Я задумалась.
— Да, даже нескольких.
— Значит, вам очень повезло. А людей, которые воплощали бы абсолютное зло?
— Думаю, что нет. Грубые, подлые, ненадежные — но абсолютных злодеев среди них не было.
— Однако если существует абсолютное добро, должна существовать и его противоположность. Свет немыслим без мрака.
Я не могла понять, к чему он клонит.
— Носители зла находятся среди нас и ничем не отличаются от обычных людей. Они скрываются под вполне благопристойными масками. Мы привыкли видеть в них только внешнее, не подозревая, что кроется за этой оболочкой.
— Но какое отношение все это имеет к нашему разговору? Вы ведь хотите выразиться более определенно, не правда ли?
— Я хотел сказать только то, что сказал. Здесь, на болотах, порой происходят странные события, которым нельзя найти разумного объяснения. В душах людей живут многовековые представления, которые нелегко разрушить… В общем, я вас предупредил. Обращайтесь прямо ко мне.
О Веннерах мне так и не удалось узнать ничего нового — ни об их прошлом, ни о настоящем. Викарий упорно уходил от ответа и, когда мы возвращались к дому, перевел разговор к органным концертам, на которых побывал в Лондоне. Я подхватила эту тему, мы о чем-то заспорили, и беспокойство, вызванное его загадочными недомолвками, постепенно прошло.
Веннеры намеревались подвезти викария прямо к вечерней службе, и я решила поехать с ними. За час до отъезда миссис Бартон подала в гостиную чай, за беседой мы не заметили, что уже почти опаздываем. Пришлось поторопиться. Садясь в машину, я увидела в дверях Тарквина, махавшего нам рукой.
Не успели мы выехать на дорогу, как случилась неприятность: спустило колесо.
— Извините, господин викарий, — буркнул Мэйкинс, выбрался из машины и, осмотрев поломку, сообщил:
— Разбитое стекло. Что за люди?! Выбрасывают пустые бутылки прямо в окно! Лень, видите ли, доехать до мусорного бака!
— Как долго мы задержимся? — спросил викарий.
— Думаю, минут на двадцать, не больше. У меня есть запасное колесо.
— Ах, какое недоразумение! — заворковала миссис Веннер. — Если бы мы выехали чуть раньше! Теперь вы опоздаете из-за нас, господин викарий.
— Не так уж и опоздаем, если управимся за двадцать минут. Еще нагоним, — заявил Веннер. — Что вы думаете насчет этого?
— Подводить людей не в моих правилах. Может быть, меня кто-нибудь подвезет? Я попробую поймать попутную машину.
— Боюсь, это будет очень нелегко сделать.
— Тогда я должен хотя бы предупредить, что задерживаюсь. Прихожане будут волноваться. В церкви есть телефон.
— Мы же в пяти минутах от дома, — быстро сказала я, открывая дверцу. — Ничего нет проще, чем сбегать и позвонить.
Добежать до дома действительно не составило для меня труда. Переведя дыхание, я поднялась на второй этаж и с удивлением заметила, что дверь в мою комнату распахнута настежь. На кровати сидел… Тарквин. В руках он держал Гварнери, а на полу лежал открытый футляр.
Глава десятая
Прошла по меньшей мере целая минута, прежде чем ко мне вернулся дар речи. Пораженная увиденным, я молча стояла в дверях. Рука механически шарила в сумочке: ключ от шкафа мог находиться только там. Я прекрасно помнила, как перед уходом заперла шкаф, в этом не могло быть никаких сомнений. Как мальчик мог вытащить скрипку? Неужели он и был таинственным злоумышленником, залезшим в комнату вчера вечером?
Столбняк постепенно проходил, уступая место возмущению. Как бы Тарквину ни хотелось потешить свое самолюбие, подержать в руках знаменитый инструмент, он достаточно умен, чтобы понимать: скрипка имеет для меня совершенно особое значение, и я отнюдь не из прихоти охраняю ее от досужего взора. И все же при первой же возможности он, как воришка, прокрался в чужую комнату, открыл чужой шкаф. Если бы не лопнувшее колесо, я ничего не узнала бы или, обнаружив по возвращении странный беспорядок, опять оказалась в глупом положении.
Тарквин не слышал моих шагов и был уверен в своей безнаказанности. Его красивое, тонкое лицо исказила неприятная усмешка, он слегка повернул голову, и наши взгляды встретились.
На какую-то долю секунды глаза его округлились от ужаса, но он успел взять себя в руки и как ни в чем не бывало улыбнулся, превратившись в прежнего Тарквина — славного, умного, вежливого мальчика.
— Не сердитесь на меня, — вкрадчиво произнес этот ангелок, поднимаясь с кровати. — Меня до глубины души потрясло все, что вы рассказывали об этой прекрасной скрипке. Я должен, обязательно должен был взглянуть на нее.
— Как ты ее нашел? — я еле сдерживалась, чтобы не закричать на него.
— Не так уж трудно догадаться, что она лежит именно
— Но шкаф был заперт.
— О нет, вы ошибаетесь! Он был открыт, — Тарквин смотрел на меня широко раскрытыми, абсолютно честными глазами.
— Ключ у меня в сумочке.
Я открыла сумочку, лихорадочно порылась в ней, роняя на пол какие-то мелочи, и, наконец, извлекла с самого дна ключ:
— Вот, убедись!
— И вы уверены, что заперли шкаф перед уходом? Вы вытащили ключ, но повернуть его забыли.
Слова Тарквина звучали так убедительно, что где-то внутри у меня зашевелился червячок сомнения: нужно было перед уходом еще раз проверить замок, ведь ключ мог повернуться и вхолостую. Почему-то вспомнилось, какие адские муки мне пришлось в свое время испытать, сидя в театре или кино, на протяжении двух часов терзаясь сомнениями — выключен ли дома газ, закрыт ли кран в ванной?
— Если бы вы в самом деле заперли замок, посудите сами, как я смог бы его открыть? Вы же видите, что ключа у меня нет.
— Пусть так, но какое право ты имел входить в комнату в мое отсутствие и рыться в моих вещах? — ледяное спокойствие Тарквина привело меня в ярость.
— Кто вам сказал, что я рылся в них? Я всего лишь открыл незапертый шкаф, вынул футляр и не смог удержаться от искушения подержать в руках Гварнери. Да, я действительно виноват. Так поступать нехорошо… Но скрипка такая замечательная. Почему вы упорно отказываетесь на ней играть?
— Может быть, ты станешь отрицать и свое присутствие в этой комнате вчера вечером? Могу сказать, что оно тоже не осталось незамеченным!
Я слишком поздно поняла, что допустила досадную ошибку. Нужно было не задавать вопросы, а сразу переходить в наступление. К сожалению, мне не хватало доказательств.
— Разумеется, я это отрицаю, мисс Оршад. Как вы могли подумать обо мне такое? Зачем я, по-вашему, сюда заходил?
Ответить на это мне было нечего. Не могла же я сказать: «Чтобы украсть мою скрипку, маленький негодяй». А вдруг вчера в комнате побывал кто-то другой, этого ведь тоже нельзя полностью исключать…
— Как вы могли предположить? Неужели я способен на такое? — в голосе Тарквина звучало
