— Так, значит, в палатке Чапы — Курчавого много рабочих рук! — сказал Тобиас.
Чапа исподлобья посмотрел на него.
— Шефу Де Люпу нужна работящая жена? Я могу предложить!
Делавар был женоненавистником и только покачал головой.
— Да, я бы тоже не посоветовал, — сознался Чапа — Курчавый. — Остер томагавк Токей Ито, но еще острее языки, которые хозяйничают в моей палатке!
Токей Ито угостил еще своих друзей Четанзапу — Черного Сокола и Чапу — Бобра, и оба тоже покинули типи.
Делавар и Токей Ито остались одни. Вождь попросил сестру подать ему миску мяса — надо же было и ему поесть, — а делавар закурил свою трубку. Женщины прикрыли огонь и приготовили постели. Измученный и утомленный Тобиас опустился на одеяла и шкуры, постеленные ему сестрой вождя. Его раненая спина от продолжительного напряжения разболелась. Вождь завернулся в старую потертую бизонью шкуру и улегся у стенки палатки. Полотнище в этом месте было не закреплено и поднято на рогульки, так что свежий ночной воздух проникал в палатку.
Вернулся волкодав — Охитика. Пес свернулся в клубок и улегся прямо под голову своему хозяину.
Делавар смотрел на спящего вождя. Он возмущался в душе, что молодого вождя хотят направить для переговоров к людям, намерения которых не внушают ни малейшего доверия.
В весенней ночи звучал незатейливый повторяющийся мотив флейты.
Это была любовная песня молодого воина. Сестра вождя Уинона оставалась к ней равнодушной. Зато песня, словно голос пробуждающейся от зимнего сна суровой степи, волновала сердце делавара. Угрюмый разведчик Тобиас уже давно не обращал никакого внимания на женщин. Но с именем Вождь Волков, с воспоминаниями о гордом племени делаваров и в нем проснулись теплые человеческие чувства, вызванные очарованием истинной дочери прерий. Безотчетное расположение к девушке невольно усиливало и симпатию делавара к ее брату, спасшему ему жизнь.
Шеф Де Люп так и не заснул в эту ночь. Не спал он и когда первые проблески рассвета проникли в палатку. Молодой вождь поднялся и поспешил на обычное купанье. До делавара доносились крики и смех пловцов. Дети прерий любили повеселиться, и если об этом не знали белые, то лишь потому, что слишком мало поводов для веселья давали они своим собратьям и слишком много — для огорченья и ненависти. Женщины убрали в палатке и приготовили гостю на завтрак пеммикан. Уинона созвала чуть ли не дюжину собак: черных, белых, коричневых, пегих, маленьких и больших. Веревками из бизоньих кишок она стала привязывать на спины неспокойных псов куски кожи. Собак индейцы использовали и как вьючных животных, и сегодня им предстояло помочь в доставке охотничьей добычи. Привели лошадей, и на площадке стойбища собрались женщины и девушки. Под предводительством сестры вождя они отправились в путь. Предстояло освежевать и разделать туши бизонов, мясо, кости и шкуры — доставить в стойбище, Шеф Де Люп смотрел вслед отъезжающим, пока они не скрылись из виду. Токей Ито вернулся с купанья, надел свой торжественный наряд и головной убор из перьев орла, чтобы отправиться в палатку совета для участия в совещании о посольстве к Джекману. Когда он ушел, старая индианка, догадываясь, что гостю до смерти хочется спать, опустила полог палатки.
Шеф Де Люп проснулся, когда уже наступил вечер. Токей Ито вернулся в палатку. Татанка Йотанка сам сопровождал его, а когда стал прощаться у очага с молодым вождем, сказал:
— Собрание совета решило направить на форт для переговоров с полковником Джекманом Токей Ито. Мы хотим не войны, а мира. Но я еще не встречал человека из Вашингтона, который бы говорил правду. Так пусть же Токей Ито сопровождает несколько вооруженных воинов! Я сказал, хау!
Токей Ито вручил делавару письмо с согласием на встречу, написанное языком картинок на коже. Впервые Шеф Де Люп порадовался, что его ранил бизон: при всем своем желании он еще не мог доставить послание в блокгауз и ни сам он, ни Токей Ито не были заинтересованы в посылке другого гонца.
Едва зажглись звезды, вернулись женщины с охотничьей добычей. Тюки с мясом, неочищенные шкуры, кости, потроха — все было сложено на площадке стойбища и оставлено под охраной от ненасытных собак.
