— Ты заблуждаешься. Зараидес не выходит из своей пещеры.
Фабельн хитро прищурился.
— А ты тогда кто такой?
— Я — Кугель. Как и ты, ищу просвещения.
Фабельн кивнул с полным пониманием.
— Ты посоветовался с Зараидесом? Он точен и заслуживает доверия? И не требует платы, как говорится в его объявлениях?
— Верно во всех отношениях, — сказал Кугель. — Зараидес, который, повидимому, всеведущ, испытывает радость оттого, что может передать свои знания. Все мои затруднения разрешены.
Фабельн искоса осмотрел Кугеля.
— А чего тогда ты ждешь рядом с пещерой?
— Я тоже собираю травы и сейчас формулирую новые вопросы, касающиеся одной прогалины неподалеку, где в изобилии растет дикий лукпорей.
— Неужели! — воскликнул Фабельн, в возбуждении прищелкивая пальцами. — Тогда формулируй их потщательнее, а пока ты приводишь в порядок мысли, я зайду в пещеру и спрошу, почему моя дочь чувствует себя такой вялой.
— Как хочешь, — сказал Кугель. — Однако, может, обождешь — составление вопросов не займет много времени.
Фабельн весело помахал рукой.
— За этот короткий период я уже успею освободиться, потому что привык действовать быстро.
Кугель поклонился.
— В таком случае прошу.
— Я буду краток.
И Фабельн шагнул в пещеру.
— Зараидес? — позвал он. — Где мудрец Зараидес? Я Фабельн, хочу спросить кое о чем. Зараидес? Будь так добр, выйди ко мне!
Его голос стал приглушенным. Внимательно прислушивающийся Кугель услышал, как открылась и закрылась дверь, а потом наступила тишина. Кугель в задумчивости приготовился к ожиданию.
Прошло несколько минут, час. Красное солнце спустилось по послеполуденному небу и спряталось за холмом. Кугель начал беспокойно ерзать. Куда подевался Фабельн? И тут Фабельн выглянул из пещеры.
— Где собиратель трав Кугель? — Его голос был хриплым и отрывистым. — Зараидес не сядет за трапезу и не станет говорить о лукепорее, кроме как в самых общих чертах, пока ты не предстанешь перед ним.
— Трапеза? — с интересом переспросил Кугель. — Неужели щедрость Зараидеса простирается так далеко?
— Это так. Разве ты не заметил увешанный коврами зал, резные кубки, серебряную супницу? — Фабельн говорил с какимто мрачным ударением, которое озадачило Кугеля. — Но входи же. Я тороплюсь и не желаю ждать. Если ты обедал, я так и скажу Зараидесу.
— Ни в коем случае, — с достоинством сказал Кугель. — Я сгорю от унижения, если так оскорблю Зараидеса. Веди! Я последую за тобой.
— Что ж, заходи.
Фабельн повернулся. Кугель последовал за ним в пещеру, где в ноздри ему ударил омерзительный запах. Он приостановился.
— Мне показалось, что я почувствовал какуюто вонь, и она вызывает у меня неприятные ощущения.
— Я заметил то же самое, — сказал Фабельн. — Но войди в дверь, и этот мерзкий запах рассеется!
— Надеюсь, что так, — сварливо сказал Кугель. — Он испортил бы мне аппетит. Но где же…
В тот момент, когда он произносил эти слова, на него набросились маленькие быстрые существа с холодной и влажной кожей, отмеченной запахом, который Кугель нашел столь отвратительным. Вокруг Кугеля загомонили писклявые голоса. Ктото выхватил у него меч и дорожный мешок. Открылась дверь, и его затолкнули в нору с низким потолком. В свете мерцающего желтого пламени Кугель увидел, кто на него напал — создания вполовину ниже его ростом, с бледной кожей, острыми личиками и ушами. Они ходили, чуть ссутулившись и наклонившись вперед. Их колени, похоже, были вывернуты, а обутые в сандалии ступни казались очень мягкими и гибкими.
Кугель огляделся по сторонам. Неподалеку, скорчившись, сидел Фабельн и смотрел на него с отвращением, смешанным со злобным удовлетворением. Кугель увидел теперь, что шею Фабельна окружал металлический обруч с длинной металлической цепью. В дальнем конце норы жался к стене какойто старик с длинными белыми волосами, на котором также красовались ошейник и цепь. В тот момент, когда Кугель увидел все это, крысолюди нацепили ошейник и на его собственную шею.
— Прекратите! — испуганно воскликнул Кугель. — Что это значит? Я считаю подобное обращение предосудительным!
Крысолюди оттолкнули его и убежали прочь. Кугель увидел, что с острых задов у них свисают длинные чешуйчатые хвосты, странно торчащие изпод черных блуз.
Дверь закрылась. Трое пленников остались наедине.
Кугель сердито повернулся к Фабельну.
— Ты обманул меня! Это серьезное преступление!
Фабельн горько рассмеялся.
— Не менее серьезное, чем тот обман, который позволил себе ты! Меня схватили изза твоей подлой уловки.
— Бесчеловечное коварство! — взревел Кугель. — Я присмотрю за тем, чтобы ты получил то, чего заслуживаешь!
— Пф! — сказал Фабельн. — Прекрати докучать жалобами. В любом случае, я заманил тебя в пещеру не только из коварства!
— Нет? У тебя были другие порочные мотивы?
— Крысиный народец в высшей степени умен! Тот, кто завлечет в пещеру двоих, завоевывает себе свободу. Ты — одно очко на моем счету. Мне нужно добыть второе, и я свободен. Разве это не так, Зараидес?
— Если бы справедливость была абсолютной, ты и он закрыли бы мой счет. Разве не мои пергаменты заманили вас к пещере? — вздохнул старик.
— Но не внутрь! — заявил Фабельн. — В этом существенная разница, которую необходимо отметить! Крысиный народец придерживается такого же мнения, и поэтому тебя не отпустили.
— В таком случае, — сказал Кугель, — я объявляю, что ты представляешь собой очко на моем счету, ибо я послал тебя в пещеру.
Фабельн пожал плечами.
— Обсуди это с крысиным народцем.
Он нахмурился и поморгал маленькими глазками.
— А почему бы мне не объявить себя заслугой на собственном счету?
— Ну уж нет, — донесся пронзительный голос изза решетки. — Мы засчитываем очки, заработанные после пленения. Фабельн не записывается ни на чей счет. Однако ему присуждается одно очко, за Кугеля. У Зараидеса на счету нет никого.
Кугель потрогал обруч на шее.
— А что, если мы не сможем предоставить двух пленников?
— Тебе дается месяц — не больше. А после будешь съеден.
Фабельн заговорил расчетливо:
— Можно считать, что я практически свободен. Недалеко отсюда ждет моя дочь. Ей надоел дикий лукпорей, и, следовательно, я смогу без нее обойтись. Будет в высшей степени справедливо, если я освобожусь при ее посредничестве.
