Восемь лет назад, когда они окончили университет, строительство Хайнаньского проекта только разворачивалось. По плану правительства на острове Хайнань предстояло создать самую крупную в стране свободную экономическую зону с пятизвездочными гостиницами, международным курортом и современной промышленностью. Гуан с готовностью отозвался на призыв партии и, получив диплом, в первых рядах строителей поехал на Хайнань. Но там его постигло горькое разочарование.
– Гуан, почему ты так плохо обращаешься с женой?
Тот закурил и пыхнул дымом.
– А-а, зря я на ней женился! – Он прислонился к стволу молодой осины. – На Хайнане моя жизнь была совсем пустой. Мы познакомились, и я подумал, если женюсь, то она обретет хоть какой-то смысл. Я могу понять Чижика Ли. Меня тоже потянуло за длинным юанем. Силы небесные, шесть лет жизни угроблены на Хайнане! И что же, разбогател? Как бы не так! Никто там не разбогател, кроме проклятых чиновников! Сотни миллионов юаней осели у них в карманах! А что же получили такие, как я? Шестилетнюю прореху в жизни да нелюбимую жену!
– Тебе не в чем себя винить. В Хайнаньский проект изначально были заложены коррупционные схемы.
– Мне от этого не легче!
– И потому ты срываешь свою злость на жене? – покачала головой Мэй.
– Проклятие! – Гуан швырнул под ноги недокуренную сигарету. – Почему бы тебе хоть раз не посочувствовать мне, попытаться понять? – Он ногой вдавил окурок в землю и зашагал прочь.
Вскоре все расселись вокруг расстеленной на траве скатерти с едой и пивом и подкрепились в свое удовольствие.
Солнце поднялось высоко. Начало припекать.
За трапезой бывшие одногруппники обменивались новостями о жизни и работе. Бдительная Сестрица Хуэй пресекала любые разговоры об уходе Мэй из министерства общественной безопасности. Та поглядывала на подругу с благодарной улыбкой.
– Лянь обещала подъехать попозже, – довела до общего сведения Сестрица Хуэй.
– Это которая в любовницах у богача? – поинтересовалась у Гуана его маленькая жена.
Тот и головы не повернул в ее сторону.
– Мы случайно встретились в торговом центре «Люфтганза», – сказал он. – За ней шел шофер, обвешанный пакетами с покупками.
– Я знакома с ее приятелем, – кивнула Сестрица Хуэй. – Выдающийся человек! Его ожидает большой успех, возможно, такой же, какого достиг зять Мэй. Он уже купил квартиру для Лянь и еще одну для ее родителей. Теперь вся семья живет в Пекине.
– Вот об этом я и толкую! – оживился Чижик Ли. – Не обязательно быть коренным пекинцем, если имеешь деньги. Можно просто купить себе жилье и оплачивать из своего кармана медицинское обслуживание!
– А он собирается жениться на Лянь?
– Ну что ты, Мэй! – засмеялась Сестрица Хуэй. – У него уже есть и жена, и дочь!
– А она красивая? Лянь, я имею в виду. Наверное, красивая! – произнесла маленькая жена Гуана.
– Не такая красивая, как Мэй, – ответил ей Толстяк.
– Почему же ей так повезло? – пискнула жена Гуана.
– Хороший вопрос, – согласился кто-то.
– Ради всего святого, перестаньте ей завидовать! Неужели никто из вас не понимает, что в этом нет ничего хорошего? – воскликнула Мэй.
– А я не вижу в этом ничего плохого! – Гуан, до этого лежавший на спине, сел. – Лянь умная, образованная женщина и помогает своему любовнику в его бизнесе. А значит, и жене хорошо. Чем лучше идут дела у мужа, тем благополучнее семья. А если что-то не склеится, у Лянь останутся обе квартиры и заработанные деньги. Нет, на мой взгляд, это идеальная сделка!
Ветерок принес из леса аромат сосновых иголок и весенней листвы. Толстяк повалился на спину, созерцая плывущие по небу облака. Чижик Ли наигрывал на гитаре какой-то испанский романс.
