Уцелевшие головастики на этот раз убираются восвояси.
Спасает потерпевших крушение. Остается всего пятнадцать кораблей, и они до отказа набиты целой тысячей крестоносцев. 24-й заблудился во время битвы, и теперь его корабль мощными толчками настигает флотилию.
Наконец во всеуслышание раздается феромонный крик.
142. Зеленая точка в ночи
Возбуждение достигло предела.
– Поверните направо. Медленней, еще медленней. Снова направо. Теперь налево. Прямо. Помедленней. Опять прямо, – просит комиссар Мелье.
Летиция Уэллс и Жак Мелье ерзали на заднем сиденье, с нетерпением ожидая развязки. Такси покорно подчинялось.
– Если так и дальше будем ехать, то скоро заглохнем.
– Похоже, они направляются к опушке леса Фонтенбло, – сказала Летиция, нетерпеливо двигая руками.
В белом свете полной луны в конце улицы уже вырисовывалась листва деревьев.
– Еще медленней, ну медленней же!
Сзади сигналили рассерженные водители. Для уличного движения нет ничего ужасней медленной погони! Для ее участников гораздо лучше, чтобы она разворачивалась в стремительном темпе!
– Снова налево!
Шофер философски вздохнул:
– Может, вам лучше пешком? А то налево поворот запрещен.
– Не важно, я из полиции!
– Ну тогда ладно! Как пожелаете.
Но проезд был перекрыт встречным транспортным потоком, идущим в обратном направлении. Муравей, помеченный радиоактивным веществом, уже находился на границе зоны приема. Журналистка и комиссар на ходу выпрыгнули из машины, что при такой скорости было совсем неопасно. Мелье бросил купюру и не стал дожидаться сдачи. Возможно, клиенты были странноваты, но жмотами их никак не назовешь, подумал шофер, понемногу сдавая назад.
Они снова поймали сигнал. Стая уже приближалась к лесу Фонтенбло.
Жак Мелье и Летиция Уэллс оказались в районе невысоких невзрачных домиков, освещенных тусклыми фонарями. На улицах этого бедного квартала не было ни души. Зато было много собак, которые заходились злобным лаем. В основном это были огромного размера немецкие овчарки, выродившиеся из-за многочисленных единокровных скрещиваний, которые вообще-то имели цель защитить качество их породы. Как только собаки замечали кого-то на улице, они начинали лаять и бросаться на решетки.
Жаку Мелье стало очень страшно, боязнь волков окружала его облаком феромонов страха, и собаки это чувствовали. От этого еще сильнее хотелось кусаться.
Одни кидались на решетки, пытаясь их перепрыгнуть. Другие вгрызались клыками в деревянные заборы.
– Вы что, боитесь собак? – спросила удивленная журналистка у комиссара. – Возьмите себя в руки, сейчас не время раскисать. Не то наши муравьи сбегут от нас.
Огромная немецкая овчарка лаяла громче других. Она кромсала забор зубами, и ей удалось выдрать доску. Ее безумные глаза вращались. От кого-то так несет страхом – а это провокация. Немецкая овчарка уже встречалась с испуганными детьми, убегающими бабушками, но никогда ни от кого так сильно не пахло жертвой, ожидающей нападения.
– Что с вами, комиссар?
– Я… больше не могу идти.
– Да вы шутите, это всего лишь собака. Немецкая овчарка продолжала бросаться на забор.
И вот выдрана вторая доска. Сверкающие зубы, красные глаза, острые черные уши – для Мелье это был разъяренный волк. Тот, что жил в ногах его кровати.
Между досками протиснулась голова собаки. Потом лапа, потом все тело. И вот она уже снаружи и очень быстро бежит. Разъяренный волк был на свободе. Больше никакой преграды между острыми зубами и нежным горлом.
Больше не было никакого барьера между диким животным и цивилизованным человеком.
Побелевший, как простыня, Жак Мелье оцепенел.
Летиция вовремя встала между собакой и мужчиной. Она посмотрела на животное своими холодными сиреневыми глазами, которые говорили: «Я не боюсь тебя».
Она стояла прямо, с расправленными плечами – поза тех, кто уверен в своих силах; точно также стоял и также жестко смотрел на нее дрессировщик питомника, где эту немецкую овчарку обучали охранять дом.
Животное развернулось и, поджав хвост, трусливо поплелось к себе в ограду.
Лицо Мелье по-прежнему оставалось бледным, он дрожал от страха и холода. Не задумываясь, словно перед ней был ребенок, Летиция обняла его, чтобы успокоить и согреть. Она нежно прижимала его к себе, до тех пор пока он не заулыбался.
– Мы квиты. Я спасла вас от собаки, вы спасли меня от людей. Вот видите, как мы нужны друг другу.
– Скорее, сигнал!
Зеленая точка была готова вот-вот выйти за рамки экрана. Они побежали и бежали до тех пор, пока точка снова не оказалась в центре круга.
Дома шли один за другим, все похожие, лишь иногда встречались надписи на дверях: «С меня довольно» или «До ми си ля до ре». И везде собаки, заросшие лужайки, набитые проспектами почтовые ящики, бельевые веревки, обвешанные прищепками, и обшарпанные столы для пинг-понга. Единственный след человеческой жизни – голубоватый отблеск телевизоров в окнах.
Радиоактивный муравей бежал под их ногами, по стоку. Лес приближался. Полицейский и журналистка следовали за сигналом.
Они свернули на улицу, на первый взгляд похожую на все остальные в этом районе. «Улица Феникс», – указывала обычная табличка. Однако среди жилищ стали появляться торговые точки. В фаст-фуде подростки жевали жвачку и пили шестиградусное пиво. На этикетках таких бутылок обычно писали: «Внимание: любое злоупотребление может быть опасным». Та же надпись была на пачках с сигаретами. Правительство в скором времени собиралось ввести такие наклейки на педали газа в автомобилях и на оружии, которое находится в свободной продаже.
Они прошли мимо супермаркета «Храм потребления», мимо бара «Встреча друзей» и остановились перед магазином игрушек.
– Они прибыли на место. Это здесь.
Мелье и Летиция осмотрелись. Магазин выглядел старомодно. На пыльной витрине как будто в беспорядке разбросаны плюшевые кролики, настольные игры, миниатюрные машинки, куклы, оловянные солдатики, костюм космонавта или феи, все это выглядело забавно и завлекательно. Над этим хламом мигала старая разноцветная гирлянда.
– Они тут. Они именно тут. Зеленая точка перестала двигаться.
Мелье сжал руку Летиции до хруста:
– Мы добрались до них.
От радости он бросился ей на шею. Он бы с удовольствием поцеловал ее, но она его отстранила.
– Сохраняйте хладнокровие, комиссар. Работа не закончена.
– Они тут. Смотрите сами, сигнал активен, но он больше не двигается.
Она кивнула. Подняла глаза. На витрине магазина светились большие голубые неоновые буквы: «Артур, король игрушек».
143. В Бел-о-кане
В Бел-о-кане муха-гонец отчитывается перед Шли-пу-ни:
