– Конечно, Пич. Что случилось?
– Мне нужно с тобой встретиться.
Ари чуть было не рванулся к двери, но вовремя вспомнил, что, во-первых, из одежды на нем только шорты, а во-вторых, он все еще держит телефонную трубку. Пожалуй, будет несколько невежливо так резко оборвать разговор.
– Когда вы вернулись из Вашингтона? – спросил он, стараясь говорить спокойно. От радости перехватывало горло.
– Вчера после обеда. Пока не забыла, спасибо за цветы.
– Я подумал, что тебя надо немного развеселить. – То ли она страшно соскучилась по нему за эти дни, то ли у нее неприятности. Он подозревал последнее. – Ты рановато. Что-нибудь случилось?
– Удивлена, что ты ничего не слышал. У тебя не включен телевизор?
– Я его никогда дома не включаю.
– Квартира моих родителей сгорела вчера ночью.
Теперь горло перехватило от страха.
– Вы с Беллой не пострадали?
– С нами все в порядке. Мы крепко спали у меня дома, когда это произошло. Но мама потеряла все, что у нее оставалось на память о жизни с отцом.
Голос Пич звучал так, что ему очень захотелось обнять ее и утешить. Если бы она была сейчас здесь, ничто в мире не остановило бы его. А по телефону… Как ей поможешь? Как облегчишь ее боль?
– Мне очень жаль. Могу я что-нибудь сделать, чтобы вам помочь?
– Собственно говоря, можешь. Я поэтому и звоню. Может, встретимся, пообедаем и заодно все обсудим?
Обед – это сущий пустяк. Он прошел бы по горящим углям, чтобы только хоть как-то помочь.
– Скажи где и когда.
– Знаешь «Морскую кухню» Тони Мандолы на улице Грей?
Он кивнул, потом спохватился, что она его не видит.
– Одно из моих любимых мест, – ответил он, а губы сами собой складывались в широченную улыбку. Пич назначила ему свидание. Он снова почувствовал себя тринадцатилетним мальчишкой – только без юношеских прыщей.
– Встретимся там в двенадцать часов, – произнесла Пич. И повесила трубку прежде, чем он успел задать хоть один вопрос.
Несколько минут он стоял с трубкой в руке и гадал, что у нее на уме, и надеялся, что это окажется он сам. Произнес про себя ее имя, потом повторил его вслух, наслаждаясь его звучанием.
Когда он в первый раз услышал ее имя, то подумал, что ни одна разумная взрослая женщина не позволит, чтобы ее называли Пич – Персик, как ни одному взрослому мужчине не понравится откликаться на имя Джонни-бой или Пузырь.
Однако, познакомившись с ней, он понял, насколько имя ей идет. Со своими волосами цвета заката, золотистой кожей и пышными формами, она напоминала ему спелый плод – и он часто представлял себе, как сладко было бы вкусить его.
Непрерывный зуммер таймера микроволновки вернул его с небес на грешную землю. Он бросился на кухню, вынул из печки багели, разрезал пополам, намазал плавленым сыром и сел завтракать.
Не успел он открыть рот, как снова зазвонил телефон. На этот раз на другом конце провода была Белла Морган.
– Ари, я так рада, что поймала вас до ухода на работу, – сказала она.
– Чуть раньше я беседовал с вашей дочерью. Она рассказала мне о пожаре. Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Собственно говоря, да, – ответила Белла. – Меня беспокоит Пич. Она так переживает.
– Настоящая мать! Вы-то сами как держитесь? – Ему очень нравилась Белла. Такие женщины редко встречаются в наше время.
– Спасибо за заботу. Со мной все в порядке. Ари, дорогой, я позвонила вам, потому что хочу попросить об одолжении.
Ари подозревал, что обаятельная Белла может кому угодно заговорить зубы и заставить делать то, что ей хочется. Наверное, это их семейная черта. Кстати о семье – похоже, сегодня он пользуется повышенной популярностью у женской половины семейства Морганов. Пич тоже хотела просить об одолжении. Интересно, это одно и то же одолжение?
Он совершенно искренне ответил Белле:
– Вам стоит только попросить.
– У Пич возникла навязчивая идея, что этот пожар – часть крупного заговора, организованного с целью погубить ее отца, – сказала Белла.
– Ну, вообще-то… при данных обстоятельствах… все это действительно кажется немного подозрительным, – осторожно ответил Ари.
– Может быть. Но Блэкджек умер. И все возможные заговоры умерли вместе с ним. А Пич не согласна. Она хочет вернуть доброе имя отца. Мы насчет этого поспорили. Я хочу, чтобы дочь продолжала жить своей жизнью, но она никак не может забыть о последних словах отца. Считает их чуть ли не скрижалями.
– А какое я имею к этому отношение?
– Она хочет, чтобы вы помогли ей в расследовании. Убеждена, что причиной его падения является какой-то страшный заговор. – Белла вздохнула. – Я хочу, чтобы вы убедили ее, что она ошибается.
– А если не получится?
– Откажитесь ей помогать. Пич – чудесная женщина, но она довольно непрактична. Если вы ей откажете, она не сможет продолжить дело самостоятельно.
– Сделаю все, что смогу, Белла. Но ваша дочь очень упряма.
Они еще немного поболтали, прежде чем попрощаться. Затем Ари печально поплелся на кухню. Его багель и кофе совершенно остыли, но теперь это было не важно. У него пропал аппетит.
Как он мог так сглупить – поверить, будто Пич захотелось его увидеть? На самом деле ей нужен был не Ари, а тот журналист – специалист по расследованиям, которым он когда-то был. Вот только никто и ничто в мире не сможет заставить его вернуться к прежней профессии. Даже Пич.
«Плохи мои дела», – думал Ари, убирая со стола. Он сам не мог понять, почему Пич так запала ему в душу.
Видит Бог, она совершенно не похожа на его жену. Хелен была высокой, худой, длинноногой и такой умной, что это его пугало, хотя он и сам с отличием окончил университет Беркли. Она не вылезала из потрепанных джинсов и с отвращением смотрела на мини-юбку, носила конский хвост и сама подстригала себе челку, и он до сих пор хорошо помнил ее неухоженные ногти, которые она так и не отучилась грызть.
Пич одевалась у модных кутюрье, регулярно посещала парикмахерскую и каждый день делала маникюр. Единственным общим с Хелен качеством Пич была ее глубокая порядочность.
Ари любил жену так, как только мужчина может любить женщину. После ее смерти он был уверен, что никогда снова не полюбит. Но он слишком хорошо себя знает, чтобы обманываться насчет своих чувств к Пич.
Он ее любит.
Назовите это чудом, катастрофой, бесом в ребро. Под любым названием это чувство его пугало до смерти. Тот, кто написал «лучше любить и погибнуть, чем вообще не любить», ни черта не понимал в том, о чем пишет.
Если он завоюет Пич и потеряет ее, не важно почему, он этого не переживет. Абсолютно точно.
Договорившись о свидании с Ари, Пич занялась другими важными делами, чтобы побыстрее покончить с ними и бросить все силы на расследование.
Сначала она поговорила со своим адвокатом. Он сообщил, что Герберт согласился с разделом имущества. У нее остаются дом и журнал. У Герберта – довольно внушительный пакет ценных бумаг, их общие сбережения, и в его распоряжении останется его практика, хотя ее приобретение когда-то оплатил ее отец. Это, конечно, несправедливо, но Пич было наплевать. Она хотела получить свободу. Развод будет