Мэй вспомнился день, когда они приезжали на эту лужайку праздновать окончание университета. Их молодые и чистые сердца были преисполнены высоких идеалов. Они мечтали многого достичь и не сомневались, что так и будет. И как же весело звучал тогда в их исполнении первый хит китайской рок- музыки, песня Цуцзяня «У меня ничего нет»!
У Мэй действительно ничего не было в то время – ни машины, ни собственного бизнеса, ни квартиры без соседей. Но она была счастлива. Она любила.
Глава 4
По дороге домой Мэй не могла избавиться от навязчивых мыслен о Япине. Очевидно, встреча со старыми друзьями после долгого перерыва с болезненной остротой пробудила в ней прежнее чувство, которое, как она думала, кануло в Лету.
Мэй обратила внимание на Япина в первый же свой день в университете. Для уроженца юга Китая он был необычно высоким юношей, с выразительным взглядом, стеснительной улыбкой и мягкими волосами, ниспадающими на лоб. Прошло немного времени, и всем стало ясно, что Япин самый способный студент в их группе.
На третьем курсе они начали встречаться – говорили о прочитанных книгах, сидя на скамейке у озера Вэймин; ездили на велосипедах в Западные горы и наведывались там в древние храмы и святилища; бродили по магазинчикам и лавкам Ванфуцзина и Сиданя, рылись в книжных развалах, лакомились блюдами традиционной пекинской кухни. Япин и Мэй вместе смотрели фильмы в университетском актовом зале, где чаще всего в Пекине можно было увидеть зарубежные и авангардные китайские ленты. Здесь они посмотрели единственные разрешенные в Китае американские картины – «Историю любви» и «Римские каникулы». Когда китайский фильм «Красный гаолян» завоевал главный приз «Золотой медведь» на Берлинском кинофестивале, режиссер Чжан Имоу первым делом привез его в Пекинский университет. После просмотра на сцену вышли сам режиссер и актриса, сыгравшая главную роль. Мэй до сих пор помнила красавицу Гун Ли и невообразимый восторг, охвативший зал.
Однако Япин не пользовался расположением Лин Бай, матери Мэй. Она признавала, что тот умен и недурен собой («этакий милый мальчик из южного речного городка»), но имеет существенный недостаток – прописан в далекой провинции и туда же, вероятнее всего, отправится, окончив университет. А Лин Бай никогда не разрешит дочери выйти замуж за человека, который увезет ее из Пекина.
Лин Бай, по профессии художница, работала в отделе искусств пропагандистского журнала под названием «Жизнь женщины». Начав обычной сотрудницей, она за долгие годы поднялась по служебной лестнице, но так и не смогла выбиться в начальницы. Впрочем, Лин Бай не особенно стремилась сделать удачную карьеру. Зато дочери, по ее твердому убеждению, должны обязательно преуспеть в жизни. Она могла бы закрыть глаза на то, что ухажер Мэй не имеет столичной прописки, поскольку такому умнице, как Япин, при благоприятных обстоятельствах могли предоставить работу и в Пекине. Но его плебейского происхождения уже не изменить. Родители – обычные школьные учителя! Нет, Япин не сможет защитить Мэй от жизненных невзгод и обеспечить ей счастливое будущее!
– На поэтической диете долго не проживешь! – внушала мать дочери.
Но Мэй продолжала встречаться с Япином, потому что любила.
На выпускном курсе Япину предоставили стипендию Чикагского университета. Получив диплом, он уехал в Америку продолжать учебу. Первое время Мэй получала от него длинные восторженные письма. Потом они стали короче и приходили реже. Через год, после долгого перерыва, Япин написал ей, что полюбил другую.
– Что я тебе говорила! – прокомментировала письмо мать, попивая зеленый чай на балконе своей квартиры. – Теперь ты сама видишь, что он тебе не пара! Будешь впредь меня слушаться! Ты прямо вылитый отец, такая же идеалистка!
«Вот всегда она так», – подумала Мэй, вцепившись в руль. Вечно мама заставляет ее чувствовать себя растяпой и дурочкой!
Прежде чем закончилась «культурная революция» и маме предоставили должность в редакции журнала, они долгое время переезжали с места на место в поисках временного заработка для Лин
