Он почти физически ощущал исходящий от официанта запах волнения, что-то вроде «я-хочу-стать- звездой-и-все-что-мне-нужно-это-первый-шанс». Почему любой человек в Голливуде стремится к одной и той же цели?
— Я понимаю, что вы слышите это на каждом шагу, но мне действительно очень нравятся ваши картины, — выдохнул официант.
Харрисон с неудовольствием вздохнул. Ему не нравилось то, что он собирался сейчас сделать, но другого выхода нет, если он хочет в спокойной обстановке побеседовать с этой Ховард.
— Как вы относитесь к моей работе, абсолютно не важно. А вот как относитесь к своей — другое дело. Предлагаю вам ею заняться.
Лицо официанта сменило выражение с обожания на ненависть. «Вот так приходится платить за нормальное обслуживание», — вздохнул про себя Денби. Он посмотрел на часы. Джейд Ховард опаздывала на пять минут. И, если он не ошибается, эти пять минут — ничто по сравнению с его безрезультатным ожиданием в течение гораздо большего времени.
Она «динамила» его уже целый месяц. Ему говорили, что она лезет из кожи вон, чтобы продать свой роман. Или его источники ошибались насчет ее карьеры, якобы идущей под уклон, или же у нее нервы как у профессионального игрока.
Сердце Меган отбивало такты ее любимой песни «Черный силуэт», когда она приближалась к отелю «Беверли-Хиллз». От возможности выставить себя в качестве полной дуры пробирала дрожь. Поймет ли Харрисон Денби, что она не Джейд Ховард?
Она остановила «мерседес», отдала служителю стоянки ключи и прошествовала по ковровой дорожке через вход и вестибюль. Остановившись у стойки регистрации, она огляделась, изучая манеры поведения присутствующих. Общая обстановка была чарующей, хотя люди были одеты — на вкус 1929 года — слишком неформально. Не было ни шляпок, ни длинных перчаток, ни чулок со швом сзади, на ней самой не было нижней юбки, отчего она чувствовала себя полураздетой в коротком черном платье, которое показалось ей лучшей вещью в гардеробе Джейд.
К ней подошел портье:
— Могу ли я вам помочь, мадам?
— У меня назначена встреча в ресторане.
— Тогда вам направо.
Она поблагодарила его и медленно направилась к входу, гадая, заметна ли ее нервозность. Загорелая блондинка с большим бюстом и в прелестном платье, проходившая мимо, вдруг развернулась и схватила ее за руку:
— Джейд, дорогая, ты ли это?
Во рту Меган пересохло.
— А кто же еще?
— Ты выглядишь потрясающе! Мне нравится твоя новая прическа. И платье. Такое простенькое, прямо по твоему вкусу! — Женщина придвинулась ближе: — Я видела в ресторане Харрисона Денби, и он сказал, что встречается с тобой. Как тебе это удалось, учитывая твое затворничество все последние годы?
— Что удалось?
— Закадрить самого популярного холостяка в городе!
— Это деловая встреча, — ответила Меган, ощущая, как стучит ее пульс. Она и не знала, что Харрисон Денби не женат. Подумать только, что она чуть не осталась дома!
Женщина хохотнула:
— Конечно, милая, деловая встреча. Я понимаю! Рада была тебя видеть и надеюсь на скорую встречу: Передай Харрисону мою пламенную любовь!
Она прикоснулась губами к щеке Меган и устремилась к выходу из гостиницы прежде, чем Меган успела спросить ее имя. Хотя, если подумать, этого делать и не следовало.
Меган сделала паузу, прежде чем войти в ресторан, и набрала в грудь побольше воздуха. Она оглядела переполненный зал, пытаясь угадать, кто из этих прекрасно одетых мужчин Харрисон Денби. Наиболее подходящим к этому имени ей показался пожилой седовласый мужчина, сидевший в одиночестве за угловым столиком. Она облизнула губы и улыбнулась на случай, если он сделает приглашающий жест.
— Ах, мисс Ховард, я счастлив видеть вас снова! — сказал появившийся около нее мужчина. По его подобострастному виду она определила, что это метрдотель.
— Да, приятно опять у вас побывать, — ответила она.
— Пойдемте со мной, мистер Денби вас ожидает.
Меган пыталась посмотреть, куда они направляются, но из-за спины метрдотеля ничего не было видно.
— Вот мы и пришли, мисс Ховард! — сказал метрдотель, застывая около одного из столиков.
Сидящий мужчина вскочил на ногд и пожал ей руку. Он улыбнулся, тепло и уверенно.
— Я рад, что наша встреча наконец-то состоялась.
На первый взгляд Харрисон Денби выглядел лет на 25, но морщинки вокруг его голубых глаз, заметные при улыбке, говорили о том, что ему уже за 30. У него были тяжелый квадратный подбородок, сильно развитые скулы и жесткие брови, смягчавшиеся копной неуложенных русых волос, пряди которых спадали на лоб. Если Дункан был высоким, стройным и гибким, то фигура этого мужчины казалась мощной, как у игрока в американский футбол. «Привлекателен. Чертовски привлекателен!» — подумала Меган.
— Надеюсь, я не заставила вас долго ждать, — сказала она, устраиваясь рядом с ним на банкетку. — Когда я ехала сюда, то заблудилась.
— Заблудились? — Он выглядел озадаченным.
— О, какую глупость я сказала! Я имела в виду, что застряла в «пробке». — Она достала пачку сигарет из сумочки, надеясь, что рука не задрожит. — Не возражаете?
Он улыбнулся, обнажив большие блестящие зубы:
— Ни в коем случае. Я даже к вам присоединюсь. Я предпочитаю крепкие напитки, недожаренное мясо и секс без предохранения. Но, конечно, кое в чем мужчина не должен переступать черту.
Совершенно сконфуженная, Меган попыталась подыскать подходящий ответ:
— Это как-то связано с вашей религией?
К ее удивлению, Харрисон Денби расхохотался:
— Я так и знал, что вы это скажете! Большинство калифорнийцев считают, что религия помогает поддерживать здоровье. Как будто они не дышат этим дерьмом изо дня в день. Но я надеюсь, вы не принадлежите к этим ужасным счетчикам калорий, поклоняющимся Великому Богу Гербалайфу?
Дышать дерьмом? Поклоняться Гербалайфу? О чем это он говорит?
— Я воспитывалась в католичестве, — ответила Меган.
Харрисон вновь расхохотался:
— Мисс Ховард, у вас прекрасное чувство юмора!
Она обрадовалась его похвале. Пусть будет так. Хорошо.
— Зовите меня Меган, — сказала она, поворачиваясь к нему всем телом. — Джейд — это мой литературный псевдоним.
— Тогда вы должны называть меня Харрисоном.
Она сделала отрицательный жест:
— У меня смешные представления об именах. Я надеюсь, вы не рассердитесь, но имя «Харрисон» вам не подходит.
— Мой отец назвал бы ваши слова ересью, но я согласен.
— Я думаю, вы достойны лучшего имени, нежели это американское «Гарри».
— Принимаю как комплимент. Отец назвал меня Харрисоном, несмотря на возражения матери. До того как он стал Сэмюэлем Денби, его звали Шлема Дерновиц. Конечно, смена имени была правильным решением, когда он стал заниматься кинобизнесом. А когда появился на свет я, он назвал меня Харрисоном, думая, что так будет звучать еще аристократичнее.
Гарри строчил как пулемет, и Меган сидела безмолвно. Изредка ей, правда, удавалось вставить в его речь заинтересованное: «На самом деле?»
Внезапно он остановился на полуслове и выразил неудовольствие собой:
