— Я сейчас же вместе с группой людей вылетаю на Разбитый. Мы будем у тебе где-то через полчаса. На тот случай, если полиция Фексельбурга нас опередит, пошли свой автобус в Фексельбург, но сам оставайся на Разбитом. Даже если полиция не поедет по дороге, а полетит, то увидев автобус, задержится. Ты понял мою мысль?
— Прекрасно понял.
— Мы подъедем как можно быстрее.
Бант тоже для своих целей воспользовался телефоном, потом повернулся к Глауену:
— Если мы хотим прибыть к рассвету, — пора трогаться.
— Мои планы несколько изменились, — сообщил Глауен, — Дальше до Фексельбурга ты поедешь один.
Лицо Банта приобрело удивленное выражение.
— Вы остаетесь здесь?
— Именно.
— Но это же полная бессмыслица! Вы предлагаете мне гнать до Фексельбурга пустой автобус!
— До тех пор, пока пятьдесят солов имеют смысл, все остальное не имеет значения.
— Правдивое слово и звучит красиво. В таком случае, до свиданья. Было очень приятно иметь с вами дело.
Омнибус уехал. Глауен вернулся обратно в магазин, где одарил Килмаса еще одним солом.
— Я подожду здесь своих друзей, который должны прибыть с минуту на минуту. Вы можете идти спать. Если вы нам понадобитесь, то я вас позову.
— Как скажите.
И Килмас пошел наверх досыпать. Глауен погасил свет, уселся у окна и принялся ждать в темноте.
Пока он сидел так и размышлял, на него накатилась еще одна волна странного настроения: волна разрывающего горя и скорби, печаль не только не объяснимая, но, пожалуй, и не понятная. Глауен уставился в ночь. Что с ним случилось? У него никогда раньше не было таких ощущений, реальны ли они? Может, пребывание в гробнице Зонка родило в нем новую, неизвестную чувствительность?
Настроение ушло, оставив после себя холод и одиночество. Глауен вскочил и начал расхаживать взад- вперед, размахивая руками.
Прошло двадцать минут, полчаса. Глауен вышел на улицу и встал перед магазином. С неба спускался большой черный флаер с девятиконечной эмблемой ИПКЦ на борту. Он приземлился на пустую площадку позади магазина. Из него вылез Плок в сопровождении пяти человек, двух агентов и трех добровольцев.
Глауен пошел им навстречу, и вскоре вся команда ввалилась в магазин и снова потревожила Киламса. Глауен заказал вновь прибывшим суп. Затем, следуя инструкциям Плока, он позвонил на Центральный участок полиции Фексельбурга.
— Это капитан Клаттук, соедините меня немедленно с суперинтендантом Валлином, по важному делу.
Ответ прозвучал очень сардонически:
— Это в этот час ночи? Вам что, приснился дурной сон? Суперинтендант Валлин не прекратит храпеть даже если к нему явится сам Гандельбах. Попробуйте позвонить утром.
— У меня срочное дело. Соедините меня с инспектором Барчем. Скажите ему, что звонит капитан Клаттук.
К телефону подошел инспектор Барч.
— Капитан Клаттук? Очень удивлен, что слышу вас! Я думал вы уже дано уехали домой. Что это вы звоните как раз в то время, когда я собирался уснуть?
— Потому что у меня информация огромной важности. Я разъярен и возмущен и для того есть все основания.
— Очевидно, за это время вы были участником каких-то интересных приключений.
— Да, очень интересных, — и Глауен, сдерживая возмущение, описал все, что с ним произошло и потребовал немедленных официальных ответных мер, — Я нисколько не преувеличиваю дерзость этих подлых людишек и их циничное обращение с сотрудником полиции.
— Вы правильно подобрали слово для этих негодяев, — согласился Барч, — «Подлые» характеризует их в наибольшей степени. Поэтому я считаю, что последнее время с ними обходились чересчур уж мягко.
— Меня держали два месяца в пещере, которую они называют гробницей Зонка, — продолжил Глауен, — Естественно, я не нашел там никаких сокровищ. Но, по крайней мере, этой тайны больше не существует!
Говоря все это, Глауен вдруг понял, что инспектору давно все известно про его злоключения. Из-за этой мысли Глауену стало трудно продолжать разговор в дружеском тоне.
У Барча, однако, такой трудности, похоже, не возникало: он изображал неподдельное удивление.
— Вам очень не повезло. И все же действительность не изменишь. Вы прекрасно знаете, что страна Лативлер не входит в сферу наших действий.
— И вы ничего не собираетесь предпринять?
— Не так быстро. Здесь на Тассадеро все не так просто. Все делается должным образом, два плюс два часто равняется семи, а то и тридцати семи, все зависит от того, кто считает.
— Что-то мне непонятны такие разговоры, — возмутился Глауен, — Я хочу ясности и требую действий. Возможно, мне следует сообщить обо всем в ИПКЦ, раз уж вы беспокоитесь о зоне ваших действий. ИПКЦ действует везде, по всей Сфере Гаеана.
— Так-то оно так, но именно поэтому их усилия столь малоэффективны, — заметил Барч, — Местному ИПКЦ только в оловянных солдатиков играть. Раз уж ты хочешь действий, то ты обратился по адресу. Ты на Разбитом?
— Там. В Универсальном магазине Киламса.
— Оставайся на связи, а я позвоню суперинтенданту Валлину. Он несомненно прикажет произвести крупный рейд на Семинарию Мономантики.
— Как скажешь.
Через некоторое время Барч перезвонил.
— Суперинтендант приказал тебе оставаться на Разбитом. Он решил предпринять вполне определенные действия.
— Какие действия?
— Они будут суровыми и четкими, в этом я могу поручиться. Мы обсудим их позже. Кроме этого, не рассказывай никому о своих злоключениях.
— Не понимаю зачем? На самом деле, я готов рассказать это любому, кого это интересует, потому что я вне всякого сомненья нашел гробницу Зонка и там нет даже ломанного динкета. Эта новость распространиться со скоростью молнии.
— Это альтруистическая точка зрения, — сказал Барч, — Ты уже кому-нибудь рассказывал эту историю?
— Нет, еще слишком рано.
— Мы сейчас прибудем.
— Вам понадобится большой флаер.
— Зачем?
— В Семинарии тридцать Мономантиков. Я против каждого выдвину обвинения и хочу, чтобы все они были немедленно задержаны.
— Не знаю, сумеем ли мы сделать это сегодня, — с сомнением сказал Барч.
— В таком случае нечего тратить силы и энергию. Я позвоню в ИПКЦ.
— Полагаю, что сегодня мы арестует пока только руководителей, — голос Барча стал натянутым, — А потом решим что делать с остальными. Большинство из них просто религиозные фанатики. Мы отсортируем их, когда будем на месте. Во всяком случае, жди там и никому ничего не рассказывай, ты можешь просто усложнить свое положение.
— Что-то у ж слишком надумано. Инспектор Барч, вы что, тоже замешаны в этом деле?
— Конечно нет! Ни в коем случае! Никаким боком! Я буду у тебя через несколько минут и все
