он был пугливым.
Мы едем по сплошному лесу. За вершинами деревьев виднеется погожее голубое небо, не такое, как у нас, а бледнее. Зимой здесь несколько месяцев не будет солнца.
То слева, то справа сверкают прохладные северные озера, отражая каменистые берега, деревья и цветы Заполярья. Летом этот край зелен. Но и эта зелень своеобразна, она цветет и растет совсем не так, как на юге. Северная зелень куда блеклее, спокойнее. Она насыщена тишиной и печалью. Подчас кажется, что этот пейзаж умер, — такой он тихий, застывший.
Домов все меньше. На склонах гор, спрятавшись словно птицы от ветра, они укрылись от ураганов и мороза, который бушует здесь большую часть года. Странно, как эти люди живут: даже ячмень здесь уже не растет, не говоря о других злаках. Нет и плодовых деревьев. Дети местных жителей лишь в сказках слышат о тех волшебных странах, где растут яблоки, груши, вишни. Изредка видны еще пасущиеся коровы, лошади, попадаются навстречу пеший путник, двуколка или машина.
Мы едем все дальше на север. Опытный шофер, накрыв фуражкой с козырьком свою седеющую голову, ловко управляет машиной на поворотах шоссе. Солнце поднимается все выше, осушая следы дождя, но воздух необыкновенно чист, и приятно, когда ветер врывается в машину. В автобус залетает дикая пчела и бьется об окна, пока паренек, сидящий напротив нас, не ловит ее и не выпускает на волю.
В автобусе рядом с нами сидит финн, который сам впервые едет на север. Он в теплом свитере, крепкий, широкоплечий, широколицый, с седыми висками. Как все финны, он не отличается разговорчивостью, но охотно отвечает на наши вопросы. На другом сиденье немец из Кенигсберга, вооруженный книгами и картами. Видно, он хочет получить от поездки максимальную пользу и, если можно так сказать, путешествует точно: тычет пальцем в каждую горку, озеро и реку, отмеченные на карте, охотно вступает в разговор со всеми пассажирами машины и старается просветить их своим теоретическим знанием северного края. Рядом с ним — господин с дамой, у них на коленях лежат шубы. Они кажутся смешными другим пассажирам: куда они денут свои шубы, если на севере будет так же тепло?
Первая остановка — маленький городок Соданкюла. Видно, его не так уж давно выстроили у шоссе. Деревянные дома чистые, новые, красивые. Здесь есть ресторан, гостиница, почта, телефон, телеграф, врач, аптека, больница и метеорологическая станция — все необходимое для путника или местного жителя.
Соданкюла уже далеко продвинулся на север. Выйдя из автобуса, путешественники озираются — где же представители лопарей — странного северного народа? Но их найти не так уж легко. Мелкие местные торговцы торгуют народными изделиями в киосках у шоссе. На земле и на столах разостланы оленьи и волчьи шкуры, вышитые зеленые и красные шапки, табакерки, трубки с длинными гибкими чубуками, финские ножи с рукоятками из оленьей кости, украшенными выжженным орнаментом, костяные кольца, серьги, сапоги из оленьей шкуры — мехом наружу.
Увы, продавцов нет. Видно, они разошлись по своим делам. Северный товар, никем не охраняемый, стоит в открытом киоске. Во многих местах мы видели вещи, оставленные у дороги, их берет лишь тот, кому они предназначены. После долгих поисков путешественники находят продавцов в лопарской одежде, но какое разочарование: это не лопари, а чистокровные финны.
— Послушайте, — возмущается немец из Кенигсберга, обращаясь ко мне. — Где же лопари? В Соданкюле они должны быть. Это написано в путеводителях, я могу показать!
— Да, они есть, но только, не летом, — вмешивается финн. — Летом лопари на одном месте не сидят — они угнали своих оленей куда-нибудь в горы или к озеру.
В ресторане путешественники едят второй завтрак. Как всюду в Финляндии, здесь накрыт обильный стол: отварная и жареная рыба, овощи… Мы пьем кофе с финским хлебом, поджаренным тонкими ломтиками. После завтрака едем дальше.
