квадратным парусом, свисающим с длинной гибкой реи. Лодка исчезла за мысом, поднимавшимся в миле к югу от того места, где стояли паломники. Кугель показал на деревню дальше по берегу.
— Замечательно! — объявил Гарстанг. — Эти люди могут быть нашими братьямигилфигитами, а деревня — местом, где находится святилище! Идемте!
Но Сабакуль все еще противился.
— Неужели знания о священных текстах могли проникнуть так далеко?
— Необходимо соблюдать осторожность, — сказал Кугель. — Мы должны все тщательно разведать.
И он повел паломников за собой через заросли тамариска и лиственницы к месту, откуда можно взглянуть сверху вниз на деревню.
Хижины были грубо построены из черного камня и служили приютом какомуто народу свирепой наружности. Черные волосы их стояли иглами над круглыми лицами цвета глины, на плотных плечах, словно эполеты, росла грубая черная щетина. Как у мужчин, так и у женщин изо рта торчали клыки, а вся их речь состояла из хриплых рыкающих криков.
Кугель, Гарстанг и Сабакуль отступили назад со всеми возможными предосторожностями и, спрятавшись среди деревьев, начали совещаться приглушенными голосами.
Гарстанг наконец впал в уныние и не видел больше ничего, на что можно было надеяться.
— Я истощен как духовно, так и физически. Наверное, именно здесь я умру.
Сабакуль посмотрел на север.
— Я возвращаюсь, чтобы попытать счастья в Серебряной пустыне. Если все пройдет хорошо, я снова доберусь до Эрзе Дамата или даже до долины Фольгуса.
Гарстанг повернулся к Кугелю.
— А что будешь делать ты, раз мы нигде не можем найти святилище Гилфига?
Кугель показал на пристань, к которой было пришвартовано несколько лодок.
— Моя цель — Олмери, по ту сторону Певчего моря. Я предлагаю реквизировать лодку и отправиться на запад.
— Тогда я прощаюсь с тобой, — сказал Сабакуль. — Гарстанг, ты идешь?
Гарстанг покачал головой.
— Это слишком далеко. Я не сомневаюсь, что умру в пустыне. Нет, я пересеку море вместе с Кугелем и понесу слово Гилфигово народу Олмери.
— Тогда я прощаюсь и с тобой тоже, — сказал Сабакуль.
Потом он быстро отвернулся, чтобы скрыть горечь расставания, и зашагал на север. Кугель и Гарстанг смотрели, как коренастая фигура уменьшается вдали и исчезает. Потом они повернулись и начали разглядывать пристань. Гарстанга терзали сомнения.
— Лодки кажутся достаточно надежными для моря, но «реквизировать» значит «украсть», действие, на которое Гилфиг смотрит с особым неодобрением.
— Никаких трудностей нет, — сказал Кугель. — Я положу на пристань золотые монеты — столько, сколько по чести может стоить лодка.
Гарстанг с сомнением согласился.
— А как же насчет пищи и воды?
— После того как мы заполучим лодку, поплывем вдоль берега, пока не сможем достать припасы, а потом отправимся строго на запад.
Гарстанг согласился, и они оба принялись осматривать лодки, сравнивая одну с другой. Наконец остановились на крепком суденышке десяти или двенадцати футов длиной, довольно широком, с небольшой кабиной.
С наступлением сумерек они прокрались к пристани. Все было тихо, рыбаки уже вернулись в деревню. Гарстанг поднялся на борт и доложил, что все в полном порядке. Купель начал отвязывать линь, когда с конца пристани донесся яростный вопль и дюжина крепких рыбаков с топотом бросились к лодке.
— Мы пропали! — воскликнул Кугель. — Беги что есть мочи, а еще лучше — уплывай!
— Это невозможно, — заявил Гарстанг. — Если это смерть, я приму ее со всем достоинством, на которое способен!
И он поднялся на палубу.
Вскоре их окружили жители деревни всех возрастов, привлеченные шумом.
— Что вы делаете здесь, пробираясь тайком на нашу пристань и собираясь украсть лодку? — сурово осведомился один из старейшин деревни.
— Наши побуждения так просты, что проще не бывает, — ответил Кугель. — Мы хотим пересечь море.
— Что? — взревел старец. — Но как? В лодке нет ни воды, ни пищи, и она плохо снаряжена. Почему вы не подошли к нам и не сказали, что вам нужно?
Кугель моргнул и обменялся взглядами с Гарстангом, потом пожал плечами.
— Я буду честен. Ваша внешность вызвала у нас такую тревогу, что мы не осмелились.
Это замечание вызвало в толпе смешанное веселье и удивление.
— Мы озадачены. Объясни, будь так добр, — попросил один старец.
— Хорошо, — сказал Кугель. — Могу я быть абсолютно откровенным?
— Конечно!
— Ваша внешность нас испугала. Выступающие клыки, черные гривы, окружающие ваши лица, какофония вашей речи — и это только несколько примеров.
Жители деревни недоверчиво рассмеялись.
— Какая чушь! — воскликнули они. — Наши зубы так длинны, чтобы разрывать жесткую рыбу, которой мы питаемся. Волосы торчат, чтобы отпугивать некое ядовитое насекомое, а поскольку мы все глуховаты, то, вероятно, имеем склонность кричать. А в сущности, мы мирный и добрый народ.
— Вот именно, — сказал старец, — и чтобы убедить вас в этом, завтра мы снарядим нашу лучшую лодку и отправим вас в путь с добрыми пожеланиями. А сегодня будет праздник в вашу честь.
— Вот истинно святая деревня, — провозгласил Гарстанг. — Вы, случайно, не почитаете Гилфига?
— Нет, мы преклоняемся перед богомрыбой Йобом, который, кажется, помогает так же хорошо, как и любой другой. Но давайте пойдем наверх, в деревню. Мы должны подготовить все к празднеству.
Они поднялись по ступенькам, вырубленным в камне утеса и ведущим на площадку, освещенную дюжиной пылающих факелов. Старец указал на одну хижину, более удобную, чем остальные.
— Здесь вы устроитесь на ночь. Я буду спать в другом месте.
Гарстанг опять счел необходимым высказаться по поводу великодушия жителей рыбацкой деревни, в ответ на что старец склонил голову.
— Мы пытаемся достичь духовного единства. И символизируем этот идеал главным блюдом наших церемониальных праздников.
Он повернулся и хлопнул в ладоши.
— Давайте готовиться!
Рыбаки повесили на треногу огромный котел, установили колоду с большим мясницким ножом, и теперь каждый из них, проходя мимо колоды, отрубал себе палец и кидал его в котел.
— Этим простым обрядом, к которому, как мы, естественно, ожидаем, присоединитесь и вы, мы демонстрируем общность наших традиций и нашу зависимость друг от друга. Давайте встанем в очередь, — объяснил старейшина.
И у Гарстанга, и у Кугеля не было иного выбора, как отрезать по пальцу и бросить их в котел вместе с остальными.
Праздник продолжался за полночь. Наутро жители деревни сдержали свое слово. Они приготовили особенно прочную лодку и нагрузили ее припасами, включая и пищу, оставшуюся от вчерашнего праздника.
Провожающие собрались на пристани. Кугель и Гарстанг выразили свою благодарность, потом Кугель поднял парус, а Гарстанг отдал швартовы. Ветер наполнил парус, и лодка заскользила по волнам Певчего моря. Постепенно берег слился с дымкой на горизонте, и паломники остались одни. Со всех сторон их
