— Тогда давайте ваше.
— Во-первых, надо учесть все варианты и возможности. Во-вторых, разведка. В третьих, атака в полную силу. — Он включил экран. — Вот твой Шатторак, этакий шиш на болоте. Река, что течет к югу — Верте. — Изображение увеличилось, давая возможность подробнее рассмотреть поверхность: стерильная пустота, слегка изогнутая полумесяцем и покрытая серым грубым песком, да черные скалы. В центре небольшая чаша ярко-голубой воды. — Площадь приблизительно в десять акров. Правда, картинке никак не меньше ста лет, по-моему, с тех пор мы там ни разу не бывали.
— Выглядит так, будто там жара.
— Так оно и есть. Сейчас увеличу перспективу, и ты увидишь полосу в две сотни ярдов, которая окружает кратер, именно там, где начинается спуск. Поверхность совершенно пустая, если не считать несколько огромных деревьев. На них, наверное, и спят узники. Ниже начинаются джунгли. Если Флоресте не врет, заключенные действительно вольны уйти в них и попытаться пробраться через джунгли, когда и куда хотят.
Глауен смотрел на экран в молчании.
— Надо как следует обследовать территорию и только тогда что-то решать, — сказал Вук. — Согласен?
— Да. Согласен.
— Но меня очень удивило упоминание Флоресте о Чилке, — продолжал Вук. — Получается, что он здесь, на Араминте только потому, что это входит в планы Смонни по розыску и присвоению Хартии. Странно упоминание и об Обществе Старой Земли — почему они не предприняли никаких попыток найти пропавшие документы?
— Как мне говорили, их осталось совсем мало.
— Неужели их не волнуют больше проблемы Консервации? В это трудно поверить. Кто там сейчас секретарем?
— Я думаю, кузен нынешнего Хранителя по имени Пири Тамм, — осторожно ответил Глауен.
— Вот именно! Это его девчонка отправляется на Старую Землю?
— Она.
— Тогда отлично! Да, кстати, а как ее зовут?
— Уэйнесс.
— Да-да. И поскольку она окажется на Старой Земле, то может нам помочь в отношении пропавших из архивов Общества документов. Напиши ей и предложи, чтобы она произвела пару телодвижений в этом направлении. Подчеркни, что она должна действовать совершенно осмотрительно и не давать никому никаких поводов. На самом деле, я вижу, что из этого может получиться важное дельце.
— На самом деле Уэйнесс уже предприняла в этом отношении некоторые шаги, — задумчиво ответил Глауен.
— Ага! И что же ей известно?
— Не знаю. Она мне не пишет.
— Она тебе не пишет? — Густые брови Вука взлетели вверх.
— То есть, я уверен, что пишет, только я не получаю этих писем.
— Странно. Может быть, дворецкий Дома Клаттуков прячет их в своем винном погребке?
— Возможно, и так, но я подозреваю совсем другую особу. Во всяком случае, как только мы разберемся с Шаттораком, я свяжусь с Чилком и сам отправлюсь на Старую Землю.
— Хм. Ну да. Но сначала дело, то есть Шатторак. Мы поговорим об этом в свое время. — Вук взял письмо. — Я прочту его еще раз.
Глауен не возражал и уехал из нового агентства обратно домой как можно быстрее. Он снова вошел через центральный подъезд, где сбоку находились две небольшие комнатки, занятые Аларайоном, также исключенным из клана Клаттуков, главным дворецким, который заодно присматривал и за всеми входящими. Кроме того, в его обязанности входила доставка почты, сортировка посылок, писем и внутренних меморандумов и их разноска по всем апартаментам.
Глауен потянул за колокольчик, и Аларайон вышел из своего жилища. Это был седовласый, тощий и сгорбленный старик, чье тщеславие, казалось, заключалось лишь в том, чтобы выглядеть этаким милым козликом.
— Добрый вечер, Глауен. Чем могу вам помочь в этот прекрасный вечер?
— Вы можете просветить меня относительно некоторых писем, которые должны были приходить мне со Старой Земли.
— Я могу сообщить вам только то, что мне известно. Вы ведь не ждете, что я начну сейчас сочинять сказки о несуществующих посылках и посланиях, написанных на золотых скрижалях, врученных мне архангелом Серсимантесом?
— Вас надо понимать так, что ничего подобного не приходило?
Аларайон глянул через плечо на столик, где лежала почта.
— Да, Глауен. Ничего не приходило.
— Как вы знаете, меня не было на станции несколько месяцев. За это время я должен был получить уйму корреспонденции — а ее нет как нет. Может, вы все-таки вспомните, приходило ли мне что-нибудь вообще за время моего отсутствия?
— Кажется, припоминаю какие-то письма, — медленно прошамкал Аларайон. — Они были отнесены в ваши апартаменты. Да, это было уже после несчастья с Шардом. Как всегда, я опустил их в прорезь на двери. Потом туда, конечно, заходил Арлес, но он не мог выкинуть их. Письма пропали, без сомнения, каким-то другим путем.
— Без сомнения, — ответил Глауен. — Спасибо за информацию.
Тут молодой человек обнаружил, что он дьявольски голоден — и не удивительно, поскольку не ел он с самого утра. В столовой он наскоро подкрепился черным хлебом, фасолью и огурцами, и отправился к себе. Там он заставил себя сесть за телефон, но вместо живого ответа услышал скрипучий голос оператора: «Вы совершаете недозволенный звонок и не можете быть соединены с абонентом без особого разрешения».
— Я капитан Глауен Клаттук, Бюро «Б». Этого достаточно.
— Простите, капитан Клаттук, но вашей фамилии в списке нет.
— Так впишите ее туда! Свяжитесь с Бодвином Вуком, если уж вам так надо!
Прошло несколько мгновений, и голос зазвучал снова.
— Теперь вы присутствуете в списке, сэр. С кем вас соединить?
— С Арлесом Клаттуком.
Но прошло еще целых пять минут, прежде чем на экране появилось тяжелое лицо Арлеса. При виде Глауена радость на нем сменилась усмешкой.
— Чего тебе, Глауен? Что-нибудь важное? Ты звонишь из плохого места.
— Оно может стать еще хуже, Арлес, судя по тому, что происходит с моей почтой.
— С твоей почтой?
— Да, моей почтой. Ее опустили ко мне, а она исчезла. Что могло с ней случиться, а?
Голос Арлеса стал слишком звонким.
— Не помню никакой почты. Была только уйма мусора, просто помойка какая-то, когда мы вошли.
Глауен кровожадно рассмеялся.
— Если ты только посмел выкинуть мою почту, то отправишься носом долбить скалы дней этак на восемьдесят. Подумай хорошенько, Арлес!
— Нечего разговаривать со мной таким тоном! Если твоя почта была, значит, ее выкинул кто-то из прислуги и валяется она где-нибудь в коробках для мусора.
— Я уже обшарил все, но писем не нашел. Почему, интересно знать. Да потому, что это ты вскрыл их и прочел.
— Чушь какая! Полная ерунда! Если я и увидел почту с именем Клаттука, то, конечно, мог автоматически и заглянуть.
— И что дальше?
— Говорю тебе — я не помню!
— Ты давал ее читать своей матери?
