— Треф, вперед, ищи! — приказал Черкасов.
Прихрамывая и принюхиваясь к снегу, собака пошла вперед, к своим окопам. Черкасов подлез под Пастухова, с усилием взвалил его на спину, пополз.
Когда шквал огня затих, два солдата, одетые в белые маскхалаты, вылезли из окопа и поползли к месту взрыва. Ясно было, что с саперами что-то случилось. Они приблизились к ним в тот момент, когда обессиленный Черкасов, с заклеенными кровью глазами, уже не мог больше ползти.
… С рассветом войска пошли в наступление. Батальон хлынул в проход, через минное поле.
Произошло это в Латвии. Прибыл я на передовую в самое горячее время. Советские войска успешно наступали, и разминирование велось днем и ночью.
Наш батальон только что занял два хутора. Вызывает меня командир батальона капитан Соколов и дает такое приказание:
— Проверьте со своим Пиратом блиндаж на хуторе Браунмунша. Он нужен для штаба.
— Есть, — отвечаю, — проверить блиндаж!
Уже вечереть стало, а противник все бьет и бьет по нашим позициям. Пришлось мне с Пиратом добираться до хутора где перебежками, где ползком.
Пират мой — красавец доберман-пинчер. Черно-бархатистый с рыжими подпалинами, великолепного экстерьера, поджарый, мускулистый, отлично подготовлен для миннорозыскной службы. Одно плохо — не обстрелян. Трудноватая была дорога. Но добрались мы до траншеи, подошли к блиндажу. Смотрю — сделан на славу: крыша в четыре наката, бревна толстенные, сверху земли на метр и еще дерном покрыта для маскировки. Траншея перед блиндажом зигзагом сделана и тоже покрыта. Здорово от огня хоронились…
Отпустил я поводок подлиннее и приказал:
— Пират, ищи!
И Пират принялся за работу. Шаг за шагом приближаемся к блиндажу. Движения у собаки резкие, энергичные. Пока не задерживается, тянет вперед. Подошли к входу. Двери открыты — двойные, толстые.
Вдруг Пират заволновался, дернул поводок и уткнулся в косяк. Влажный нос так и заходил. Понюхал и сел. А голову поднял и смотрит вверх. И повизгивает.
Стал я орудовать щупом — ничего. Шагнул потихоньку в блиндаж, засветил карманный фонарик. Сработан блиндаж аккуратно — стол, топчаны, стены тесом обшиты. Пират меня в левый задний угол потянул. Подошел, обнюхивает стену между углом и дверью и опять вверх смотрит, даже на задние лапы встал. Значит, надо отрывать доски…
Зацепил я топором верхнюю и потихоньку отодрал. Песок посыпался. Начал осторожненько разгребать его руками. Разгребаю и тихонько пальцами прощупываю — не попадется ли что… Нет, не попадается. Отодрал еще одну доску и опять разгребаю землю. Стоп! Под пальцами проволочка. «Вот уж точно, — думаю, — наша жизнь с Пиратом на волоске сейчас держится… Только бы руки не дрогнули…» Но ничего — благополучно перекусил проволочку кусачками. Стал раскапывать дальше по направлению к двери. Пират за моей спиной весь изволновался.
Добрался я до опорного столба и легонько ткнул щупом в землю. Что-то твердое. Начал копать — ящик деревянный. Вынул. Не очень большой, но тяжелый. Грузная начинка и грозная. Вынес я его в траншею, а мой Пират, как увидел, что я достал мину, сел рядом с ней и успокоился. Я тоже облегченно вздохнул, будто тяжелый камень с души свалился. Но тут же одумался: «Да что же это я? Может, где еще мина есть? Куда-то ведь идет другой, свободный конец проволоки…».
Оказалось, он выведен через угол блиндажа наружу. Начал я раскапывать проволоку и тут увидел капитана Соколова. Он шел по траншее в сопровождении двух солдат.
— Ну как, товарищ Ленькин?
— Блиндаж, товарищ капитан, разминирован. Осталось только проверить, куда вот эта проволока ведет.
— Хорошо. Выясните это, а заодно обследуйте весь хутор. Вот вам два помощника, — указал капитан Соколов на солдат.
Прежде всего откопали мы проволоку. Привела она к сараю. Пират опять вздрогнул, уткнулся носом в землю у стены, заскулил. Вход в сарай за забором. Перелезли через него. Смотрим — дверь завалена плугами, боронами. Оттащили в сторону, открыли дверь. В сарае лежал хлеб немолоченый, снопами. Так и всколыхнулось сердце от родных крестьянских запахов. Но Пират не дал отвлечься. Бросился к снопам, волнуется, роет лапами.
— Эй, кто там? Выходи! — крикнул я.
Никто не отвечает.
Рассредоточились, стали разбрасывать снопы. На полу оказалась дверка в погреб, и наша проволока туда тянется. Пират так и прилип к этой дверке. Зацепил я ее саперной лопатой и резко откинул. Фонариком сразу же в яму, и два автомата туда же направили. Пират чуть в погреб не прыгнул, но я его придержал и крикнул:
— Кто там?
Смотрим — сидит мужчина в сером пиджаке, лицо руками закрыл, то ли от испуга, то ли светом его ослепили.
— Хенде хох!
Мужчина встал, здоровенный, лет тридцати. Поднял руки и забормотал с акцентом по-русски:
— Я рабочий… Не трогайте… Я не хочу с фашистами… Хочу в Советскую Армию…
Вылез из погреба. Обыскали — оружия нет. Привели в штаб. Там он сначала всякие небылицы плел, а потом во всем сознался. Враги оставили его на хуторе с заданием взорвать блиндаж, когда его займут наши.
За этот случай командир батареи объявил мне благодарность. А уж Пирата я сам поощрил — сахаром. На отлично он выдержал боевой экзамен.
Однажды в какой-то сожженной деревушке к нам пристал пес — черный, лохматый, грязный. Был у нас тогда в роте замечательный пулеметчик татарин Абдулла Рафиков, тихий такой, малоразговорчивый, но очень смелый в бою и сердечный к товарищам.
Так вот, этот Абдулла приласкал беспризорную собаку, накормил ее и даже вымыл в реке. Довольный пес отряхнулся от воды, чихнул и лизнул Рафикову руку.
Назвали мы его Дружком.
Все мы очень полюбили простого и доверчивого пса, который чем-то напоминал нам мирную жизнь, родной дом. На фронте часто бывало: таскают солдаты за собой то собаку, то жеребенка и в минуту отдыха от боев и походов играют с ними, ласкают и балуют.
Дружок быстро свыкся со своим новым положением, обжился в роте и хорошо знал всех бойцов, но главным своим хозяином считал Абдуллу.
Как-то раз командир роты сказал Рафикову:
— Что он у нас даром хлеб ест? Ты научи его чему-нибудь полезному. Пусть службу несет.
И начал Рафиков обучать Дружка военному делу.
Обмотает его пулеметной лентой, и ходит пес за ним, носит ее. А потом стал обучать переползанию. Бросит подальше кусочек мяса, ляжет на землю и вместе с собой положит Дружка. Затем сам ползет, собаку за спину придерживает и приказывает:
— Ползи… ползи…
Пес сначала вскакивал и хватал мясо, но упрямый дрессировщик снова и снова начинал урок.
Эту затею мы, конечно, всерьез не принимали.
— Охота тебе, Абдулла, с ним возиться. Ползать и породистую собаку нелегко научить. А этот же дворняга.
Но Абдулла упорно стоял на своем:
— Постой немного. Он ученый будет.
