гордились им: «ОТЕЦ, у меня получилось!» Они должны понять, что, неважно как, неважно, при каких обстоятельствах, но их род спасен.
Но оттуда, снизу, он не слышит ни единого одобрительного или приветственного звука. Его ОТЕЦ тоже, кажется, ищет слова, но лишь для того, чтобы выразить свою боль и упреки.
Непонимание.
С обеих сторон рты пытаются объясниться не криками, а как-то иначе. Горло делает новые усилия. Один хочет обвинить. Другой – объяснить. Но диалог невозможен. Тогда ПЕРВЫЙ СЫН понимает, что должен уйти. Он издает последнее бурчание которое должно означать: «Раз ты не хочешь простить меня, ОТЕЦ, не хочешь признать, что ты гордишься мной, я ухожу».
Последний раз он склоняется над входом в пещеру. Он видит удивленный взгляд МАТЕРИ. Видит труп младшего брата. И безумные глаза ОТЦА.
Этот разъяренный взгляд из глубины земли он не забудет никогда.
НЕУДОБНЫЙ РОДСТВЕННИК
1. ОТЛИЧНЫЙ СЮЖЕТ
Людям, покидающим подземные коридоры метро, дневной свет немного резал глаза. Но они быстро привыкали к нему и торопливо бежали по своим делам. Зев метро неустанно извергал человечество на поверхность.
Куда они все шли? Большинство – на работу. В тысячи теплых, кубических пещер, в которых можно было предаваться свойственным современному человеку занятиям. Звонить по телефону. Читать газеты. Просматривать почту. Отвечать на письма. Снова звонить. Обсуждать с коллегами вчерашние телевизионные передачи. Пить кофе. Писать цифры. Смотреть на цифры, которые написали подчиненные. Объяснять подчиненным, что они ошиблись. Ходить к начальнику. Показывать диаграммы увеличения прибыли. Снова пить кофе. Подписывать контракты. Звонить по телефону. Заигрывать с секретаршами в мини-юбках. Обедать в ресторане. Звонить по телефону. Звать мастера, чтобы он починил сломавшийся компьютер. Звать мастера, чтобы он починил сломавшийся телефон. Говорить комплименты секретарше. Покупать новый компьютер. Покупать новую секретаршу. Звонить по телефону. Пить кофе. Обсуждать новые покупки с коллегами. Интересоваться, кто с кем спит. Смотреть на часы. Смотреть в записную книжку. Звонить по телефону.
Мотоцикл «Гуччи» шумно припарковался у здания «Современного обозревателя». Лукреция сняла очки, кожаный шлем и устремилась внутрь.
Она опоздала. Девушка пробралась к кружку стульев и села рядом с Франком Готье. Кристиана Тенардье даже не посмотрела в ее сторону. Обсуждение сюжетов для следующего номера началось.
Максим Вожирар, юморист и социолог, предложил статью о скандале по поводу вялых листьев салата, которые подают в ресторанах со стейком и картошкой фри. Предложение вызвало всеобщий энтузиазм, кто-то даже захотел создать ассоциацию для борьбы с этой напастью. Сюжет был принят. Вдохновленный Максим Вожирар озвучил еще одну тему, о нейлоновых этикетках, царапающих шею. Но ему дали понять, что нельзя воевать против всего сразу.
Флоран Пеллегрини, репортер-криминалист, хотел провести расследование о матери, утопившей сына после того, как тот случайно застал ее в объятиях любовника. Она затолкала ребенка в пластиковый пакет для мусора и бросила в местную речушку. Для привлечения интереса к сюжету журналист подчеркнул, что мать-убийца очень фотогенична и судья влюбился в нее по уши. Сюжет был принят.
Клотильда Планкаое, журналист-эколог, сообщила, что леса Папуа – Новой Гвинеи – самые большие в мире – скоро исчезнут с лица земли, превратившись в одноразовые палочки для ресторанов суши и бумажные салфетки для европейцев. Индонезийцы заняли юг острова и перепродали лесные концессии японцам и американцам. Для облегчения работы промышленников было истреблено коренное население – папуасы.
