под простыни.
Поднявшись, Тристан склонил голову и привычно поднес руку ко лбу.
Дарси перехватила его руку.
— Тебе не следует делать этого здесь.
Он вздохнул.
— Когда мы возвращаемся на Ганволд?
— Мы… не вернемся, Трис. — Она помолчала. — Даже если бы мы захотели, теперь это невозможно. Все изменилось. Слишком многое случилось с нами, особенно с тобой.
Юноша, похоже, не совсем понял, о чем она говорит, но спрашивать не стал.
— Либби сказала мне, что ты плохо спишь.
Тристан отвернулся.
— Так… это всего лишь сны…
— Расскажи мне о них.
— Нет, мама. Я… я не могу.
— Тебе станет легче, если ты позавтракаешь.
Его взгляд скользнул по тарелке с кашей.
— Только не это! Она какая-то… скользкая.
Дарси улыбнулась.
— Тебе не обязательно есть кашу. — Она протянула руку, отключила систему гемодиализа и свернула шланг. — Либби говорит, что ты уже три дня не выходишь из палаты, так что самое время навестить отца. Иди и умойся.
Она отдала ему сверток и направилась к выходу.
Тристана охватило ощущение надвигающейся опасности. Он остался сидеть, не притрагиваясь к пакету.
— Я не хочу его видеть.
Дарси едва ли поняла, что он сказал, но все же вернулась.
— Это из-за того, что рассказал тебе Реньер? — спросила она после долгой паузы.
Когда мать упомянула имя этого человека,
Тристана чуть не вырвало. Невольно сжав рукой сверток, он кивнул.
— Да.
Дарси вздохнула.
— Знаю, что ты плохо себя чувствуешь в его присутствии, но пойми — ты не даешь отцу ни единого шанса. Так нельзя.
Он ничего не ответил.
— Если ты будешь тянуть, — предупредила Дарси, — то завтрак совершенно остынет. И потом… нас уже ждут.
Тристан вздохнул и поднялся.
Плечи и спина еще горели, но увлажняющий спрей и струя теплого воздуха сняли неприятные ощущения.
Тристан развернул серый сверток. Там оказался спортивный костюм: легкий, свободный и мягкий изнутри. По штанинам и рукавам проходила черная полоса, а слева на груди была вышита эмблема сферзахов. Поморщившись, Тристан натянул джемпер и с удивлением заметил, что одежда ничуть не стесняет его движений.
Мать одобрительно посмотрела на него.
— Ну как? По-моему, тебе идет.
Он пожал плечами.
— Нормально.
Они вышли из палаты и направились по коридору, а когда покинули больничный отсек, Дарси взяла сына за руку. Его удивило то, какие холодные у нее пальцы. Повернувшись, он заметил, что мать идет, стиснув зубы.
— Мама, что случилось?
— Никак не привыкну ходить по этим коридорам. Мне все время кажется, что мы на нашем корабле.
Тристан сразу прекрасно понял, о чем говорит мать. Его самого часто мучали подобные воспоминания.
— Но ты же ходишь здесь… одна… каждый день.
— Я знаю, что другого способа преодолеть страх попросту нет, — ответила Дарси. — Сначала приходилось буквально контролировать каждый шаг. Но теперь уже намного легче. — Она улыбнулась. — По крайней мере, я не пытаюсь бежать, когда происходит сдвиг гравитационного поля или перемена в режиме работы двигателей. Иногда надо смотреть в глаза своим страхам.
Она бросила на него многозначительный взгляд.
Тристан хорошо понимал, что это значит; ему было стыдно за то, что он враждебно относится к адмиралу, однако слова застряли у него в горле, и он лишь ниже опустил голову.
Серворобот из камбуза прибыл в каюту адмирала одновременно с гостями. С шумом пронесшись над ковром, он объехал низкий восьмиугольный столик и накрыл на троих, поставив тарелки, чашки, разложив приборы, причем все это было проделано с ловкостью опытного стюарда. С подноса на столик перекочевала ваза со свежими фруктами самых разных форм и цветов, которые были очищены, нарезаны и весьма искусно разложены. В корзинке лежал горячий хлеб, завернутый в белую салфетку, рядом дымился чайник, а в глубокой чаше лежало копченое мясо. Тристан не чувствовал голода, но при виде всего этого великолепия у него потекли слюнки, а желудок напомнил о себе громким урчанием. Юноша посмотрел на мать.
— Подожди, сейчас придет отец, — сказала Дарси. — У него только что закончилось совещание.
Тристан не мог усидеть на месте. Он огляделся, провел рукой по серой обивке переборки, проверяя, так ли она груба на ощупь, как кажется на вид. Толкнул закрытую дверь, просто так, без всякой цели, и ничуть не удивился тому, что у него ничего не получилось. Потом задержался у голографических панелей, выглянул наружу.
На полке из темного дерева он заметил целый флот кораблей-моделей и даже дотронулся до одного из них. Некоторые корабли явно относились к древним образцам, другие же были современными. Все они отличались большой точностью передачи деталей и были собраны из кусочков какого-то желтоватого металла. У Тристана перехватило дыхание, когда он понял, что некоторые из кораблей ему знакомы. Внимание его привлек одноместный истребитель. Юноша взял модель в руки. Подобные ему приходилось видеть в историческом зале академии, где студентам показывали видеозаписи космических сражений с участием флота Доминиона. Обычно такие бои заканчивались тем, что плазменные пушки разносили вдребезги корабли противника, и он исчезал, превратившись в огненный шар. Тристан покрутил модель в руках, рассматривая ее под разными углами.
— На таком истребителе сражался твой отец во время Войны Сопротивления, — заметила Дарси.
Дверь за спиной Тристана открылась, и он резко повернулся, сжав кораблик. В комнату вошел адмирал Середж.
— Завтрак уже ждет, — объявила Дарси.
— Отлично! Я так проголодался! — Он подошел ближе. — Рад, что ты уже на ногах, Трис. Как самочувствие?
— Хорошо, — ответил Тристан, с трудом выдавливая из себя слова. Каждый мускул его тела дрожал от напряжения.
Адмирал заметил скованность сына, но решил не обращать на это внимания.
— Рад слышать. А это что у тебя?
Тристан опустил глаза. Руки его все еще бережно сжимали модель истребителя.
— Я просто хотел посмотреть!
— Все в порядке, — успокоил его адмирал. — Ты знаешь, что это за модель?
