пришлось поволноваться, как бы клиент не послал всех к черту. Но того уже донимал азарт.
– Официант, три пива, – щелкнул пальцами австриец. – Итак, я вижу, вам не терпится меня удивить.
– Вынужден сделать это тотчас, вижу, вы не привыкли ждать. Надеюсь, разобраться в подлинности товара у вас хватит опыта. Пожалуйста, смотрите, – Борис небрежно протянул сверток, который даже не счел нужным развернуть, предоставив это сделать коллекционеру.
Тот с брезгливостью откинул дырявую ветошь и уставился на икону. Он изучал ее минут пять, щупал холст, разглядывал мазки, затем, сверкнув глазами, произнес:
– Сколько вы рассчитываете получить за нее?
– Мне будет достаточно десяти тысяч… И по две с половиной тысячи моим компаньонам за то, что они нашли именно вас.
– А если я не дам ничего?
– Тогда и уйдете ни с чем.
– Я дам вам деньги, надеюсь, если вам еще подвернется что-нибудь стоящее, вы обратитесь только ко мне…
– Это будет стоить вам еще тысячу шиллингов. Ровно столько мне надо, чтобы обдумать ваше предложение, а у меня как раз на подходе православные иконы староверов, – Борис почувствовал, что покупатель клюет на приманку. Видать, икона и впрямь была ценная. – Итого шестнадцать тысяч шиллингов.
– Пожалуйста, – коллекционер отсчитывал деньги новенькими банкнотами. Его щедрость перемежалась шутками. – Жаль, что вы не имеете отношения к золотой кладовой Шатцкаммер. Вы, наверное, не знаете, но в ней находятся сокровища ордена Золотого руна и австрийская имперская корона Габсбургов.
– Могу посодействовать только с шапкой Мономаха из Оружейной палаты Московского Кремля… – почти серьрезно ответил Борис.
Австриец оценил юмор, звонко рассмеялся и учтиво откланялся.
Компаньоны, казалось, были на вершине блаженства. Борис, ощутив в своих ладонях заветную стопку хрустящих купюр, еле сдерживал рвущееся напоказ ликование. Он хотел подпрыгнуть от восторга. Теперь он купит то, о чем мечтает Леночка. Мечтает, но боится признаться.
…Тот день крепко запал в память Борису. Им было так хорошо и весело тогда. Они катались на светящемся чертовом колесе в парке Пратер, без конца ели мороженое и наслаждались пьянящим запахом цветущих тюльпанов.
Они ходили по магазинам, примеряли все подряд и даже делали покупки, насколько позволяла наличность, а у Бори было восемьсот шиллингов. Нагулявшись вдоволь, они возвращались домой. В штадтбане ехать не хотелось. Они решили добираться своим ходом. Уже стемнело, но в альпийском саду на Ландштрассе, через который лежал путь домой, броуновское движение толпы напоминало встревоженный муравейник. Тысячами огоньков иллюминации мигало измельченное электрическое солнце. У ворот, ведущих на территорию Бельведерского дворца – летней резиденции Габсбургов, было особенно людно.
На сооруженной в виде разводного моста сцене расхаживали манекенщицы. Они демонстрировали роскошные вечерние платья. Толпа ахала и визжала, перекрывая шумом музыку шоу-представления. Коротконогий курчавый конферансье в красной бабочке корчился на исторгающем огни помосте и тараторил в микрофон, обращаясь к скопившемуся внизу народу:
– Господа! Не проходите мимо. Только сегодня, в светлейший праздник Пасхи, мы предоставляем уникальную возможность обрести свое «я». Сегодня уместно выразиться – воскреснуть! – Шоумена не заботила кощунственность употребляемых им фраз в день, почитаемый как дата воскресения Сына Божьего. Он распинался как мог только потому, что его моральные принципы находились в прямой зависимости от его процента от аукциона, а следовательно, не зависели ни от чего. – Только здесь вы сможете найти свой стиль и купить себе роскошное платье. И можете не сомневаться – вы не встретите соперницу, одетую в точно такой же наряд. Модели выполнены только в двух экземплярах: один для показа, другой для продажи. Это шедевры моды, созданные по эскизам знаменитого Герхарда Таллера, чьи платья достойны звезд первой величины. В них не стыдно показаться в Венской опере, да что там в опере, на вручении «Оскара»! Только сегодня! Шоу-распродажа продолжается!
