рубцов. В конце Кэм достал из сундука чистую льняную рубашку и надел ее на лежавшую без сознания девушку. Когда герцог до подбородка укрыл спящую Габриель, он вдруг осознал, что весь покрылся капельками пота.
Колбурну начали надоедать мысли, не дававшие ему покои. «Габриель де Бриенн – наживка, чтобы заманить Маскарона в ловушку, и больше ничего», – напомнил он себе. Она была его пленницей. Думать о ней в каком-либо другом качестве было безумием. Он совершил редчайшую глупость, обняв Габриель тогда, в полумраке лестницы замка Шато-Ригон, лишь для того чтобы доказать, что он и только он способен разбудить женственность, дремавшую в ней.
То, что его намерения увенчались успехом, нисколько не радовало герцога. Потому что желание совершить следующий шаг, сделать Габриель своей, познать интимную близость с ней родилось в нем, когда он почувствовал, как она поддается его поцелую.
Ах, этот поцелуй! «Забудь об этом», – предостерег себя Кэм.
Он целовал десятки женщин и мог придумать только одну причину, по которой
Всего через несколько дней они прибудут в Корнуолл. Луиза будет ждать его там. Скорее бы наступил этот день. И тогда он обретет покой. Он забудется с Луизой. Ее непревзойденное искусство любви быстро прогонит это непостижимое желание обладать такой юной, неопытной девушкой. Когда зрелое тело Луизы станет доступно ему, все мысли о Габриель легко будет подавить.
Кэм отступил на шаг и взглянул на девушку. Она выглядела такой маленькой и беспомощной. Но Колбурн знал, что, когда она проснется, в его руках окажется шипящая тигрица. Вся эта ситуация вдруг показалась Кэму невероятной. Господи, он не представлял, во что ввязывается. Оставалось надеяться, что опий еще несколько часов сможет держать Габриель в повиновении, по крайней мере, пока герцог не решит, как лучше вести себя с ней. И что делать со своими мыслями.
Прежде чем выйти из каюты, Кэм поддался еще одному импульсу. Он смахнул ореол спутанных волос с лица девушки и разложил ее локоны на подушке.
Габриель застонала, судорожно задвигав челюстями.
Вспышка сострадания загорелась и потухла в глазах Колбурна. Когда Габриель проснется, она возненавидит его. С этой мыслью Кэм вышел на палубу.
Тихо постанывая, Габриель медленно пришла в сознание. Девушка боролась с темнотой, грозившей снова отбросить ее в забытье. Думать, она должна думать. Они снова были в бегах. Ей досталось, но нежные руки Голиафа позаботились о ее ранах. Она была в безопасности, хотя голова и раскалывалась от боли, а все косточки в ее теле ломило при каждом неглубоком вдохе.
– Голиаф? – тихо выдохнула Габи, пытаясь открыть глаза, когда непривычные звуки и запахи наполнили ее сознание.
Ответа не последовало. Габриель опустила ресницы, пытаясь что-нибудь вспомнить. Возможно, именно запах повлек за собой поток воспоминаний.
Несмотря на дьявольскую боль в голове и тупое нытье в ребрах, Габриель приподнялась на локтях.
Он сидел за столом возле стены и наблюдал за ней. В его полуприкрытых бездонных глазах как всегда ничего нельзя было прочитать. Габриель отвела взгляд, чтобы осмотреть маленькую каюту, и вспомнила о неизвестной яхте, стоявшей на якоре в водах Сены.
Задыхаясь, девушка вскрикнула, отбросила одеяла и попыталась встать. На нее нахлынула волна тошноты и головокружения.
Сделав два быстрых шага, Кэм оказался рядом со своей пленницей. Когда Колбурн снова уложил ее на матрас, девушка попыталась отбиться от него. Доведенная до отчаяния, испуганная, Габриель осыпала его градом ударов, но в них не было никакой силы. Когда скудный запас ее сил иссяк, она откинулась на спину, тяжело дыша.
– Габриель, хватит! Никто не собирается причинять тебе вред.
