наше внимание на то, что слева от пути, по которому мы шли, была гладкая тропинка без ступеней, по которой могли скользить сани, подтягиваемые кверху на толстых веревках при помощи особых колес, которые крутили люди. Когда мы поднялись ко входу в пещеру, то увидели, что по обе стороны ее находилось по дому, откуда были вынесены факелы, чтобы освещать нам путь в темноте, и плащи из клеенок на подкладке из бумажной материи, чтобы защитить нас от холода и сырости. При входе в пещеру мы нашли длинные сани, приготовленные для беременных женщин и для тех, кто не мог идти, причем нам сказали, что в пещере приготовлено еще несколько саней для той же цели. Все это привело нас в изумление, однако мы все решили твердо идти туда, куда нас поведут, доверившись воле судьбы. Но женщины наши принялись рыдать, как будто бы их вели на казнь. Сермодас был сильно удивлен этим. Я спросил о причине их слез, но никто из наших мужчин не смог мне ответить. Это заставило меня самого к ним подойти и спросить о том, каковы причины их горя. Тогда они подняли руки к небу, били себя в грудь и стали говорить, что всех нас ждет гибель после того, как мы спаслись от бури и волн, от ужасов пустыни, где могли умереть от голода и жажды, что наша участь весьма печальна: после того как нам показали места, где мы наслаждались видимым счастьем, нас привели туда, откуда до часа нашей смерти мы попадем в ад, и что все то добро, которое мы видели, делалось лишь для того, чтобы нас легче заманить к месту, предназначенному для наших мучений. Последовавший за мною Сермодас, услышав их жалобы, обратился ко мне: «Я вижу, — сказал он, бросив на женщин взгляд, в котором, кроме жалости, сквозило желание посмеяться над их заблуждением, — что плач и стенания этих несчастных женщин происходят от их воображения, в чем легко их будет разубедить; я очень огорчен, что у них сложилось мнение, причиняющее им столько горя и столь удивляющее меня. Я в некотором роде пошутил, когда сказал вам, что хотел провести вас в рай через ад, и так как я не пожелал давать объяснения по этому поводу и отвечать на вопросы, которые вы мне задавали, эти бедные женщины, увидев пещеру, куда мы должны войти, без сомнения, вообразили, что я говорил серьезно и что мы собираемся вас низвергнуть в ад. Но, желая успокоить их, я хочу разъяснить эту загадку и расскажу им, что ад — это не что иное, как эта пещера, которую мы устроили для удобства прохода сквозь гору. И если мы не пойдем этим путем, то нам придется сделать большой крюк и подниматься на вершину горы. Это то, что я назвал путем неба, в то время как этот подземный ход назвал путем ада. Вот в нескольких словах объяснение этой загадки. К тому же, если и есть опасность, то я ей буду подвергаться так же, как и вы, и для вашего большего удовлетворения я не хочу, чтобы вы все вместе подвергались этой опасности: пошлите со мной только несколько человек из ваших, которые, пройдя пещеру, смогут вернуться обратно и рассказать вашим людям, что они видели». Эта речь, которую я повторил нашим крикуньям, успокоила их страхи, и мы, извинившись за них перед Сермодасом, обратились к нему с просьбой простить им слабость их пола и не приписывать их вины нам. Мы получили столько доказательств доброты его начальников и его доброты в особенности, что не могли в ней сомневаться, не могли опасаться чего-либо плохого со стороны тех, кому мы были обязаны жизнью и всем тем, что мы имели. «Я прощаю им от чистого сердца, — ответил он, — но я стою за то, что сказал, я не хочу, чтобы более десяти человек из ваших прошли через этот воображаемый ад, и хочу, чтобы остальные послушали описание всех увиденных ими ужасов. Так что не будем больше спорить, я вас прошу выбрать тех, кого вы захотите послать со мною в подземелье». Увидев, что Сермодас решил не отступать от своего слова, я взял с собою Ван-де-Нюи, Мориса, Стюара и еще нескольких своих офицеров для того, чтобы сопровождать его. Итак, завернувшись в плащи, мы последовали за факелами, зажженными для освещения пещеры. Она была высечена в скале в форме свода и внизу могла быть шириною около пяти туазов[93], а вверху — до трех с половиной. Левая половина пещеры не имела ступеней, и по ней тащили сани, а правая половина состояла из нескольких соединенных друг с другом этажей, к которым легко можно было подниматься по ступенькам. Всего было двадцать шесть этажей. Когда мы почти дошли до противоположного конца и до выхода оставалось около мили, Сермодас сказал нам, что пещера создана природой и что их усилиями лишь облегчен подъем и расширены те места, где она суживалась. И действительно, мы заметили, что пещера как с той, так и с другой стороны не была одинакова, она местами сильно расширялась, и виднелись сверкающие, как хрусталь, сталактиты, образовавшиеся из породы соли, выделявшейся по каплям из горы и затем превратившейся в камень, приняв причудливые формы. В этом месте было холоднее и более сыро. Мы признали, что плащи были нам весьма полезны при этом переходе. Кроме того, мы заметили, что там, где пещера была естественной, она не была такая прямая и имела больше поворотов, чем там, где она была создана руками людей. В двухстах шагах от выхода она сильно расширялась, и тут Сермодас показал нам большие сосуды — глиняные, металлические и стеклянные, — наполненные различными веществами, применяемыми в медицине, которые изготовлялись здесь, потому что место было холодное и сырое. Отсюда мы двинулись дальше и, наконец, достигли выхода из пещеры, имевшей в длину мили три, и сразу же вышли на очень красивую улицу первого города Севарамба, называемого Севарагоундо. Он расположен посреди длинной долины, покрытой прекрасными лугами, и начинается тут же у подножья горы, где находится выход из пещеры, так что, как только выходишь из подземелья, сразу же попадаешь в город.
Губернатор по имени Комустас, который встретил нас при выходе, как только мы вступили на землю Севарамба, выразил радость по поводу нашего прибытия и повел в большой квадратный дом такого же вида, как и в Спорумбе. Комустас был смуглый, высокого роста человек лет сорока, имевший очень приятную внешность. Он осведомился, где остальные наши люди. Сермодас рассказал ему о том, что случилось при входе в пещеру, о паническом ужасе наших женщин, не понявших смысла его шутки; мы с удовольствием провели с ним остаток дня. Это приключение рассмешило его, но вместе с тем, — сказал он, — ему очень приятно, что ошибка наших женщин доставила ему удовольствие принять нас у себя, и он постарается сделать это как можно лучше, а в ожидании, пока он пойдет дать распоряжение, касающееся нашего приема и приема наших людей, он просил нас освежиться и немного отдохнуть. Некоторое время спустя он вернулся и предложил нам пообедать, что мы и сделали. После обеда мы послали Стюара и де-Хаэса к нашим людям, чтобы привести их в Севарагоундо, т. е. к воротам или входу в Севарамб.
После обеда Комустас повел нас гулять в небольшую рощу, расположенную у нижней части города, где протекает быстрая как поток речка, которая течет с запада на восток и с шумом устремляется через многочисленные скалы, образуя красивый водопад. Из этой рощи видны были очень высокие горы с растущими на них большими соснами. Во многих местах долины мы тоже видели деревья, но не знали, какие они. Мы попали туда в хорошую пору: эти зеленые деревья и протекающая в долине река создавали очень приятную свежесть. Комустас сказал нам, что если у нас есть время погостить у них, то он может развлечь нас охотой на медведей, называемых на их языке
