Я успокоил репортеров, сказав, что случилась небольшая заминка и можно продолжать передачу. Хорошо, что Карамото, прежде чем нанести мне удар, включил автопилот. Иначе бы наша схватка окончилась вничью — на земле.
Теперь я, поднимаясь и опускаясь на вертолете, показывал все, что хотел.
Спящего Карамото оставил в аэропорту на попечение коллег. Объяснил его состояние нервным шоком и попросил купить за мой счет бутылку сакэ для поправки здоровья. Сослуживцы, погружая дремлющего Карамото в машину, вежливо удивлялись его олимпийскому спокойствию.
Карамото до сих пор не забыл меня: иногда шлет поздравления по случаю традиционных праздников. Его сначала понизили в чине, потом снова стали продвигать по служебной лестнице.
Старый Токио воспрял из руин, стал вновь отстраиваться. Японии пришлось пережить тяжелый период экономического спада, чтоб справиться с нанесенным ущербом. Акции «Миценами», после того как я показал гибель главной конторы, упали.
— А где схватка в репортаже? — спросил удивленно Эдди.
— Только склейки…
— А правда, что американцы взорвали бомбу, чтобы ослабить Японию? — Эдди сформулировал точно свой вопрос.
Я особенно не задумывался над истинной причиной землетрясения.
— В печати промелькнули небольшие информации. Скорее, это были предположения. Я привел только факты, какими располагал.
— Ты никогда не знаешь самого интересного! — поддержала сына Мария.
— У меня не многосерийный фильм, а документальный боевик.
— А что ты еще умеешь, отец?
Я стал перечислять Эдди, что обязан уметь репортер: водить машину, самолет, планер, космолет, подлодку; бегать, плавать, прыгать с парашютом; молчать, говорить, быть спокойным; знать приемы самбо, каратэ, бокса, вежливого обращения; охотиться, поварить, официантить, обращаться с бродягой и миллиардером; быть в курсе не только биржевых сводок, но и новинок искусства… Да мало ли чего, кроме терпения делать непосредственную работу! А главное, сказал я сыну, всегда быть самим собой…
— Ты хвастаешь, Бари! — поддела меня Мария. — Ни в одной части света не встречала такого мужчину.
— А здесь? В этом доме?
Эдди хмыкнул.
— Скажи, если человек, — начал он, неуклюже двигая плечами, — владеет всего-навсего одной специальностью… Но — замечательной!.. Кто он такой?..
— Профессионал. Очень узкий, несовременный профессионал… Астрофизик… Или художник- гравер…
— Или… «Эдди возьмется»? — вставила смело Мария.
— Кто, кто? — Я смотрел на нее оторопело. — Какой еще Эдди?
— Я!
Сын встал с кресла, и мы увидели, какой он огромный, широкоплечий, модный в новой футболке. И все же какой беспомощный в своей мрачной решимости завоевать мир в одиночку…
— Сядь, — устало сказала мать, и он сел. — Побудь пока с нами…
— Пап! — Эдди переменил тему разговора. — А как ты узнал о землетрясении в Токио? Почему прилетел вовремя?
Я шутливо махнул рукой.
— Маленький профессиональный секрет, Эдди. Все остальное я тебе расскажу.
— Понятно. — Эдди подмигнул мне. — Секрет есть секрет.
Но и сейчас я не мог рассказать ему об Аллене, своем лучшем друге, который живет на космической орбите. Как не мог рассказать честнейшему Юрику, почему я узнал про вулкан. Это в интересах самых близких мне людей — Марии, Эдди… И самого Аллена.
Был очень тихий день, спокойный вечер. Мы больше не возвращались к замыслам Эдди сделать самостоятельно миллион. Вопрос для нас с женой бессмысленный: для кого миллион, когда он уже есть в семье? Но Эдди упрямо решил зарабатывать на жизнь самостоятельно. И конечно, прославиться. Мы глядели на жизнь с разных сторон: Эдди чувствовал себя взрослым, а я и Мария по-прежнему считали его ребенком. И хотя в тот вечер мы много болтали и смеялись, было ясно, что Эдди уходит, удаляется от нас…
Утром раздался звонок агента. Он сообщил, что в одном из провинциальных городков Италии произошел взрыв. Связь работала плохо.
— Что там случилось? — кричал я в трубку, оглядываясь на Марию.
— Обычная история… Убитых мало, раненых полно… На ваше усмотрение, шеф… Жаль только детей…
— Детей? — Я увидел в зеркале бледное лицо сына, стоявшего за моей спиной. — Еду! — крикнул в трубку.
Эдди одобрительно кивнул.
…Когда я вернулся, Марии и Эдди дома не было. На столе лежали две записки.
Глава шестая
Зачем я туда поехал? Не знаю. Может быть, под впечатлением разговора с сыном, его испуганного лица, когда мы услышали о раненых детях.
История оказалась заурядной. Какая-то иностранная фирма открыла заводик под фальшивой вывеской. Какая — никто не знает. После взрыва цистерны с ядовитым газом сюда нагрянули полиция и санитарные машины. Документов в конторе никаких не оказалось. Хозяин завода как в воду канул. Перепуганные служащие не могли даже назвать его фамилию, только имя: синьор Луиджи. Сейчас синьора Луиджи искала полиция.
Я увидел несколько каменных сараев с допотопной аппаратурой. За деревянным забором — пустой поселок, дома с выбитыми стеклами и свежими на фасадах табличками:
Между домами мелькнули две фигуры и при нашем появлении исчезли.
— Эй! Не видите надписей? — крикнул один из сопровождавших меня полицейских и сердито добавил: — Из-за какой-то забытой в доме тряпки рискуют здоровьем.
— Найти бы этого фирмача и набить ему морду! — сказал другой. — Как вы смотрите на такую меру, мистер Бари?
— Положительно.
Я моментально завоевал их симпатию. Мы шли в особых костюмах по выжженной земле, а люди были беззащитны перед ядовитым взрывом. Многие получили ожоги, повредили легкие, зрение.
Полицейские провели меня в ближайшую больницу; больше на месте происшествия снимать было нечего.
Увидев журналиста, лежащие на койках люди начали проклинать проходимца Луиджи, просили отыскать его поскорее и привести к ним — уж они-то знают, что ему сказать. Рассказывали они охотно, перебивая друг друга, но смолкали, когда кто-то из товарищей заходился кашлем или вскрикивал от внезапной боли.
Вдруг я заметил странное существо. Белая гипсовая маска уставилась на меня. В маске было две прорези: щель для рта и отверстие для глаза. Темный зрачок с любопытством прицелился в меня.
— Ты кто? — спросил я в полной тишине.
