лес начинался еще ближе. Впереди, на несколько большем расстоянии, луг выходил к берегу моря, а дальше простиралась голубая гладь океана.
Они открыли дверь и вышли на посадочную площадку. В небе мелькали крылья миллионов бабочек, прибывших сюда со всех концов Деукаса. Их быстрые движения рождали едва слышный гул, воздух был пропитан сладковатым запахом. Стайки пестрели всеми мыслимыми и немыслимыми цветами: голубые и алые, искрящиеся изумрудные, лимонно-желтые с черным, ярко-красные, бледно-лиловые, белые с голубым. Бабочки опускались на луг, кружились и просто парили в воздухе, очень часто ныряли в стайки других пород, образуя при этом новые, неизвестные оттенки сверкающих красок.
Покружив в воздухе, стайки усаживались на дерево, предназначенное для их породы. В тот же момент, они сбрасывали свои крылья, образуя вокруг дерева разноцветный снегопад, что придавало лугу праздничный, веселый вид.
Бабочки превращались в серых личинок, длинной в два сантиметра, с шестью сильными лапками и крепкими жвалами. Они тут же начинали спускаться со ствола дерева и во всю прыть устремлялись к океану.
Глауен и Сессили взяли из флаера длинные ручные сети и поддоны, а Глауен, припомнив наставление Чилка, запихал за пояс пистолет.
— Зачем? — спросила Сессили. — Тут и так полно сброшенных крыльев, нам вовсе не надо стрелять бабочек.
— Это одно из главных правил, которым учил меня отец, — ответил Глауен. — Никогда не делай и трех шагов в диких местах без оружия.
— Главная опасность, которая нас здесь подстерегает, это вляпаться во что-нибудь вонючее и скользкое, — сказала Сессили. — Давай быстрее наберем крыльев и уедем: я с трудом переношу этот запах.
— Ты уже решила, какие цвета тебе нужны?
— Давай наберем голубых и зеленых вон под тем деревом, потом возьмем красные и желтые вон там, потом еще найдем несколько черных и алых, и все будет замечательно.
Они начали осторожно пробираться по лугу к примеченному дереву. Глауен сетью ловил падающие сверху крылья и складывал их в корзинку: сначала изумрудно-зеленые и голубые, потом кроваво-красные и ярко-желтые и, наконец, алые, черные и белые.
Сессили остановилась в нерешительности.
— Ну, этого достаточно? — спросил ее Глауен.
— Конечно, — ответили Сессили. — Мне, правда, хотелось бы еще прихватить тех желто-красных с зеленым, но до них очень далеко идти, а меня уже тошнит от их запаха.
— Давай-ка возвращаться на флаер, и побыстрее, — холодным голосом сказал Глауен. — Для этого у меня есть другая причина.
Сессили посмотрела в сторону, куда глядел Глауен, и увидела массивного иссиня-черного, если не считать белой морды, странно похожей на человеческое лицо, зверя. Он семенил на шести когтистых лапах, прижав к груди пару крючковатых клешней. Это был полуразумный мандунский волосоглав, прозванный так за вьющиеся пряди волос на макушке. Глауен и Сессили, стараясь не привлекать внимания направились к флаеру, но волосоглав сразу же заметил движение. Он развернулся и затопал вперед, стараясь преградить им дорогу. Животное остановилось в сотне шагов от них, пытаясь оценить ситуацию, затем издало недовольный вой, приглушенное ворчанье и начало подкрадываться к пришельцам.
— Отец, как всегда, был прав, — сквозь стиснутые зубы проворчал Глауен.
Он вытащил из-за пояса пистолет и навел его на волосоглава, который тут же остановился; он откуда- то уже знал, что человек, наводящий оружие, опасен. Он еще раз издал недовольное ворчанье, потом развернулся и длинными прыжками помчался к берегу, где по пути успел прихватить когтями какую-то жертву. Ужасный протестующий визг перешел в предсмертный стон, затем наступила тишина.
— Ну вот, опасность миновала. Никогда не думал, что это так здорово, — искренне признался Глауен.