За Соданкюлой начинаются поразительно прекрасные виды. Сотнями километров здесь тянутся леса, которых не касалась рука человека. Ели и карликовые березы, сваленные ветром или одряхлевшие от старости, падают друг на друга. Они выглядят как скелеты, с облупившейся корой, отбеленные солнцем и дождем. В лучах незаходящего летнего солнца сверкают сотни одиноких хрустальных озер, в прохладной воде отражаются небо и скалы, а иногда и стада оленей, пришедшие на водопой. Озера кишат рыбой. Через дорогу то и дело перебегают олени, и машина иногда должна останавливаться. Иногда леса исчезают, и дорога идет мимо широкого болота, поросшего мхом и кустарником. Потом вырастают голые горы, поросшие зеленым лишайником, шоссе бежит вдоль стремительных рек, мимо озер, по равнинам.
Солнце начинает спускаться к горизонту, с деревьев, хлопая крыльями, поднимаются совы и филины. В лесах стоит бесконечная тишина, здесь нет певчих птиц. Входишь в лес, прислушиваешься и слышишь только рев реки, крик филина или просто тишину.
Под вечер въезжаем в Ивалу. Еще несколько лет назад это была скромная деревушка. Сейчас здесь стоит хорошая гостиница, с уютной столовой, комнатами отдыха, читальней. Огромная медвежья шкура украшает вестибюль.
На белоснежных столиках сверкает посуда; студентки из Хельсинки, приехавшие на летние заработки, обслуживают гостей. Студентки в костюмах лопарок.
За окнами сияет незаходящее солнце. Блестит река Иваль, которая втекает в озеро Инари. Это озеро подходит почти вплотную к северным берегам Норвегии, и у него можно встретить немало лопарей с огромными стадами оленей, сетями и палатками.
Наша дорога сворачивает на северо-восток. Мы едем по берегу Инари, поросшему убогой полярной растительностью. Над застывшими северными водами летают птицы, а там, вдалеке, снова открываются голые горы самых разнообразных форм. Трупы деревьев, омытые дождем, лежат по сторонам дороги.
Весь этот пейзаж не менялся тысячи лет. То же незаходящее солнце согревало полярным летом эти нетронутые горы, леса и озера. После ледникового периода выросли здесь леса, широкие луга, и жизнь зароилась там, где стометровые слои льда оставили после своего исчезновения горы, скалы, ущелья, реки и озера.
Городок Сальмиярви вырос у озера того же названия — видно, тоже за последние несколько лет. Длинный ряд новых деревянных домов протянулся у воды. Здесь, как и всюду на севере, строятся заводы, лесопилки, деревообрабатывающие фабрики. По озерам протянулись мосты из плотов. Где-то вдалеке слышен звон пил, он странно нарушает необычную тишину. По мосту через озеро идут местные красотки; любители рыбной ловли сидят у воды.
Оказывается, мы уже давно едем по территории северной Норвегии, которая здесь вклинилась в Финляндию. Попасть в Норвегию отсюда очень просто: здесь трудно найти пограничника, даже если он понадобится. Единственные конфликты, которые иногда возникают между Финляндией и Норвегией, отличаются миролюбивым характером. Всему виной быстроногие олени. Эти свободные животные не признают таможен и карантинов, они идут туда, где больше мха и где этот мох вкуснее. Пока мы находились в Хельсинки, одна газета писала об одном таком конфликте. 3600 финских оленей перешли норвежскую границу и объели там весь мох. Норвежские дипломаты собрались на заседание и, обсудив создавшееся положение, решили предъявить счет финскому правительству. Финские олени через рубеж были высланы обратно на родину. Этим закончился конфликт…
Поздний вечер, а точнее говоря — ночь. Мы поворачиваем на восток, в сторону советской границы. Красное солнце огненным шаром маячит над хребтами гор. Тихий вечерний воздух. Из кустарника поднимаются вспугнутые птицы. У какого-то озера туристы ставят палатку. Становится прохладно. Очень длинное путешествие, начавшееся утром, не утомило нас. Сейчас мы подъезжаем к Ледовитому океану. В жизни мало бывает таких минут. Иногда горы скрывают шар солнца, но вот он снова появляется над нами, опрокидывая широкие тени в глубокие ущелья. Ошеломляюще дикая красота смотрит на нас с гор, из долин, и кажется, что ты в заколдованной стране, полной бездонных озер и привидений. Так мы едем до полуночи, пока не оказываемся в Петсамо, маленьком городке рядом с фиордом.
Но что это? Горы становятся лиловыми. Вода фиорда — алая как кровь, зеленая, голубая, снова алая и черная. Все горит в неверном свете солнца, спустившегося почти до горизонта.
Блестит, сверкает, горит вода фиорда. Справа гора, напоминающая голову лежащего тюленя. Под ней — русский монастырь, низенькая деревянная колокольня, колоколов которой можно коснуться рукой. Узкая
