Похоже, фрау сама решила сделать себе подарок, коль перевелись настоящие мужчины. Итак, леди дает две тысячи шиллингов! Кто больше?! Ага…
Борис, глядя на Леночку, уже не находил это шоу занимательным. Ему не составило труда заметить, что Лена погрузилась в какие-то тягостные раздумья, ушла в себя.
– Что с тобой, тебе нездоровится? – вопрос остался без ответа. Борис на минуту засомневался, что его возлюбленная в сознании, но девушка приобрела безучастный ко всему вид и произнесла:
– Меня вся эта чепуха раздражает. Нам пора домой. Папулечка ждет не дождется. Давай скорее выбираться, здесь не протиснуться.
На первый взгляд незначительный случай обнажил кровоточащую душевную рану, Борис не сразу, но все понял. Вернее, почувствовал с того злополучного дня. Леночка изменила своему правилу непременно гулять по вечерам. Медики назвали бы это депрессией или неврозом. Леночка устала завидовать, она устала себя жалеть. Теперь она предпочитала побыть одной, что не было свойственно ее живому характеру.
Добровольное затворничество не так ранило душу, не задевало за живое. Девушка словно пребывала в невесомости. Она отгораживалась от реальности, воздвигая хрупкие стены из отвлеченных мыслей и витая в облаках тривиальной мечты. Мечтала, как в один прекрасный день она сможет себе позволить купить такое дорогое платье. Да что там платье, у нее будут сотни таких платьев, красивая машина и, конечно, будет богатый и красивый молодой человек, который будет любить ее больше жизни. «Все это будет, – убеждала себя Леночка, – надо только чуточку подождать». И она совсем не думала в эти дни о Борисе.
Садовник, напротив, думал только о ней. Быть рядом с Леночкой! Борису хотелось лишь этого, и ради этого он готов был даже на самый бесшабашный риск. Чувство к Леночке было каким-то особенным, но не привыкший к романтической терминологии Борис никогда бы не признался самому себе, что это и есть то самое, что романтики называют любовью.
…И вот теперь, когда Борис пересчитывал свою наличность, он был в большом возбуждении, предвкушая приятные минуты, представляя, как он будет сорить деньгами в торговом квартале на Марияхильферштрассе, покупая своей возлюбленной всякую всячину. Он был уверен, что денег ему хватит с лихвой, чтобы купить Леночке все, что она пожелает, и вывести ее из транса. Борис почти ничего не потратил после сделки. Угостил партнеров пивом и колбасками в кафе, и все! На руках ни много ни мало – десять тысяч восемьсот пятьдесят шесть шиллингов… Целое состояние! Неплохо, черт возьми!
Щелкнув стопкой банкнот по ладони, он помчался к Леночке. В том, что он уговорит ее пойти погулять, Боря не сомневался. Ох, и удивит же он ее сегодня! Главное – не говорить ей ничего о деньгах, пусть все обернется неожиданным сюрпризом.
Он застал Леночку, распластавшуюся в пикантной позе на облинявшем диване, за чтением книги. Борис закатил глаза. Она была так хороша в этом видавшем виды сером халатике.
– Гм… гм… – кашлянул садовник, и Лена одернула халатик, закрыв обнаженные коленки. – Ленчик, хватит глаза портить, не замечал за тобой раньше особой любви к чтению. Отложи умные талмуды и посмотри в окно. Как правильно заметил великий Гете: «Суха теория, мой друг, а древо жизни зеленеет пышно».
– Пышно зеленеет, – поправила Леночка, улыбнувшись.
– Надеюсь, моя неточность не будет истолкована превратно. Я лишь хотел в художественной форме приковать твое внимание к щекочущему ветерку за окном, который в сравнении с душными церковными казематами несколько выигрывает. Травка зеленеет, солнышко блестит! Май на дворе. А как тебе еще одна цитата: «Смотри ни в даль, ни в прошлое, не надо. Лишь в настоящем счастье и отрада…» Что скажешь? И не пора ли нам развеяться, как в былые времена? А хочешь, я тебя крылатыми фразами забросаю: «Уменье жить придет само собою, лишь верь в себя, и жизнь возьмешь ты с бою».
– Вот это мне нравится… – несколько оживилась Леночка. – Ай да Боря, ты что, специально это выучил, чтобы меня удивить? Можешь не сомневаться – тебе это удалось.
– Это только цветочки, еще не вечер. Ты сегодня будешь удивляться неоднократно. Обещаю грандиозный сюрприз. Одевайся, пойдем подышим свежим воздухом.