— Здорово, что зверюга ушла, — согласилась Сессили.
— Очень здорово, — поддержал ее Глауен, — Оно просто нас пожалело. У меня так тряслись руки, что я бы в жизнь не попал в него. Сомневаюсь, что я смог бы даже нажать курок… ну и позор!
— Не переживай, ты бы обязательно попал в него, — попыталась успокоить его Сессили. — Он это прекрасно понял и ушел. К тому же и я его попросила уйти по добру-по здорову.
— Что?
— Я воспользовалась телепатией и попросила его убежать, — весело засмеялась Сессили, — Он почувствовал, что моя воля сильнее его и подчинился.
— Хмм, — проворчал Глауен. — Может, пойдем и попробуем еще раз.
— Глауен! Не надо мной издеваться. Я ведь просто хотела тебе помочь.
— Интересно, стоит ли об этом кому-нибудь рассказывать, — задумчиво сказал Глауен. — Подумают еще, что мы подвергались очень большой опасности, хотя так оно на самом деле и было.
— А мы ничего никому не скажем. Ты не проголодался?
— Я все еще ничего, кроме страха, не чувствую.
— Смотри, какой там симпатичный холмик, — показала Сессили. — Мы вполне там можем позавтракать.
Глауен и Сессили вернулись на станцию Араминта в середине дня. Глауен посадил флаер в парке позади дома Ведеров, где Сессили высадилась вместе со своими корзинками, крыльями и сетями. После этого Глауен поднял флаер в воздух и перелетел на аэродром, приземлившись возле ангара.
Ему навстречу вышел Чилк.
— Ну, как охота на бабочек?
— Отлично, — ответил Глауен. — Сессили очень довольна крыльями.
Чилк осмотрел Митрикс.
— Ну, машину ты пригнал полностью, а не по кусочкам. А что это ты такой бледный?
— Я не бледный, — запротестовал Глауен. — По крайней мере, я так не думаю.
— Хорошо, назовем это помятый.
— На самом деле, там кое-что произошло, но мне не хотелось бы об этом говорить.
— Ну-ка, выкладывай. Раз уж вернулись, значит, все было не так уж и плохо. Рассказывай.
— Мы уже набрали крыльев, — неохотно начал Глауен. — И вот когда мы направились обратно к флаеру, из леса вышел здоровенный черный волосоглав. Он сразу же заметил нас и направился в нашу сторону. Он подошел совсем близко. Я уже приготовил пистолет, но он мне не потребовался, так как зверюга развернулся и убежал к берегу, где поймал себе какую-то мелочь. Сессили сказала, что отпугнула его с помощью телепатии. Наверное, так оно и было, потому что… — Глауен тяжело вздохнул. — Я был так перепуган, что и пистолет-то еле держал в руках.
— Очень трогательная история, — кивнул головой Чилк. — А что было дальше?
— Было и еще кое-что. Мы на полной скорости сорвались с лугов Мароли, пролетели десяток километров, немного успокоились и приземлились на вершине холма, чтобы перекусить. Я все еще продолжал злиться на самого себя. Я решил поупражняться в стрельбе, чтобы лучше почувствовать пистолет. Я навел пистолет на камень и нажал курок. И тут мой пистолет тихонько щелкнул — и все! Я достал обойму и обнаружил, что там нет ни единого патрона.
У Чилка отвисла челюсть.
— Ну и дела! Это ты положился на пустой пистолет!
— Ну, тогда-то я так не думал.
Какое-то время Чилк насвистывал сквозь зубы какой-то простенький мотивчик. Наконец он сказал:
— Если уж кого-то и обвинять в случившемся, то надо начать с тебя. Проверить боезапас в пистолете — это твоя обязанность. Таковы правила.
— Знаю, — сказал Глауен, понурив голову, — Я забыл об этом.
— Ну, а следующим по списку иду я. Я стоял рядом и просто наблюдал, как ты укладываешь пустой пистолет. Единственным оправданием для меня будет только то, что я лично заряжал этот пистолет три дня
