Природа и человек. Лучшие минуты жизни. Взгляд на Яссы. Копо. Москаль и молдаванка. Математическая истина. Путевые правила. Улица-маре [335] . Жестокое внимание и насильственное убеждение. Чемодан. Человек-грек капитан Микулай. Гулянье в Яссах: дупа-обычулуй [336]
День XLV Превращение Любви во Вселенную, а Вселенной в Любовь. Эней и Лавиния. Сердечные полюсы. Кого я видел. Остров любви. Нубия. Москва
Γ τό μέγα εν, άλλά τό έό μέγα [337]
CCXXVII (На берегах Фригии [338] Аполлон в рубище таскает на носилках камни для построения Трои [339].)
Поденщик
Источник света и лучей!
Аполлон
Скажи мне попросту: изгнанник! [340]
Поденщик
Светлейшей ясности твоей
Представиться желает странник!
Аполлон
Теперь некстати эта честь!
Где он?
(Странник входит, в пестром переплете, обремененный типографическими ошибками [341].)
Странник
Всепресветлейший…
Аполлон
Лесть! Прошу обыкновенным слогом!…
Странник
Я – я…
Аполлон
Ты – ты? Довольно, с богом!
(Странник выходит в свет.)
CCXXVHI Ah! ah! (il rit) [342]
Все встречные хотели знать цель его, спрашивали: куда идешь? Посмотрите, отвечал он, на этого мотылька, который летит по одной со мной дороге.
Мгновенный гость существованья!Зачем и ты летишь на свет?Ужели и тебе во тьме покоя нет,Как пылкому уму гордейшего созданья?Смотри, вся даль алмазами горит:Не подлетай, златые крылья вспыхнут!Луч таинства твой взгляд навеки ослепит,И поздно гордые мечты твои утихнут!И все и всех судьбы в пределы облекли,Не преступить заветную границу! Как рвется узник дух подняться от земли!Как силится увлечь на небо и темницу!Глас внутренний твердит, гремит его уму:«Законы вечные Вселенной не случайны!»И мысли, слабые светильники! сквозь тьмуХотят прозреть завесу вечной тайнъиПрошли века, пройдут века веков,На общем кладбище улягутся народы;Но не постигнет ум Создателя миров,И тайны занавес не снимется с природы!CCXXIX В пространной пристани Трои, нагрузив корабль (сделанный, как уже было выше сказано, из зеркала) всем невещественным, я невольно должен был подумать также и о невещественном балласте, столь необходимом для тяжести и равновесия. Всякий может понять, что я говорю про пустословие, балласт умственный; и потому, без дальнейших объяснений, я отправляюсь в Архипелаг.
Подобно мне, несомому по волнам Геллеспонта, в которых некогда отсвечивалась Ида [343] и ее подножие, украшенное паросским мрамором и садами Трои, мысли мои несутся по пучине памяти.
В ней отражается бывшее; чертоги Приама [344], высокие стены и башни, огромные храмы и тот певец, который родился в Смирне, в Родосе, в Колофоне, в Саламине, в Хиосе и в Афинах [345]; и его песни о славе Ахилла и Одиссея, и его Батрахомиомахия [346], и его Гимн Церере, погибавший в неизвестности в продолжение 2760 лет и, к счастию, отысканный в конце прошедшего столетия Христианом-Фридрихом Маттеем [347]в Патриаршей ризнице в Москве.
ССХХХ Continova, s. f. – continuation [348]
(Nuovo Dizionario portatlle). Так! все прошедшее отсветилось в памяти моей!
Вот, близ мыса Сигейского, на могиле славной Трои, светятся степы Александрии. И опи исчезли! – Вот