– Что ты еще придумал? Что за уловки? Вовсе не обязательно интриговать. Хочешь, чтобы я провела с тобой вечер? Я понимаю, но ничем помочь не могу… – Леночке, поглядевшей в сверкающие глаза садовника, вдруг стало его жалко. А если откровенно, то ей надоело жалеть себя и хотелось развеяться, но покапризничать хотелось не меньше. – Боря, посмотри на небо. Быть дождю. Не успеем выйти, как придется возвращаться.
– Возьмем зонтик. Лен… Ну давай, не ломайся!
– Да разве ты отстанешь… – дала себя уговорить девушка. – Сейчас переоденусь. Когда они вышли за ворота прихода, Борис был на седьмом небе. Леночке казалось, что Боря несет несуразную чушь. По дороге он рассказывал взахлеб новые анекдоты, а она лишь делала вид, что слушает. Ей было интереснее разглядывать готические конусы городских кирх, любоваться кичливыми фасадами дворцов, источающими порочную роскошь барокко, и рассматривать огромные афиши кинотеатров с красотками, вместо которых могла бы быть она.
Боре не терпелось свернуть на Ландштрассе, чтобы незаметно для Леночки очутиться в саду Бельведерского дворца. Уж там-то он даст волю своей щедрости! Хорошо бы зайти в ювелирную лавку. «Пусть Леночка только скажет, что ей понравилось…» – погряз в фантазиях Борис. Он как ни в чем не бывало попросит торговца-еврея: «Милейший, выпишите чек на это ожерелье. Да, за наличные». Нет, не так. Он произнест: «Моей девушке понравился этот браслет. Будьте добры, оформите все побыстрее. Время – деньги». Леночка будет в шоке… А вот и арка.
Леночка, неожиданно для себя оказавшись здесь снова, испытала что-то вроде испуга вперемешку с удивлением. Снова эти люди с пресными лицами. Как не хотелось ей оказаться опять в этом альпийском саду, на шоу с показом платьев, которые не для нее.
– Боря, это и есть обещанный сюрприз? – зло проговорила Леночка. – Заговорил меня, чтобы привести сюда. А зачем? Что я здесь не видела?
– Тсс. Не надо так сердиться, – уверял Боря. – Все будет как в лучших домах Лондона и Парижа. Сегодня твой кавалер при монете! И намерен потратить все на тебя. Смотри, сегодня праздник обретения Святого Креста, и снова здесь куча народу. Ты, кажется, мечтала о роскошном платье. Айда туда! Ты можешь себе это позволить. – Он крепко взял девушку за руку и повел к подмосткам.
Скоро они слились с толпой, глазеющей на очередную шоу-распродажу, приуроченную к народным гуляньям. Борю и Лену одновременно посетило такое чувство, как будто они никуда отсюда не уходили с того самого дня. Все было так же – тот же конферансье, те же манекенщицы, такое же количество людей скопилось под подвесным помостом. Курчавый шоумен орал во всю глотку:
– Сегодня или никогда! Здесь или нигде! Лунный отблеск Тадж-Махала, висячие сады Семирамиды – да, это чудеса света. Но они меркнут в сравнении с чудом, которое представляет Бельведер этим майским днем. Гвоздь летнего сезона – вечернее платье из египетского шелка «Клеопатра». Сказка, которая на теле превращается в быль. Вероломство, которому суждено остаться безнаказанным. Шарм и изысканность, раскрепощенность и вызов… «Клеопатра» – это высокая мода. Художник-модельер Элизабет Гейхман наградила свою модель величием египетских пирамид, легкостью и чистотой силуэта. Обратите внимание – платье аскетично и броско одновременно. Строго и сексуально в одночасье! Нет рукавов – открытость… Поднятый ворот – сдержанность… Застегнуто на пуговицу – деловой стиль… Но обратите внимание на открытые плечи и легкое переднее декольте – секс! Подчеркнутый бюст и никаких излишеств, никаких украшательств причудливыми кружевами. Только цвет! Достаточно этого демонического красного цвета, чтобы понять – это венец творения! Лили! Поиграй телом! – окликнул конферансье манекенщицу. – Хочу заметить, Бельведер-фэшн-стайл обладает эксклюзивным правом на продажу «Клеопатры» и патентом на модель. Лили! Надо, чтобы публика видела, как шелк играет на свету, как прочен он и упруг и как подобен твоему роскошному телу. Друзья, Лили из соседней Братиславы! Ну, да ладно, речь не о красоте словачек… Уважаемая публика! Из двух созданных Элизабет Гейхман платьев одно навсегда останется в музее моды, второе достанется самой счастливой женщине. «Клеопатра» дополнит ваше достоинство и заставит забыть о проблемах. Итак, «Клеопатра» оценивает себя в две тысячи шиллингов. Но александрийская смоковница
