Джек Холбрук Вэнс
Синий мир
Глава 1
Кастовые различия среди народа Плотов быстро теряли былое значение. Анархисты и Грабители исчезли полностью, межкастовые браки стали нередким явлением, особенно среди каст, имеющих примерно одинаковый социальный статус. Это, конечно, не означало, что в обществе воцарился хаос: Казнокрады и Расхитители по-прежнему сохраняли свое высокое положение, а Зазывалы по-прежнему не могли избежать завуалированного, но разделяемого всеми презрения. Кидалы состояли преимущественно из рыбаков, удивших и ставивших сети с кораклов – рыбачьих лодок, сплетенных из ивняка и обтянутых кожей, – а некогда многочисленные Пакостники, ныне сократившиеся до жалкой горстки, заправляли красильными работами на плоту Фэй. Контрабандисты варили лак, Костоломы дергали зубы. Мошенники обустраивали в лагунах заводи для губок, а Поджигатели полностью прибрали к рукам сигнальные маяки. Последнее всегда возбуждало любопытство молодежи, которая задавалась вопросом: что же появилось раньше – маяки или Поджигатели, на что старшие разъясняли: «Когда Корабль из космоса высадил Первых на благословенные Плоты, среди Двухсот было всего четверо Поджигателей. Потом, когда появились маяки и на них были установлены лампы, потребовались и те, кто будет поджигать их, и вполне естественно, что этим делом занялись Поджигатели. Возможно, именно это и было их занятием во Внешнем Хаосе, еще до того, как был предпринят Побег.
Там наверняка тоже существовали маяки и лампы на них, которые нужно было зажигать, чтобы подавать сигналы. Разумеется, мы многого о них не знаем, – есть такие вещи, о которых Мемориумы умалчивают или говорят двусмысленно».
Во всяком случае, сыграла ли здесь роль наследственная память или что-нибудь другое, но ныне редкий из Поджигателей не находил своего призвания на башне маяка – в качестве ли сборщика, ламповщика, ответственного за поджиг или Мастера-Поджигателя, сидящего за рычагами.
Еще одна каста, Лепилы, занималась строительством вышек для маяков, возводя сооружения от шестидесяти до девяноста футов высотой. Располагались они в центре плота и строились на четырех балках из клееных ивовых прутьев, которые пропускались сквозь отверстия в плетеном материале и связывались в прочные основы, уходившие на двадцать-тридцать футов в глубину. На самом верху башни находился купол с тростниковым сводом. Реи, простертые по сторонам, уравновешивали конструкцию. На каждой из сторон висела рама с девятью лампами, расположенными квадратом, а также колпаками и механизмом, обеспечивающим их закрывание. Из окон купола были видны соседние плоты: наибольшее расстояние между ними составляло две мили, между Зеленой Лампой и Адельвином; наименьшее – четверть мили, между Люмаром и Народным Равенством.
Мастер-Поджигатель сидел за пультом управления. По левую руку от него находились девять рычагов, приводивших в действие механизмы открывания колпаков справа. Соответственно, рычагами, расположенными справа, он открывал левые колпаки. Благодаря этому, принимая сообщение, он мог тут же набирать его и передавать дальше, и ему не надо было разворачиваться. В дневное время фонари не зажигались, а заменялись белыми кружками-табличками, видными издалека. Каждая комбинация означала определенное слово, и Мастера владели искусством передачи сигналов со скоростью разговорной речи. Им было известно не менее пяти тысяч сочетаний, а некоторые владели лексиконом и в семь, восемь и даже девять тысяч комбинаций. Остальные жители плотов тоже в той или иной степени умели читать сигналы, которые использовались при составлении архивов (несмотря на пламенные протесты со стороны Писцов), а также для передачи другой информации – в публичных объявлениях и частных сообщениях.[1]
На плоту Спокойствия, самом крайнем во флотилии, Мастером-Поджигателем был Зандер Рохан, суровый взыскательный старик, владевший искусством передачи семи тысяч знаков – таких называли «семитысячниками». Его первый помощник, Склар Хаст, знал более пяти тысяч комбинаций и вполне мог заменить Мастера на его рабочем посту. С ними была еще пара помощников, а также трое подмастерьев, двое заплетчиков, фонарщик и один обслуживающий Лепила. Зандер Рохан нес вахту в вечернее время – это были самые загруженные часы, когда текущие новости, слухи и сплетни, объявления Зазывал, а также извещения, касающиеся Царя-Крагена, так и мелькали взад-вперед, облетая пятидесятимильную линию плотов.
Склар Хаст стоял вахту в дневные часы; затем в куполе появлялся Зандер Рохан, а он отправлялся проследить за состоянием дел и проверить работу учеников. Довольно молодой годами, Склар Хаст добился своего положения с помощью самой нехитрой политики, какую только можно себе представить: с упорством доводя до совершенства приемы работы и добиваясь того же от учеников. Зандер Рохан был человеком прямым и суровым, требовательным и безжалостным. Ученики порой негодовали, но тем не менее уважали Мастера. Склар Хаст считал его педантом и придирой, недооценивающим его способности. Впрочем, все это ничуть не заботило ни наставника, ни его подопечного. Скоро Мастеру предстояло уйти на почетный и заслуженный отдых, и тогда его место займет Склар Хаст. Поэтому первый помощник лениво и праздно размышлял о неизбежном будущем. В этом безмятежном, спокойном, ясном, не знавшем волнений и перемен мире, где время скорее тянулось, чем спешило вперед, не было необходимости торопиться.
Склару Хасту принадлежал небольшой островок в форме сердца, ста футов в диаметре, плававший в северной части лагуны.
Его хижина была вполне стандартной: она была сделана из выгнутых и связанных вместе пучков ивняка, покрытых сверху дубленой кожей. Вся конструкция была промазана хорошо выдержанным лаком, который делали, вываривая водоросли до тех пор, пока вода не выкипала и отвар не становился вязким.
Губчатая почва островка была покрыта растительностью: здесь были заросли ивняка, прутья наподобие бамбука, из которых было хорошо плести, ползучие морские вьюны. Жители плотов высаживали растения, сообразуясь с эстетическими принципами, однако Склар Хаст слабо разбирался в этих делах, и его участок представлял собой запущенный, дикий и глухой сад с торчащими во все стороны стеблями, ветками, листьями и вьюнами, образующими дикие сочетания черного, зеленого и рыжевато-красного.
Склар Хаст считал себя счастливчиком. Но, увы, как раз те качества, которые позволили ему добиться завидного положения, отнюдь не помогали ему уживаться в обществе. Только за одно это утро он успел раскритиковать всех жителей соседних плотов. А теперь, сидя на скамейке перед своей лачугой, потягивая из чаши вино и глядя, как сиреневый сумрак опускается на поверхность океана, он мрачно размышлял об упрямстве и безрассудстве Мэрил, дочери Зандера Рохана. Легкий ветерок шевелил воду и колыхал листву. Глубоко вздохнув, молодой человек отбросил тяжелые мысли. Пусть Мэрил поступает, как ей заблагорассудится; глупо мучить себя из-за нее, Семма Войдервега или кого другого. Что без толку убиваться? Склар Хаст даже улыбнулся: в конце концов, таков был Завет, – хотя сам он ни за что не поставил бы свою подпись под таким сводом человеческих законов…
Но вечер уже вступал в свои права, и напряжение понемногу отступало. Вглядываясь в горизонт, он с неожиданной ясностью вдруг постиг собственное будущее, такое же светлое и бескрайнее, как это водное пространство, расстилающееся перед ним, срастаясь с небом. Он мог обручиться с любой из девушек,