Толпа уже завелась. Ловкий конферансье пожинал плоды своего грубого промоушена. Теперь можно было выкачивать деньги.
– Милые фрау, заставьте своих кавалеров раскошелиться, устройте себе праздник! Итак! Вечернее платье «Сон Адама»! Утонченная цветовая гамма, воздушность и грация, коварство и искушение. Обладательница этого чуда обречена стать непобедимой завоевательницей мужских сердец. Фантастика, которая возбуждает. Неужели волшебство не стоит двух тысяч шиллингов? Итак, начальная цена – две тысячи. Спешите! Называйте свою цену!
– Две сто! – раздалось внизу. Толпа ликовала.
– Две двести!
– Две с половиной!
– Респектабельный джентльмен в синем костюме назвал свою цену. Три тысячи шиллингов! Я не вижу ваших рук! Господа, я не слышу ваших ставок, – надрывался конферансье. – Три тысячи шиллингов – раз…
– Три пятьсот!
– Пять тысяч шиллингов!!!
Залп восторга и аплодисментов заглушил шоумена. Всеобщее внимание приковалось к одной парочке – высокой рыжей даме со скуластым подбородком и ее пузатому спутнику. Это он назвал последнюю цену и, судя по его надменному виду, не собирался уступать. Дама сияла, словно испытывала оргазм от обращенных на нее тысяч глаз.
Борис и Леночка тоже смотрели на нее. Борис из праздного любопытства, Леночка смотрела иначе. Самодовольная фрау вызывала в ней интерес другого рода. Она оценивала ее: «Стройна, высока, длинная шея, фигура так себе – талия едва заметна, бедра ничего. Нет, я лучше…» Но смотрели все не на Лену, а на эту фрау. Шикарное платье предназначалось ей. Оно стоило бешеных денег. Леночка окинула взором стоящих в ряд позади конферансье манекенщиц в роскошных нарядах. Каждая ждала своей очереди выйти на подвесной подиум и показать все достоинства и прелести своего платья. Леночка прикусила нижнюю губу. Неужели ей никогда не носить таких платьев? Это не для нее? Неужто она обречена быть чужой на этом празднике жизни?
– Леди и джентльмены, – распалялся шоумен, – пять тысяч шиллингов! Три! Продано! – Толпа взревела. – Успокойтесь, друзья, распродажа продолжается! Прошу покупателя подняться ко мне по ступенькам и получить покупку. Вы можете сделать это прямо сейчас, на глазах у всех, и это вдвойне приятно. Напомню, платья Герхарда Таллера выполнены в двух экземплярах… Один навсегда остается в музее моды, только что основанном в Бельведере, второй уносит покупатель! О… Вы уже поднялись?! Как ваше имя? Хер Леопольд Штиглиц? Я бы остерегался оставлять вашу блистательную фрау в одиночестве! Хотя ради такой покупки стоит рискнуть, ведь теперь она будет любить вас еще крепче. Что?! Вы хотите именно это платье? Ну что ж! Только сегодня, в святую Пасху, мы предоставляем вам такое право. Девочка! – Конферансье взял манекенщицу, одетую в проданное платье, за руку. – Гретта, покупатель расплатился и оставил тебя без платья, придется отдать ему твой наряд.
Манекенщица, мило улыбаясь, изящно расстегивала пуговички и спустя мгновение распахнула платье, представ перед зрителями в бирюзовом нижнем белье. Платье упаковали в фирменный пакет и вручили толстяку. Манекенщица, пощеголяв чуть-чуть вокруг конферансье, исчезла за мигающей аркой.
– «Сон Адама» растворился в дымке за пять тысяч шиллингов! А теперь новинка сезона! «Снежная королева»! Спешите видеть! Это вечернее платье принесет удачу его обладательнице. Строгость тонов, изощренность покроя, ненавязчивое декольте. «Снежная королева» зовет и тут же отталкивает. Огонь страсти, замурованной льдом. Она выше животного чувства… В этом наряде даже белошвейка станет аристократкой. Номинальная стоимость смешна, всего полторы тысячи шиллингов. Вот, я вижу одну руку!
