На мгновение ветер стих, и Анжелика услышала плеск морских волн где-то совсем рядом. Начинался прилив – прошло почти двенадцать часов с того, времени, когда они были здесь. Снова подул влажный ветер, и Анжелика ощутила на губах соленый привкус морского воздуха. Высоко над ними тускло поблескивали холодные далекие звезды. Анжелика подумала: наверное, все именно так и было много лет назад, когда ее отец выследил и обнаружил Бенуа. Неожиданно ей стало радостно оттого, что она оказалась в этом месте в такой час.
– Встаньте здесь, – лаконично приказал Бенуа, решительно развернув ее. Руки его были сильными, но обращался он с ней на редкость бережно. – И придержите подол так, чтобы ветер не дул мне в лицо.
Девушка повиновалась и лишь после того, как послышался слабый удар стали о кремень, догадалась, что он использует ее в качестве ширмы. На мгновение блеснул яркий свет. Пожалуй, никому из наблюдавших сейчас за берегом моря – если таковые имелись – не удалось бы его заметить, так как Бенуа моментально прикрыл огонек и выпрямился.
– Что это такое? – тихо поинтересовалась Анжелика, указывая на странный предмет в руках у Бенуа: рассмотреть его как следует в темноте было невозможно.
– Фонарь-ратьер,[20] – коротко ответил Бенуа. – Подождите меня здесь.
Анжелика услышала, как его сапоги захрустели по песку, и на фоне темно-серого моря появился его четкий силуэт. Девушка догадалась, что Бенуа подает сигналы фонарем, однако, если он пользуется этим ратьером, узкий луч света, должно быть, виден только с моря. Значит, где-то там скрывается поджидающая сигнала лодка – может, даже корабль? Неудивительно, что контрабандисты, если верить сэру Уильяму, всегда пользуются такими фонарями. Еще он говорил, что тех, о ком станет известно, что они подают сигналы в открытое море, сурово наказывают. Даже тех, кто всего лишь ударит по огниву, разжигая трубку темной ночью на морском берегу.
Анжелика ждала, дрожа на ветру и кутаясь в шаль. Ветер налетал порывами и с силой рвал подол ее амазонки.
Ночью шум моря казался намного громче, чем днем. Очень долгое время ничего не происходило, и Анжелика инстинктивно прижалась к боку кобылы, пытаясь хоть как-то согреться.
Девушке с трудом верилось, что это она сама стоит ночью на берегу моря. Никогда раньше, даже в самых необузданных фантазиях, которые рождались в ее пылком воображении, она и представить себе не могла событий, случившихся этой ночью. Даже трудно было решить, что удивительнее: то ли то, что меньше часа назад она собственными глазами видела, как в нескольких футах от нее спокойно проходил отряд вооруженных контрабандистов, то ли то, как странно складываются отношения между нею и Бенуа. Еще никому не удавалось произвести на нее столь глубокое впечатление, так встревожить ее душу и повлиять на ее поведение… Сейчас ей следовало бы сладким сном спать в теплой постели, а не прятаться от контрабандистов или от таможенников на холодном морском берегу. Что же такое сделал с ней этот мужчина, если она так необдуманно отбросила всякие понятия о скромности, так быстро забыла о приличиях и очертя голову последовала за ним неизвестно куда?..
Анжелика напряженно всмотрелась в непроницаемую черноту ночи, словно желая узнать, что же ожидает ее в будущем. Звезды на небе медленно закружились перед ее усталым взором, и девушка ухватилась за кожаную подпругу, радуясь про себя, что у Доркас такой смирный нрав. Как томительно это бесконечное ожидание!..
Внезапно девушка встрепенулась и отчаянно заморгала, не смея поверить, что только что увидела ответный сигнал. Через несколько секунд огонек сверкнул во второй раз и пропал, словно проглоченный непроницаемым мраком ночи.
Анжелика оставила лошадей, спотыкаясь, прошла среди деревьев и вышла на мокрую гальку, где стоял Бенуа. Услышав, что кто-то приближается, он резко обернулся.
– Это я, – тихо сказала Анжелика и скорее почувствовала, чем увидела, как он расслабился. – Нам ответили?
– Если предположить, что мы не спутали сигналы, – сухо откликнулся Бенуа. – Мне даже подумать страшно, что мы можем помимо своей воли оказаться получателями нескольких сотен бочонков с бренди, которые на самом деле предназначаются «джентльменам» – тем самым, что встретились нам сегодня!
– Я так и знала, что мы занимаемся
– Ах, миледи, вы меня просто поражаете, – сказал Бенуа, и в его голосе послышалась мягкая ирония. – Стоит мне самым невинным образом предложить вам немного бренди, как вы тут же обвиняете меня в контрабанде. С другой стороны, когда я в безлунную ночь стою один-одинешенек на берегу моря и посылаю сигналы неизвестному судну, вы моментально оправдываете меня… Но начать надо было с того, что вам тут все-таки не место. Как прикажете объясняться потом с вашим батюшкой?
– Вам ничего не придется ему объяснять! – возразила Анжелика. – Папа не узнает, что я была здесь, с вами, – задыхаясь, прошептала она, когда губы Бенуа прикоснулись к ее щеке. В эту минуту Анжелика искренне верила, что отцу действительно ничего не станет известно. – Все, что он от вас хочет, так это чтобы вы спасли Гарри, и только, – ни с того ни с сего добавила она.
– А как же вы, миледи? – тихо поинтересовался Бенуа.
– Я тоже хочу, чтобы вы спасли Гарри! – Она изо всех сил старалась притвориться, что он ей безразличен.
– Ах, только это. – И Бенуа начал покрывать шелковистую кожу ее шеи нежными, едва ощутимыми поцелуями.
Анжелике в этот миг показалось, что по ее телу растеклись ручейки жидкого пламени. Кожа ее словно воспламенялась там, где он прикасался к ней губами. Глаза ее были широко открыты, но она ничего не видела – лишь чувствовала вокруг себя кольцо его сильных рук, лишь слышала его низкий голос, заставлявший ее трепетать от восторга…
– И это все, что вы хотите от меня, ma douce amie?[21] – снова поддразнил он ее, и рука его скользнула вдоль ее спины.
– Ну… разумеется… – Выносить его ласку у нее уже не было сил.
– Лгунишка! – лукаво пробормотал он, нежно покусывая мочку ее уха. – Кроме того, очень может быть,
