоны — «Аидас», «Комета» и «Маяк», бедные отечественные ящики с двумя катушками — 140–240. «Грюндик» был легендой и мог стоить полторы тысячи — в комиссионке по блату.
Когда моряки и дипломаты начали ввозить видики — это было фантастично! Они стоили как квартира — от двух до четырех тысяч! Как подержанный автомобиль.
Холодильники стоили от 60 руб. дешевого небольшого «Саратова» до 200 здорового и отличного «ЗиЛ-Москва» или «Минск».
Ковер — 200–500. Ваза хрустальная — 20—100.
А русише культур? Билет в кино — 30–45 копеек на вечерний сеанс, дневной — 25. Театр — от 30–70 копеек входные стоячие на галерку — до 4 рублей кресла первые восемь рядов середина. Приличные места чуть дальше центра зала стоили 1.60—2.40. Это в хорошем театре.
Боже, почему все в жизни стоит денег! Баня душевая — 20 копеек. Рубашку в прачечную под жесткий крахмал — 17 копеек.
А пышка — пятак. А мороженое — от 9 копеек «молочное» до 28 «батончик в шоколаде с орехами».
А «резиновое изделие № 2» «презерватив» стоил 4 копейки. А пятиграммовый флакон эфедрина в каплях, от насморка, стоил 16 копеек. А конвалютка шесть таблеток кодеина по 0,2 грамма, от кашля, — 24 копейки. Без всяких рецептов, в любой аптеке. И никто ими не наркоманил!
Машина! Когда-то «Победа» стоила шестнадцать тысяч «старыми», дохрущевскими, — тысячу шестьсот по-новому. Потом — «Жигули» за три, «Москвич» за две с половиной, «Волга» — за четыре двести. Потом на черном рынке цены удвоили, а новые модели стоили все дороже, итого до семи тыс. «Жигули» и под одиннадцать «Волга».
(Примечание. Импорт мы в основном не учитываем, это были разборки богатых со связями. Заграница была закрыта.)
Хата! Квартира то бишь. Вначале — хрущевская однушка-кооператив за тысячу сто. Двушка — тысяча четыреста. К восьмидесятым хорошая трехкомнатная в кирпичном доме стоила шесть. Правда, записаться в кооператив было очень трудно: ценз проживания, малость имеющегося метража на рыло и т. д.
Снять комнату стоило 30 в месяц, квартиру — 50–80 рублей.
Ну, и остались книги. От восьмидесяти копеек до трех рублей. За восемьдесят нетолстая, а могла и за пятьдесят пять коп., честно говоря, — за треху толстый том на хорошей бумаге.
А на чем ездить?! Метро и автобус — 5 копеек, троллейбус 4, трамвай 3. Самолет Москва — Ленинград 20 рублей, купе поезда — 12. Общий сидячий Ленинград — Таллин — 4.50. Самолет Минск — Сочи — 37. Классов первых и эконом не было, все были и первые, и эконом. Первый появился уже к восьмидесятым, и стоил дороже на 25–30 процентов.
Такси! 10 копеек за посадку, 10 за километр. В 1978 тариф удвоили, первый месяц никто не ездил, потом, естественно, свыклись и смирились. Раньше можно было проехать Питер насквозь за рубль, потом стало за два с полтиной.
Междугородные телефонные переговоры. Их надо было заказывать заранее, прорываться, ждать. Или идти на переговорный пункт. На расстояние в среднем километров в тысячу — тридцать копеек минута.
Завершая перечень, я понял, что всегда ненавидел денежные расчеты. Моя любовь к арифметике хотела быть бескорыстной. Жизнь очень цинична. Украсть миллион и перестать считать деньги — что может быть прекраснее? По-моему, этот чистый порыв и лег в начало всей сегодняшней российской экономики. В которой цены совсем другие.
Нет! — я обязан по жизни назвать еще одну цену. Того, что меня кормило.
Пишущие машинки. Компьютеров-то не было. А написанное от руки нигде давно не принимали. Конторские машинки с широкой кареткой стоили до четырехсот, они никого не волновали. А портативные, личные:
«Москва» — 220. «Эрика» — 260. «Тревеллер» — 240. «Оптима» — 250. Я купил в комиссионке на Некрасова старую немецкую «Олимпию» за 160, и она безотказно служила мне двадцать восемь лет.