Утром женщины принялись за работу. Шкуры очищали от остатков мяса и растягивали для просушки, мясо частью заворачивали в кожу, чтобы закопать потом в холодную землю, частью разрезали на длинные веревки из бизоньих кишок для сушки на ветру. Заготовка мяса впрок, разделка шкур на годные для шитья одежды, для изготовления щитов, для постройки типи, сортировка костей — все это делалось по решению собрания совета. Мелкую дичь каждый мог использовать в своей палатке как угодно, но о такой добыче каждый раз принималось решение совета племени. Бизоны — священные животные, основа существования охотничьего племени и свободно живущие индейцы не убивали их больше, чем было необходимо.
Когда добыча была подготовлена для дальней перевозки, приставшие к роду Медведицы воины — около семидесяти дакотов, с десяток пауни и пятеро абсарока — вместе с несколькими сопровождающими их женщинами принялись навьючивать лошадей.
На исходе дня Тобиас был в глубоком раздумье, когда в типи вошла девочка. Стройненькая девчушка, лет, пожалуй, восьми, уже расстающаяся с детством. Она не была красивой, но ум светился в ее живых глазах. Не обращая внимания на делавара, она, словно у себя дома, принялась искать что-то в свертке выкроенных для охотничьей куртки кож. Потом стала проворно и старательно шить. Быстро замелькало в ее руках костяное шило, заскользила сквозь отверстия в коже длинная жила, применяемая вместо нитки. Девочка отвлеклась от работы, лишь когда около палатки появился мальчик с луком и стрелами в руках.
— Хапеда! — крикнула она. — Ты снова долго приглаживал свои волосы, и косы у тебя отлично заплетены. А вот метки ли были твои стрелы? Не смеялись ли над тобой Молодые Собаки?
Мальчик остановился и заглянул в палатку.
— Мои стрелы всегда метки! Мальчики союза Молодых Собак избрали сегодня Часке и меня — Хапеду, сына Черного Сокола, — своими вожаками! — сердито заявил он, войдя наконец в типи.
Раздался выстрел. Сразу же смолкла болтовня работавших на площадке женщин. Все прислушались. Затаившее дыхание стойбище замерло, и тем более впечатление произвели новые, почти одновременно раздавшиеся выстрелы.
— Это далеко, — спокойно заметил делавар и повернулся к мальчику. — Можешь ты определить, кто это стрелял?
— Могу, — уверенно ответил одиннадцатилетний мальчик. — Уайтчичуны стреляли. Токей Ито с воинами отправился в поход на них. Это мацавакены уайтчичунов. Мы не станем расходовать пули на этих грязных крыс. Мы уничтожим их и стрелами.
— Хау! — крикнула маленькая девочка. — Пули надо беречь, и если Монито доставит нам даже сто штук таинственных железок, мы все равно не станем из них стрелять по этим койотам.
Тобиас прислушался. Это было окутанное тайное имя человека, ведущего запретную торговлю оружием. Рассказы о дерзких противозаконных сделках были связаны с ним.
— Замолчи! — прикрикнул Хапеда на девочку. — Что ты болтаешь? Ты из палатки предательниц! — Мальчик вышел.
Девочка низко опустила голову. Она снова принялась шить, но глаза ее наполнились слезами. Приняла ли она так близко к сердцу упрек, что в присутствии постороннего проговорилась о связи рода Медведицы с торговцем оружием? Или за упреком Хапеды скрывалось что-то большее? Что означают слова «из палатки предательниц»? Делавар пристально посмотрел на девочку.
— Ты не предательница, — утешил он ее. — Я буду молчать.
Взгляд девочки просветлел.
— Я шью эту куртку для Шефа де Лу, — поведала она. — Мое имя — Грозовая Тучка.
— Белые девушки не такие способные, как девушки дакотки, — уверенно сказал делавар и подумал о Кэт, которая была старше Грозовой Тучки более чем вдвое, но еще не умела сшить себе одежды. — У уайтчичунов есть воины, которые шьют платья для маленьких девочек, — сказал он.
Грозовая Тучка звонко рассмеялась.
— Уайтчичуны вообще очень странные люди, — заметила она. — Мой дядя Чапа рассказывал, что они надевают на себя перевернутые горшки и вешают над головой огонь. — Видимо, девочка слышала о