От неожиданной нежности в его голосе Габриель тут же замерла. Он протянул к ней руки. И тогда она вспомнила все. Ей захотелось снова его укусить, но, когда девушка попыталась оскалить зубы, волна острой боли прокатилась по ее лицу. Всхлипывая в равной степени от боли и ярости, Габриель отодвинулась на своей узкой койке как можно дальше от Кэма и вжалась в угол. Девушка и не пыталась скрыть ненависть, горевшую в ее глазах.
Кэм спокойно встретил ее взгляд. Подумав, он решил, что лучший способ заставить Габриель повиноваться – это сообщить ей основные факты, связанные с ее похищением. Если удастся убедить Габриель, что ее плен будет недолгим и безболезненным, она, возможно, сочтет благоразумным слушаться его, как бы неприятно ей это ни было.
– Ты моя пленница, – сказал герцог прямо. – Я везу тебя в Англию. Если все пройдет успешно, через месяц-два ты будешь свободна. Ты и не заметишь, как снова окажешься во Франции.
Кэм остановился в ожидании какой-нибудь реакции. Когда ее не последовало, герцог заставил себя закончить речь. Нам нужна не ты, Габриель, а информация. Если твой дед будет с нами сотрудничать, ты вернешься к нему так скоро, как только возможно. Тебе нечего бояться. Клянусь.
Хотя Габриель не придавала никакого значения клятвам англичанина, у нее не осталось сомнений, что ее собственная персона никого не интересовала. Девушка не спеша размышляла над сказанным. Маскарон обладал информацией, которая нужна англичанину, а ей отводилась роль разменной монеты. Этому Габриель верила и чуть не плакала. После всего, что пережил Маскарон, когда он почти добился признания… он не заслужил такого. Габриель слабо качнулась.
Голос Кэма – теплый, убедительный – прервал ее размышления:
– Клянусь, я не причиню тебе вреда, если ты не будешь сопротивляться.
Чтобы скрыть свои мысли, Габриель опустила ресницы.
– Где мы? – отрывисто спросила она.
Успокоенный ее молчаливым признанием неизбежного, Кэм задышал немного легче.
– Ты на моей яхте. Мы приближаемся к Руану. Я везу тебя к себе домой, в Корнуолл.
Вспышка ликования озарила лицо девушки.
– У тебя ничего не получится! – презрительно воскликнула она. – Если до тебя не доберется Голиаф, то это сделает прилив. Твою яхту разнесет в щепки.
Если бы Габриель могла пренебрежительно скривить губы, не испытав резкой боли в челюсти, она бы с удовольствием это сделала.
– Тебя никто не будет здесь искать, Габриель, – мрачно промолвил Кэм. – Думать иначе несерьезно.
Габриель быстро уловила смысл его слов.
– Думаешь, Маскарон и Голиаф, обнаружив мою одежду на берегу, решат, что я утонула? – Девушка насмешливо фыркнула. – Они не такие дураки! Они не перестанут искать меня, пока не найдут тело.
– Даже когда обнаружат разбитую в щепки лодку Ролло?
Зеленые глаза Габриель горели, словно шлифованные изумруды.
– Я полагала, – задумчиво произнесла она, – что ты собирался обменять меня на информацию. Если Маскарон будет считать меня мертвой, чем это тебе поможет?
Улыбнувшись, Кэм ответил:
– Для девушки ты очень умна.
Габриель очень похоже передразнила его тон и манеру говорить, когда ответила:
– Полагаю, что для англичанина твои действия вполне нормальны.
Улыбка исчезла из глаз Кэма. Он угрожающе шагнул к Габриель, и она в панике вскочила. Каюта была очень тесной, и девушке пришлось пригнуться, когда она головой задела потолок. Все поплыло у нее перед глазами, и она прикусила губу, сдерживая крик боли. Если бы сзади не было стены, Габриель рухнула бы на пол. И все же Кэм заметил, что в ее глазах горел вызов.
– Ради всего святого! – Кэм запустил пальцы в волосы. – Что, черт возьми, ты думаешь, я собираюсь с тобой сделать?
