— Мы — люди темные... Другой: — Мы индюки... И подхватила женщина, Припав к щеке рукой: — Индусы называемся, Индусы, дорогой... — Выходит, бесколхозные, Вздохнул с усмешкой дед. Сошлись жуки навозные, Гудят, а кучи нет... Косить еще успеется, На все у бога дни... — Ты что строгаешь? — Дудочки. — А для чего они?.. — А дам по дудке каждому, И дело как-никак. — А не кулак ты, дедушка? — А как же не кулак! Богатством я, брат, славился В деревне испокон: Скота голов четыреста И кнут пяти сажен. Я гостем в каждой был избе, Где ужин — там ночлег. Коня?.. Чего?.. Коня тебе? Чудак ты, человек!.. Вот все хозяева сидят. Продай коня, сосед... — Продать, — оно не штука, брат, Да вот коня-то нет. — А хоть и есть, — вздохнул другой, Да конь-то больно дорогой: За грудь, за складку вдоль спины, За вороную масть Полжизни плачено. Цены Такой никто не даст. — А я как раз продать бы мог, Да баба встанет поперек. Что со слезами, что без слез Толкует об одном: Идти по крайности в колхоз, Так со своим конем. — Слыхал? — толкает Моргунка Старик тихонько в бок. Эх, уступлю уж я конька, Тому и быть, сынок. Идем... Старик заторопил И Моргунка провел В худой, без сошек и стропил, С собачью будку, двор. Там конь, не вскинув головы, Стоял, как на мели. И был он бел до синевы И слеп, хоть глаз коли. Толкает дед его рукой, Глядит со стороны: — Эх, конь! Царевой масти конь! Ему, брат, нет цены. И сам носился петушком: — А? Что? Плохой конек?.. — Нет, лучше век ходить пешком. — Ну, сам гляди, сынок. Таков и конь, каков купец. Соседи, чем не конь? — Понятно, конь. Не жеребец. — Ну, что там! Конь — огонь!..
