— Она в Центре, — снова вмешалась Андриана. — Пока…
— Что значит «пока»? – я догадывалась, что эти двое не зря здесь появились.
— Это значит, что ее дальнейшая судьба зависит от вашего решения.
Андриана деловито заложила руки за спину и стала медленно прохаживаться вокруг меня и Феликса.
— Когда Феликс предложил вашу кандидатуру, наша разведслужба узнала, что вы скрываете в доме представителя нулевого поколения.
— Как?
— Просто. Вы каждую неделю закупались натуральными продуктами, никого не впускали в дом и последние четырнадцать лет не меняли место жительства даже на более подходящие варианты. Оставалось только проверить.
Я с ненавистью посмотрела на Феликса. Работу, значит, новую предложил! Благое намерение! Он виновато опустил глаза и тихо сказал:
— Извини, я не знал. Думал, что твоя мама пропала без вести много лет назад.
— Не надо извиняться, — тут же ответила за меня Андриана. – Феликс фактически спас и вас, и вашу маму. Если бы не он, вы бы сгнили в тюрьме или в клинике для умалишенных, а мама погибла от рака.
Я не поверила своим ушам! Мама больна.
— Без медицинского вмешательства жить бы ей осталось месяца два, ну, может, три. А сейчас, если вы подпишете разрешение на комплекс процедур и операцию, есть шанс ей помочь.
— Если знали, то почему сразу не забрали ее? – спросила я.
— Мы решили подождать и использовать это как последний аргумент того, что с нами стоит дружить, — пожала плечами Андриана. – Так что решайте. Если вы согласитесь стать нашим сотрудником, вы и ваша мама будете в безопасности. Если нет… пострадает и Глеб, и ваш знакомый проповедник.
Андриана многозначительно замолчала. Значит, они решили играть всерьез: не пощадят никого. Я подумала об Илье. Он-то совсем не при чем в этой истории. Решил помочь и угодил в ловушку вместе со всеми.
— Все остальное расскажет Феликс, — добавила Андриана и оставила нас наедине.
Феликс присел на кушетку, опустил голову и снова повторил:
— Прости, Анна, я на самом деле не знал, что твоя мама жива.
— Хватит! Скажи честно, зачем я вам нужна?
— Им ты не нужна,— кивнул он на дверь, за которой скрылась Андриана, — ты мне нужна. Понимаешь, очень важно иметь рядом человека, которому полностью доверяешь. Особенно, если работаешь над серьезными научными исследованиями. Тебя я знаю лучше всех, и доверяю, как никому. А им нужен ответственный работник, завербованный по полной программе.
— Ты подставил меня. Да, ты тем самым спас дорогого мне человека, но втянул в эту историю даже невиновных. Я не могу тебе больше доверять.
— Прости. Я же не знал! Думал, ты обрадуешься повышению, согласишься. Предложил твою кандидатуру, а они пробили по базе и решили, что дочь одного из разработчиков «LL-211» хорошо бы иметь под присмотром.
— И что теперь делать мне?
— Это должно быть твое решение. Я не буду больше настаивать.
Хорош друг! Заварил кашу – и в кусты! Конечно, теперь и настаивать не надо. Теперь я на коленях буду умолять, чтобы меня взяли на работу.
— Я хочу увидеть маму.
— Конечно, пойдем, — оживился Феликс. — Только не вздумай бежать. Ладно?
Я еле сдержалась, чтобы не обругать его последними словами. Куда бежать из этого подземного муравейника?
Феликс открыл дверь карточкой и пропустил меня вперед. Все те же знакомые бесконечные коридоры вели в разные блоки. Но далеко идти не пришлось. Феликс чиркнул карточкой по планшету соседней двери, и мы вошли.
На такой же кушетке лежала мама. Ее голова была аккуратно перебинтована. На столике рядом стоял бульон с плавающей в нем куриной ножкой. Увидев меня, мама засияла.
— Анечка! Милая! – протянула она ко мне руки.
Я подошла к кушетке и обняла маму.
— Ну ладно, я пока пойду, вы поговорите, — сказал Феликс. — Через минут десять-пятнадцать вернусь.
Тяжелая дверь закрылась и мы остались в комнате одни.
— Как ты? – спросила я у мамы.
— Да вроде нормально, — пожала она плечами. — Но врачи говорят, что у меня рак.
— Да, мне уже сообщили. Но это ничего, нужна операция и курс восстановления… через две-три недели будешь здорова.
— Разве это не смертельная болезнь?
— За эти годы человечество научилось и кое-чему полезному…
Я пыталась приободрить маму, но, похоже, это было не нужно. Она выглядела вполне спокойной и ласково улыбалась, гладя мои волосы.
— Анечка, ничего, все пройдет, не беспокойся, — ответила она. — Меня больше волнует, что будет с тобой? Сильно накажут?
Я решила ничего не рассказывать маме — ей и так хватило переживаний. Все равно от меня уже мало что зависело, если конечно не считать нескольких судеб, случайно пошедших со мной под откос, только потому, что были сцеплены с неустойчивым вагоном.
— Все нормально, — ответила я, стараясь не выдать эмоций. — Феликс выгородил меня.
— Феликс – хороший. Столько лет его не видела. Похож на отца еще больше, — мама задумалась. — А Глеб? Что будет с ним?
— Мам, он нас предал, а ты еще спрашиваешь…
— Анечка, ты такая глупая еще, — укоризненно покачала головой мама. — Он тебя любит, а ты себе вечно что-то выдумываешь.
— Пусть идет с такой любовью… Если бы не он, ничего бы не случилось!
— Все было бы также. Не могла я больше сидеть в подвале. Анечка, мне осталось уже немного, и я хочу жить под солнцем, а не под электрической лампой. А Глеб, я уверена, ничего бы не сделал. Он такой — покричит, покричит и успокоится. Но когда он тебя ударил, я испугалась, что может сдуру что-нибудь натворить. Все шло к тому… я сама решила выйти. Хотелось успеть надышаться, насмотреться. А мир-то уже не тот, ничего не узнаю.
Мама виновато улыбнулась. Я заметила, что впервые за много лет ее глаза ожили, обрели цвет и, оказывается, имеют красивый голубой оттенок. В сумраке подвала они были серыми, почти никакими. А сейчас, может быть из-за яркого освещения, может, еще из-за чего-то, я не узнавала маму. Она была все той же и… немного другой. Как рисунок на негативе, вдруг проявилась, обрела человеческие черты, перестала быть невесомым призраком.
— Мам, но ведь все могло сложиться иначе. Тебя могли убить, меня запрятать в психушку, Глеба – в тюрьму. Кому бы ты сделала хорошо?
— Что-то мне подсказало, что я должна это сделать, что так надо, — серьезно ответила она. – Бог направил меня.
Я промолчала. Бог так Бог. Если он подсказал такое, то, надеюсь, мама не ослышалась, а он не пошутил. Иногда и тупик – лучший из путей. Не случись все это, мама умерла бы от рака. Я бы не смогла ей помочь. А так есть шанс.
Створки дверей бесшумно ожили и в комнату вошел Феликс. Он напомнил, что нам пора и дружелюбно кивнул маме. Я попрощалась с ней и вышла в коридор.
Феликс протянул мне планшет и сказал, что я должна подписать два соглашения прямо сейчас. Первое – разрешение на медицинской вмешательство в здоровье мамы, второе – контракт с Центром евгеники. Я взяла планшет и снова почувствовала укол недоверия ко всему происходящему, в том числе и к
