измерение.
— И что же это такое?
— Дальнейшая область размерности — видения, — объяснила сова.
— И как это действует? — спросил кролик.
— Концептуализация там исключена, — сказала сова. — Расщепленный ум, таким образом, целостен.
— И что это дает? — спросил кролик.
— Они видят прямо, конечно же, — ответила сова, повернув голову обратно и уставясь на кролика своими сияющими глазами, — и тогда, конечно же, «они»
— И что? — задумчиво пробормотал кролик, чувствуя легкое беспокойство. — Я имею в виду, что тогда
— Присутствует? — спросила сова. — Как что? Все, конечно!
— Все? — воскликнул кролик, подскочив от неожиданности. — Как такое может быть?
— В мое концептуальное отсутствие, — заухала сова, — всякому и каждому рады ЗДЕСЬ, где я ЕСТЬ, — и где они будут Абсолютно дома!
9. К-ко-о-му-у
— Иногда мне интересно, — сказал кролик, — почему ты предпочитаешь луну солнцу?
— Профессиональная привычка, — ответила сова. — Когда Я сияю прямо через дневной свет, другие делают то, что должно быть сделано. Когда Я сияю непрямо через лунный свет, я сама присматриваю за вещами.
— Вещами — вроде тебя? — предположил кролик, шаловливо подпрыгнув в воздухе.
— Все «вещи» — это проявления того-что-есть-Я, — сказала сова сурово, — растянутые в концептуальном пространстве-времени в интегральном уме.
— В самом деле?! — сказал кролик, пробуя сочный листочек клевера. — Должно быть, им от этого очень хорошо!
— Рада, что ты так считаешь, — ответила сова, — но в относительности, когда мой ум расщеплен, также должна присутствовать видимость страдания. Если бы позитивное и негативное были равны, они бы уравновесили друг друга, и результатом стало бы равновесие, то есть воссоединение.
— Так вот почему мы страдаем! — сказал кролик. — Вот почему существует несчастье!
— Не существует ни счастья, ни несчастья, — ответила сова. — Не существует взаимозависимых противоположностей. Это концептуальные суждения, уничтожающие друг друга во взаимном отрицании.
— Тогда что они такое? — спросил кролик.
— А что такое
— То, что делает это, я полагаю, — предположил кролик, — я, например.
— В этом случае ты лишь воспринимаемое, — заухала сова, — просто объект в уме.
— Тогда что воспринимает воспринимаемое? — спросил кролик.
— Я, — ответила сова. — Я, всегда Я.
— И к кому или чему относится это «я»? — осведомился кролик, в раздумье подергивая носом.
— К кому или чему? — переспросила сова. — Сказать тебе?
— Да, пожалуйста! — попросил кролик.
— Хорошо, — сказала сова, — слушай и услышишь. — Она расправила крылья, вытянула шею, и лес загудел эхом ее громогласного ответа. — К-ко-о-му-у, к-ко-о-му-у, к-че-му-у-у!
10. Я, кто есть ничто
— Если бы ты сказала это просто, — заметил кролик, — возможно, я бы и смог понять.
— Просто что? — спросила сова.
— Просто сказала бы это в десяти словах.
— И шести достаточно, — резко сказала сова.
— Ну тогда в шести, если шести хватит.
— Шести слишком много, но тебе они нужны.
— Как скажешь, — вздохнул кролик, — так какие они?
— Я, кто есть ничто, — есть все, — сказала сова.
— Как ты можешь быть одновременно и тем и другим, когда не являешься ни одним из них?
— Я есть они оба именно потому, что не являюсь ни одним из них.
— Тогда чем являюсь я?
— Из-за того что ты думаешь, что являешься чем-то, ты не являешься ничем.
— И что? — спросил кролик.
— И то — ты страдаешь, — ответила сова, решив пообедать.
11. Причина
— Ты выглядишь усталой и голодной, — сказал кролик с состраданием.
— Так и есть, — ответила сова.
— Тогда почему бы тебе не поесть и не поспать?
— Есть нечего и не спится.
— Позволь мне, — предложил кролик, — я здесь, в твоем распоряжении.
— Ты! Ты что, стал буддистом или вроде того?
— Да, — застенчиво ответил кролик, — это так здорово!
— Так ты предлагаешь мне себя?