Редактор поморщилась.
– Нет, – сказала она без дальнейших объяснений.
Тогда Клотильда Планкаое предложила статью об исчезновении рыбы в океане. Промышленные рыболовецкие суда до такой степени опустошили моря, что теперь, для того чтобы найти рыбу, приходится закидывать сети в глубинные воды. Они ловят жутких глубоководных монстров, которых и превращают в «филе хека в панировке».
Это предложение также совершенно не заинтересовало Кристиану Тенардье, и она посоветовала девушке оставить попытки дискредитировать представителей лесной и рыбной промышленности. Журналистка-эколог села и, опустив голову, пробормотала, что обещает в следующий раз найти что-нибудь получше.
Жан-Пьер Дюбоск, знаменитый международный репортер, только что вернулся из Центральной Африки. Там он видел людей, которые убивали друг друга палками и камнями, потому что у них кончились боеприпасы.
– Очень хорошо, – одобрила Тенардье. – Эту статью можно поставить в начало новостного раздела. Одно замечание – ваши репортажи всегда начинаются с того, что маленькая девочка, у которой в глазах копошатся мошки, плачет, потому что у нее убили маму. Придумайте что-нибудь новенькое, дорогой Жан- Пьер. Альбер Лондр никогда не использовал одни и те же клише, чтобы привлечь внимание. Попробуйте, ну, не знаю, маленького мальчика с раздутым животом, который плачет, потому что его отца взяли в плен…
Присутствующие полунасмешливо, полусочувственно засмеялись.
– Следующий.
Франк Готье предложил статью, разоблачающую гомеопатию, акупунктуру и народную медицину. Он хотел наконец разделаться с «шарлатанами, живущими за счет доверчивых пациентов». Жан-Пьер Дюбоск сказал, что сам лечится гомеопатией и лично ему она отлично помогает. Пеллегрини напомнил, что так называемая народная медицина пользуется большой популярностью у читателей «Обозревателя». Тенардье велела им замолчать:
– Наплевать, помогают бабушкины методы или нет. Смысл таких статей именно в том, чтобы снова начать дискуссию. Разве цель журнала не в раздувании угасающего огня? Если Франк сумеет выдержать необходимый тон, а я уверена, что это ему по силам, мы целый год будем получать мешки писем. Провокации и извинения – вот два питающих сосца журналистских расследований.
Взгляды обратились к Лукреции. Настала ее очередь взять слово. Она встала, одернула короткую юбку, разгладила несуществующие складки и сказала, что вместе с Исидором Катценбергом провела расследование о недостающем звене эволюции, и результаты его сенсационны.
Глаза редактора посуровели. Имя Исидора Катценберга, очевидно, не вызывало у нее никаких приятных ассоциаций. Она разрешила продолжить, но таким тоном, каким волк предлагает ягненку заглянуть к нему в пасть.
– В джунглях Танзании мы открыли секрет профессора Аджемьяна. Теперь мы знаем, в чем заключалась его теория. Похоже, что он действительно нашел самого древнего предка человека. Отца наших отцов. Это наделает много шума.
Тенардье закурила сигару, затянулась и выпустила густое облако дыма.
– У вас есть доказательства?
– Да. Э-э… Скажем, мы видели доказательство, но у нас его украли. Но вы сами только что сказали, что бессмысленные провокации и последующие извинения являются двумя питающими сосцами исследовательской журналистики…
– Это относится к гомеопатии, но не к палеонтологии, – вмешался Франк Готье. – Тайна нашего происхождения слишком важна, чтобы говорить о ней без веских доказательств. Нельзя бросаться гипотезами, не имея на руках солидных аргументов.
Лукрецию удивило предательство коллеги.
– Но я могу рассказать, как все было…
– Это будет бездоказательно, и потому ничего не стоит, – прервал ее Готье. – Дай нам череп, фрагмент кости – то, что настоящие ученые смогут подвергнуть экспертизе. Нельзя печатать всякую чепуху. Речь идет
